Виктория Волкова - Пустая карта. Уравнение измены

– Она же моя сестра... – прошептала Лида.

– Ага, а от нее помощь какая? Эгоистка до мозга костей. И мужик ее надменный и наглый. Неприятные людишки. – Андрей поморщился и фыркнул недовольно: – Ну их! Еще не хватало среди ночи твоих родичей обсуждать.

Лида послушно кивнула. Муж прав. А у Витольда только одна заслуга – его любит Маша. Ей хотелось объяснить Андрею, что он плохо знает ее сестру, а потому заблуждается. Но, в самом деле, не ночью же пускаться в объяснения. Она положила холодные ступни на ноги супруга и с удивлением осознала, что у нее ничего не болит. Закрыв глаза, Лида провалилась в сон. Тихий и спокойный, без сновидений.

"Спасибо за мужа, Господи! – мысленно поблагодарила Лида Всевышнего, просыпаясь. – И за Надюшку спасибо! Все-таки я счастливая!"

Она завозилась в объятиях благоверного, опять разбудив его.

– Лежи, принесу в постель завтрак. – Андрей крепко поцеловал ее в губы и, шаркая, отправился на кухню. А через минуту Лида услышала запах свежемолотого кофе и жареных яиц.

Она только на одно мгновение прикрыла глаза, чтобы еще хоть немножко понежиться, подумать, как же ей повезло в жизни, но в этот момент мощное видение окутало ее с головой. Тотчас тело покрылось холодным потом, а от судорог свело ноги.

– Матерь Божия, Царица Небесная, помоги! – взмолилась Лида, пытаясь распознать важное в водовороте полыхающего пламени и льющейся крови. Кричали люди, плакали дети, какой-то маленький мальчик, рыдая и задыхаясь от собственных слез, босиком бежал по снегу. А другой, постарше, подросток, похожий на звереныша, бил с остервенением кулаком по стене. Он повернулся всего лишь на секунду, но Лида-Иллария узнала его. "Бабушка, милая, что же мне делать? – мысленно вскрикнула Лида. – Мне без тебя не справиться!"

Домой возвращались, когда смеркалось. Улучив момент, когда дети, гомоня, убежали вперед, Сергей бросил вскользь:

– Я так понимаю, что примирение состоялось?

– Много ты понимаешь, – довольно фыркнул Стрельников и обронил, боясь сболтнуть лишнее: – А ты точно с Майкой порвал?

– Да, – в сердцах отмахнулся Сергей. – Хватит уже! Она разводиться не собирается...

– Наверное, не может. Гурьянов сор из избы выносить не станет. И развода не потерпит. А если она пойдет против него, так изничтожит и ее, и тебя. Считай, что она своим браком тебя защищает...

– Хорошенький оберег, – фыркнул Архипов, а потом серьезно добавил: – Я никогда даже не задумывался о наших отношениях с этой стороны. Спасибо, Вит!

И, хлопнув друга по плечу, направился к дому Баженовых.

"Майка, с тебя бутылка", – про себя хмыкнул Стрельников и поспешил за детьми. А чуть вступив за порог, сразу поинтересовался у Чапая:

– Где Мэри?

– В койке спит твоя Мэри, – досадливо пробурчал тесть. Витольд заметил краем глаза, что старший Архипов хорошо принял на грудь и шаткой походкой направляется к себе.

"По какому случаю банкет? – про себя раздраженно осведомился Стрельников, но особо задумываться не стал. – Есть дела поважнее. Помириться с женой, спасти ее от сумасшедшего киллера".

Он вошел в спальню и удивленно воззрился на неподвижно лежащую Мэри. Ему даже показалось, что она перестала дышать. Стрельников бросился к ней, попробовал нащупать пульс.

"Все в порядке", – выдохнул он, понимая, что жена просто спит.

– Мэри, – позвал тихонечко. – Мэри...

Она перекатилась на бок и вздохнула, обдавая его парами первача. А потом села на кровати и пожаловалась.

– Мне плохо, Вит. Тошнит ужасно.

Стрельников ринулся в ванную и вернулся оттуда с тазиком.

– Ох, не могу, – простонала Мэри, обнимая спасительную емкость.

Витольд жалостливо глянул на супругу, мучающуюся с перепоя, и кинулся вниз за аптечкой.

Регидрон или полифипам… Хоть что-нибудь!

Уже подбегая к кухне, где вполголоса переговаривались мамОля и Агата, Стрельников вспомнил, что в Испании Мэри давала ему энтерос-гель. Тоже подойдет!

Он ворвался на кухню, немного испугав сестру и тещу. А сидящая между ними Ева весело болтала ногами и ничего не заметила.

– Кто напоил мою жену? – рявкнул Витольд, не заботясь об этикете.

– Майя самогонку Баженовскую принесла, – тут же доложила сестра, а мамОля только головой покачала.

– Пили с горя. И каждый заход сопровождался тостом про окаянных мужиков, – добавила она, поджав губы. – Ей плохо?

– Ничего, проспится, – отмахнулся Витольд, мысленно отметив, что дочка не увязалась за ним следом и не влезла в разговор взрослых.

«Удивительно», – хмыкнул про себя Стрельников и, набрав стакан воды, помчался наверх искать в чемодане аптечку и отпаивать жену.

«Ну, Майя, – подумал он, перерывая чемодан с пляжными шмотками. – Попадись ты мне, шкуру спущу! – И тут неожиданная мысль словно обожгла его: – А ведь прошло всего несколько дней, как мы вернулись из Испании. А уже кажется, будто вечность».

Стрельников смешал лекарство и подал Мэри, а потом внимательно наблюдал, как она пьет гадкую сладковатую жидкость большими глотками. И не морщится же!

Он вгляделся в бледное лицо жены и, вытерев ей лоб носовым платком, прошептал участливо:

– Бедная пьянчужка.

– Отвали, Стрельников, – незлобливо отмахнулась Маша, а потом уткнулась лицом ему в грудь и снова простонала:

– Ой, плохо мне!

– Маленький алконавтик, – Витольд заботливо погладил жену по голове и принялся легонько укачивать в своих объятиях.

– Вы хоть портрет нарисовали? – поинтересовался он, когда Мэри перестала стонать. – Или только самогонку глушили?

– Да, строго по Майкиному описанию, – пробормотала жена.

– Где он?

– В кабинете остался на столе, – вздохнула Маша, укладываясь на подушки.

– Пойду, посмотрю, а ты спи. – Он чмокнул ее в щеку и вышел, слабо надеясь увидеть хотя бы набросок.

Но посреди лакированного стола карельской березы одиноко белел альбомный лист. Витольд взял его в руки и обомлел. Злые черные глаза, кривая усмешка, исказившая рот, тонкий аристократический нос и высокие скулы. Человек, изображенный на портрете, казался опасным.

Но Стрельников весело рассмеялся и вместе с портретом вернулся на кухню.

– Это что такое? – грозно осведомился он у Евы, показывая рисунок.

– Усики, – ничуть не смутившись, заявила дочь и еще раз ткнула в длинные кривые линии, словно два веника, намалеванные шариковой ручкой под носом у «красавчика».

– Прям Семен Михайлович Буденный, – хмыкнула Агата и строго воззрилась на племянницу. – Ева …

Дочка обвела родственников серьезным взглядом и, вскарабкавшись ногами на диванчик, заявила громко:

– Мама сказала, это злой калоль! А у злых всегда усы!

– Тут и не поспоришь, – фыркнула мамОля, Агата согласилась, а Стрельников, забрав портрет злого короля, побрел к жене. Теперь явно придется все переделывать. Кому такую «красоту» покажешь? Несерьезно!