Павел Корнев - 07'92

– Чует моё сердце, не разберутся, – вздохнул коммерсант и протянул стопку новеньких пятисотрублёвых купюр. – Держи, здесь двадцать тысяч.

Я спрятал деньги в карман брюк, и Владимир полюбопытствовал:

– Ты чего принарядился?

– Экзамен сдавал.

– Всегда бы так одевался, хоть на человека похож стал.

– Учту, – усмехнулся я.

– Да я серьёзно! – уверил меня Владимир, посмотрел на часы и вздохнул. – А вот друг твой опаздывает…

Я припомнил выпитую вчера Ромой бутылку водки сомнительного качества, внутренне поёжился, но сдавать приятеля не стал и беспечно пожал плечами.

– С утра мебель развозит. Он же говорил?

– Да, было что-то такое, – кивнул Мальцев, оглянулся на арку и понизил голос. – Слушай, Сергей, возможно, мне придётся на несколько дней по делам уехать, ты Сашу проконтролируй, хорошо? Ему доверия немного, а ты, сразу видно, человек ответственный.

– В смысле – проконтролировать?

– Да всё просто. Твой номер у меня есть, буду звонить и говорить, когда товар забирать. Точки я Саше показал, документы и наличку Михалыч выдаст. Ты главное на себя контроль возьми. Поможешь?

– Хорошо, сделаю.

– Аванс нужен?

Я бы не отказался, но при такой постановке вопроса счёл нужным покачать головой.

– Да нет, лучше по факту.

Мы попрощались, и я по всё той же толком не просохшей после вчерашнего дождя дороге потопал к остановке. К остановке и, надо полагать, новым проблемам. И возник вопрос: а не свалял ли дурака? Не лучше ли было сказать оперу, что Мальцев передумал? Стал бы тот проверять? Пожалуй бы, и стал…

Я нервно передёрнул плечами, дошёл до остановки, а там перебежал через дорогу и, памятуя о наставлениях Козлова, заглянул в сберкассу, которая делила первый этаж жилого дома с библиотекой. Паспорт у меня был при себе, а вот посетителей в наличии не оказалось, поэтому я спокойно открыл вклад на двадцать тысяч и вернулся на улицу.

На небольшом пятачке за остановкой был обустроен блошиный рынок, где торговали преимущественно сигаретами, да ещё зеленью, огурцами и ягодами, выращенными на огородах близлежащего посёлка, но распродавались там и семейные библиотеки, ношеная одежда и прочее ставшее после развала страны ненужным имущество. Точнее, ставшее менее нужным, нежели деньги на хлеб насущный. Ну или на выпивку, которую можно было приобрести тут же. Так сказать, не отходя от кассы…

Тут же приткнулся красный «запорожец», на лобовом стекле которого лежала картонка со сделанной от руки надписью: «Куплю золото, старые награды». Ни в автомобиле, ни рядом никого не было.

Изначально я ничего покупать не собирался, но взгляд неожиданно зацепился за изумрудно-зелёный циферблат наручных часов с никелированным корпусом и тёмно-коричневым кожаным ремешком. Надпись латиницей гласила: «Poljot», ниже шло уточнение: «семнадцать камней».

Часы мне были нужны, даже очень – не спрашивать же каждый раз время у прохожих на улице! – но виду я не подал, покрутил их в руках и вернул обратно на расстеленную прямо на асфальте газету. Потом взял лежавший рядом брусок, точнее – вытянутую коробочку из плотного серовато-зелёного картона, внешним видом его определённо напоминавшую.

– Опасная бритва, – подсказала пропитого вида тётка с набухшими под глазами синяками. – Не пользованная!

Футляр с тиснёной надписью «Труд» раскрывался словно ножны, я достал из него бритву, разложил её и придирчиво оглядел зеркальный клинок, но не обнаружил ни малейших следов правок. Под холодное оружие она никоим образом не подпадала, так что вдобавок к часам я прикупил и её.

«Полёт» сразу нацепил на запястье, отодвинул руку, полюбовался со стороны. Смотрелись часы очень даже неплохо, да ещё цветом должны были идеально сочетаться с моим зелёным спортивным костюмом, и покупкой я остался более чем доволен.

В отделение милиции в итоге приехал уже непосредственно перед обедом и впервые за всё время помимо капитана Козлова застал на рабочем месте ещё двух оперов. Один моих лет или около того, точно с невеликим стажем, но уже с тяжёлым оценивающим взглядом; такой себе хлебнувший лиха студент. Другой, плотно-сбитый и коротко стриженный, был куда старше. Со своим ломаным носом и парой золотых коронок он походил скорее на жулика, нежели на сотрудника правоохранительных органов. Рубашка с коротким рукавом не скрывала мускулистых предплечий, сплошь заросших чёрным с проседью волосом, на фалангах левых пальцев выделялась тусклой синевой давнишняя татуировка «ТОЛЯ».

– Какие люди! – обрадовался моему появлению капитан Козлов, взглянул на часы и попросил: – Господа, а сходите пообедать!

– Господ в семнадцатом как класс ликвидировали, – проворчал Толя, доставая из верхнего ящика стола коробку «Беломора».

– Так и с товарищами в девяносто первом незадача вышла! – напомнил напарнику молодой, снял со спинки стула пиджак и направился на выход, по пути пристально глянув на меня, будто мысленно фоторобот составил.

Оперативники вышли, тогда Козлов указал на стул.

– Садись, в ногах правды нет. – Потом спросил: – Ну что Мальцев?

Я достал из кармана сберкнижку.

– Дал ровно двадцать тысяч, как договаривались.

Опер протянул руку, забрал книжицу и раскрыл её картонную обложку. Возвращать не стал, кинул в верхний ящик стола и расплылся в многообещающей улыбке.

– Ну а теперь начнётся самое интересное!

В районе солнечного сплетения противно заныло, но я виду не подал и поднялся со стула.

– Так я пошёл?

– Сядь! – скомандовал Козлов, враз растеряв всё своё благодушие. – Статью с пола ты уже поднял, куда теперь спешить?

– В смысле? – напрягся я.

Старший оперуполномоченный на миг прикрыл глаза, затем продекламировал:

– Статья сто семьдесят четыре уголовного кодекса РСФСР. Дача взятки наказывается лишением свободы от трёх до восьми лет. Если расколешься и настучишь на гражданина Мальцева, пойдёшь по пункту первому, но хрен редьки не слаще. За посредничество дают от двух до восьми.

К лицу прилила кровь, захотелось схватить что-нибудь тяжёлое и забить сволочного мента до смерти, но я подавил этот порыв и даже материться не стал, только шумно выдохнул и потребовал объяснений:

– Чё за подстава?!

В ответ Козлов погрозил пальцем.

– Попрошу не выражаться! – Он передвинул ручку и чистый лист и потребовал: – Пиши: «я, Полоскаев Сергей… как там тебя по отчеству… тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения»…

– Иди в жопу! – перебил я опера и отшвырнул от себя письменные принадлежности.

– Язык прикуси! – рявкнул Козлов. – И ручку возьми, не явку с повинной написать прошу, а подписку о сотрудничестве со следствием по делу о подрыве автотранспортного средства, принадлежащего Мальцеву Вэ Ка, и неразглашении сведений, полученных в ходе…