Виктория Волкова - Пустая карта. Уравнение измены

Невдалеке от облепивших обочину местных торговок замер старенький форд, еще сегодня утром припаркованный под окнами Паши Лаптева.

Захотелось заорать от бессилия, стукнуть кулаком по рулю. Но Стрельников сдержался и, мягко затормозив, сдал назад. Вышел из машины и направился к торговкам, сидящим около фордика. И только подойдя ближе, понял, что они торгуют картошкой.

– Две сетки, пожалуйста, – кивнул он толстой лохматой бабе, а сам принялся глазеть по сторонам, запоминая каждую черточку на одутловатом лице водителя форда.

Всю дорогу до дома он костерил себя, что свалял дурака. Не вытащил наглого водилу из его убитого драндулета, не накостылял по шее. Нужно Маше описать этого проходимца и отдать портрет на пост охраны при въезде в поселок…

Поэтому, вернувшись домой, Стрельников кинулся искать жену. Он застал ее в кабинете, где Маша внимательно слушала Майю и быстрыми четкими линиями рисовала сначала глаза, затем нос.

Витольд заглянул в комнату, но, наткнувшись на сосредоточенные взгляды обеих дам, решил ретироваться. Он спустился на кухню, зацепил кусок помидора из салатника и, услышав недовольное бурчание сестры, заявил, желая ее нейтрализовать:

– Я картошки купил, две сетки. Куда положить?

Агата сначала не поняла, а потом уставилась на него зелеными, словно омут, глазами.

– Что? – переспросила она. – Ты купил картошку? – уточнила она, делая ударение на первом слове.

– А что? – фыркнул он. – Подумаешь, остановился около торговок и купил.

– Все в порядке, Виташа, – нервно усмехнулась сестра. – Просто у меня потрясение. Ты первый раз в жизни купил картошку. А до этого как-то не задумывался, откуда она дома берется. Вот я и думаю, что же такое с тобой происходит?

– Повзрослел, наверное, – недовольно хмыкнул Витольд и попытался стащить котлету из сковородки.

– Голодный? – осведомилась Агата, доставая из духовки творожную запеканку.

– Очень, – кивнул Стрельников и попробовал отщипнуть кусочек, но тут же получил полотенцем по руке.

– Прекрати кусочничать. Мой руки и садись за стол, – словно маленькому, велела сестра.

Витольд вышел на террасу, где, как обычно, расположились родственники. Чапай, развалившись, спорил со Сказочником о причинах начала Семидневной войны, на другом диване валялся Ленька с планшетом, а чуть дальше сидел Сергей в плетеном кресле и отстраненно пялился в окно. Из-за своих дум он даже не заметил, как к нему обращается делившая соседнее кресло с мамОлей незнакомая Витольду девочка.

"Наверное, это Надя, Лидкина дочка, – догадался Стрельников и одернул сам себя: – Если бы Лидка не настояла, чтобы он сел за руль... Страшно подумать... Мэри бы точно не справилась с управлением. И как бы я терпеть не мог Лидку, но за одно это готов простить все ее мелкие пакости".

Он всмотрелся в лицо девочки. Точная копия матери. Те же бесцветные волосы и глаза, только улыбка робкая. Славная девчушка, стеснительная. Пока трудно ей освоиться в незнакомом мире. Сразу видно, что зашуганная. Пугливая, как маленький воробей.

– Ну что, народ? – весело обратился Стрельников к Леньке и Сергею. – Давайте после чая в футбол погоняем или в конюшни сходим, а? А то, я смотрю, дети что-то совсем зачахли.

– Ева спит, – встряла мамОля. – И она от Маши никуда не отходит.

– Это ужасная потеря в нашей команде, – хмыкнул Витольд.

– Мы как-нибудь справимся без пиявки, – поддакнул сын.

– Ну что, Серый? – Витольд подмигнул другу. – Можем и во дворе поиграть. Одна команда – мы с Ленькой, а вторая – ты и Надежда.

Девочка встрепенулась и настороженно уставилась на Стрельникова.

– Ты ведь Надя, правильно? – улыбнулся Витольд. – Надежда Илларьевна?

Девочка, поняв шутку, тихонечко захихикала.

– Я не умею, – шепотом призналась она, обняв за руку мамОлю.

– Тебя научат, – ласково заметила та.

– У нас в стране никто в футбол играть не умеет, – снова пошутил Стрельников. – Поэтому пьем чай и идем гонять мяч, – велел он, потянувшись за куском заветной запеканки.

– Я думал, мы обсудим происходящее, – подал голос молчавший до этого Чапай. А Сказочник посмотрел многозначительно.

– Все потом, – отмахнулся Витольд. – Пока нет никаких данных. Знаю одно, Лида нам вчера очень помогла. Может, с ее способностями мы поймем, откуда к нам такая вендетта прилетела. А без помощи эзотерики и шаманства нам эту проблему не осилить.

Ночью сон не шел. Иллария точно знала, что отвела беду от сестры, но так же точно понимала, что враг не остановится, а предпримет еще попытки устранить Машу. Она попробовала уснуть, но сны беспокойные, мятежные возвращали ее снова и снова в реальность. Поняв, что подсознание отправляет ее в личный ад с лужами крови и полыхающим огнем, Иллария даже не пыталась уснуть, а просто лежала в объятиях мужа.

"Хорошо-то как, Господи!" – Она мягко коснулась щеки Андрея, провела пальцами по небритой коже и прошептала тихонечко:

– Мой любимый.

Муж заворочался и, не просыпаясь, крепко обнял ее. Она млела в кольце его сильных рук и только могла думать, как же ей повезло. В любовь и верность Андрея Лида верила безоговорочно. Время и прошлая трагедия показали искренность его чувств, его надежность. Да и что бы она делала без него? Когда все отвернулись, лишь он один помог. Даже в клинике умудрялся навещать, устроившись туда санитаром. А потом, когда ее освободили, отвез к своей матери в сибирскую деревню. А там, на парном молоке и свежем воздухе, она словно заново народилась. Умудрилась забеременеть и родить Надюшку, главную радость жизни.

Лида подумала о дочке, мысленно сетуя, что отправила ее к родителям. Тяжело вздохнув, она прижалась к мужу.

– Что-то болит? – спросонья пробурчал Андрей. – Принести лекарства?

– Нет, – пробормотала Лида. – Просто по Надюшке соскучилась.

– Зря ты ее к своей родне отвезла, – недовольно заметил он. – Что ей делать среди мажоров?

– Она у нас одна, и других родственников нет. Пусть хоть с ними общается. И ей веселее. У меня прием, ты на работе. Раньше хоть Миля с нами была. А там Машины дети, глядишь, подружатся.

– Держи карман шире, – зло дёрнулся муж, проснувшись. – Тебе родственнички много помогли? Как ты их вообще простила?

– Время лечит, – вздохнула Лида. – А они, души заблудшие, поверили следствию, не стали вникать в подробности. Маша говорит, что папа чуть не умер тогда, так переживал...

– Он за свою репутацию переживал и боялся из академии с насиженного места вылететь, а на тебя наплевал с высокой башни. И Маша твоя такая же. Только о себе и думает. Очень удобно на халяву будущее узнавать и свои проблемы тебе на голову взваливать. А ты и рада радешенька! И вместо того, чтобы отдыхать, ей помогаешь!