Юрий Деревянченко - Начальник службы безопасности

— Да, зарплаты маленькие. Это, вон, Славка, больше нас в два раза получал. Как мы радовались, думали, хоть он человеком стал, в люди выбился. Дорадовались… Большие деньги его и сгубили. Ещё больше захотелось. Автоматы эти… Какая сука их придумала, да ещё чуть ли не в каждом доме в центре поставила?… Где молодым да бестолковым удержаться?

Я с ужасом посмотрел на пожилого седого мужика — похоже он ещё не знает самого страшного… Мать, зажав рот кулаком, также, со страхом, умоляюще смотрела на меня — она-то знала, что их единственный сыночек, её кровинушка — наркоман. Вот что страшно, а автоматы — дело десятое.

Я быстро схватился за чашку — ком в горле встал, зараза, ничем не протолкнуть. Потом, успокоившись слегка, спросил:

— Ведь других вариантов найти миллион у Вас же нет?

— Как миллион? Почему миллион? Было же восемьсот… — бедный мужик аж подпрыгнул, — вы, наверное, все недостачи решили на Славку свалить? Дурака нашли? Откуда ещё двести? — и на сына смотрит растерянно так. А тот, козёл, только голову ниже опустил, молчит.

Пришлось снова мне объяснять:

— Да нет, всё правильно, ничего на Вашего сына лишнего мы не навешиваем. Завтра суббота, приходите к десяти к нам, директор покажет, сколько продано сигарет с кузова, а сколько собрано денег с магазинов. Я разрешил, если хотите, он даст и адреса с телефонами этих магазинов — хоть объезжайте их, хоть обзванивайте, сами убедитесь, что я не вру — сумма именно такая.

— И приду, пусть покажет. Не мог Славка столько за выходные украсть. Скажи, мать… — и к жене поворачивается.

— Это не только за выходные… Пусть сам расскажет, — ну никак не мог я такого простого мужика дальше в дерьмо окунать — правду рассказывать. И так на душе муторно было — хоть волком вой.

Если бы он знал, что их с женой дальше ожидает. Ещё не знают, что жить с наркоманом в одном доме никак нельзя, как бы ты его не любил. Это уже не твой сынок, не твоя кровинушка… Это уже человек, для которого что отец, что мать — только преграда между ним и наркотой. Очень досадная преграда. А наркота — дороже всех родных…

И единственный способ выжить с таким уродом в одном доме — бежать самому, либо выгнать беду. Других вариантов нет. Но узнать это этим простым бедным людям ещё только предстояло, и мне их было бесконечно жалко, до слёз. Опять сердце рвётся из-за какого-то урода, опять мне будет вечером плохо. За что мне это наказанье?..

— Ну, с этим решили, полную сверку Вам с женой покажут. Что потом? Где деньги искать будем?

— Будем искать. Сын у нас один. Квартиру продавать будем. Когда из деревни десять лет назад перебирались сюда, в город, не верили, что туалет тёплый бывает, вода горячая всегда есть, а не только в бане по субботам… Видно, не судьба нам, простым людям из деревни, так жить. Продадим вот эту квартиру, вернём Славкины долги, а на оставшиеся отремонтируем домик моих родителей в двадцати километрах отсюда, и будем жить. Они же там до смерти прожили, и мы проживём. А на работу сюда ездить будем, старенький Жигулёнок имеется. Ничего, проживём.

Я видел, как сын-ворюга с ужасом на отца смотрит и что-то сказать хочет. И батя его это заметил:

— Молчи, сынок. Ты своё дело уже сделал, теперь моя очередь. А то я не знаю, что с такими, как ты делают. Убьют, ведь дурака! А нам с мамкой как жить потом?! Ты ж один у нас! А деньги вернём, может и не посадят. Не посадите?.. — и на меня с надеждой смотрит.

— Если всё вернёте — не посадим. Даже дадим уволиться по собственному желанию…

— Ну и ладно. Не плачь, мать, чёрт с ней, с квартирой. И в деревне люди живут. Зато сын с нами живой будет!

— Господи. За что мне это? — снова пришло в голову. — Почему приходится таких людей обижать. И понимаю, что я-то не виноват, что сын их своими руками… А внутри всё равно тяжко.

На том и порешили.

Наутро Семёнов старший всё-таки пришёл в лавку, все бумаги просмотрел внимательно и список магазинов с указанными суммами взял.

Вздохнул тяжело, и:

— А квартиру быстро продадим. Сосед дочку замуж отдаёт, богатый. Он давно именно в нашем доме жильё присматривал. Точно купит, уже сказал. Так что не надо ничего со Славкой делать, не надо…

— Да мы и не собирались, я же говорил, — тут уже директор вмешался, — вносите деньги в кассу, и я лично ему трудовую книжку верну.

— Не ему, мне. Теперь я сам его на работу устраивать буду. Подсобником ко мне пойдёт, хватит с белыми ручками ходить, в чистом костюмчике. Я, вон, всю жизнь в мозолях и грязной робе, и ни на какие автоматы играть не тянуло. Может и он одумается, — махнул рукой и пошёл, сутулясь.

А мы все только переглянулись молча. Что тут скажешь…

Приехав домой, снова водку пил. На кухне, один, молча… а сердце всё равно давило.

Как-то дорого мне чужие квартиры обходятся.

Через две недели Боков вызвал в кабинет и поблагодарил за хорошо проделанную работу. Оказывается, в Боровичах уже деньги были в кассе — директор отзвонился. Очень благодарил службу безопасности за помощь.

Сука, опять я узнаю важную информацию от хозяина фирмы. Опять не мне первому позвонил, козёл. В следующий приезд обязательно этого директора придурошного прибью.

Сбылась мечта идиота — лечу в Мурманск с одним портфелем в руках. Ну, я так мечтал, конечно же не в Мурманск летать, а в детстве, когда на летние каникулы меня отправляли к дедушке с бабушкой в Сумскую область. Я всегда мечтал хоть раз в жизни поехать с пустыми руками, без сумок и чемоданов.

Казалось бы, странная мечта. Но, всё дело было в том, что меня всегда отправляли исключительно на поезде и исключительно в общем вагоне. Не знаю, дело было в ценах на билеты, или в плацкартные вагоны всегда билетов не было, не знаю, но я с большим чемоданом и сумками с величайшим трудом втискивался в переполненный общий вагон, где с не меньшими трудностями находил местечко для своих вещей. Проблема, ко всему прочему, была ещё и в том, что, найдя место для вещей, надо было найти место и для себя, желательно где-нибудь недалеко от своих баулов. И, чем ближе — тем лучше. А всё потому, что в то время в поездах, особенно в летний период, «работали» целые бригады воров, специализирующихся на кражах чемоданов. Ведь, именно летом, по моим ощущениям, население половины страны одновременно снималось с насиженных мест и куда-то устремлялось.

Поэтому, местечко для меня находилось либо между толстыми потными тётками, зажимающими своими телесами так, что дышать было невозможно, либо на третьей полке вагона, где от духоты дышать в принципе было нечем. И выбора особо больше не было.

Хотя, вру, однажды, когда от духоты чуть в обморок не упал, всю дорогу, а это часов двенадцать, проторчал в тамбуре нашего вагона. Там было намного больше свежего воздуха. Хотя… Если учесть, что народ со всего вагона выходил именно в этот тамбур покурить, свежим воздух там можно было назвать весьма условно. Но, самое страшное, что из тамбура я не видел свои вещи и всю дорогу представлял страшную картину — мои чемодан и сумки уносят жулики.