Николай Псурцев - Несколько способов не умереть

А впрочем, может, это и не «курьер», а просто прохожий?

…Когда он вылетел из арки минут через пять, на лице уже появилось выражение — растерянность, страх и злоба одновременно. Он стоял, словно изготовившись к прыжку — чуть наклонившись вперед, и крутил головой то вправо, то влево, не зная, куда бежать. Все-таки «курьер» помчался было вверх по переулку и так близко от подъезда оказался, за дверями которого Вадим таился, что можно было открыть эти двери и коснуться плеча «курьера». Вадим непроизвольно вжался в стенку, отвел глаза, чтобы не почувствовал тот взгляда. Потом «курьер» рванул вниз по переулку, побежал пружинисто, скоро, умело, только локти чуть выше держал, чем положено. Вадим приоткрыл дверь, посмотрел вслед. Тот несся, не оглядываясь, решил, видимо, что Вадим к Звездному проспекту пошел, там людей больше, транспорта, такси…

Все кончилось до обидного просто. Покрутился «курьер» немного возле троллейбусных и автобусных остановок на проспекте, сплюнул в сердцах и, увидев, что к тротуару притерлось такси и из него выбираются люди, стремительно влез в машину, и она стремглав сорвалась с места, чуть присев на задних рессорах. Вадим, в свою очередь, тоже выбежал на проспект, вытянул руку, стоя одной ногой на тротуаре, другой на мостовой, но бесполезно, машины, даже с зелеными огоньками, словно не замечая его, пробегали мимо…

Опять он потерял душевное равновесие, опять неудобство странное, необъяснимое в нем поселилось — не неудовлетворенность, не раздражение, а именно неудобство, словно что-то невидимое мешало ему полноценным человеком себя ощущать, сосредоточенно и целенаправленно думать мешало, раздражаться мешало и даже усмехнуться мешало, хотя бы невесело, хотя бы печально. Он пошел домой пешком, надеялся, что пока дойдет, может быть, пройдет это состояние и появятся хоть какие-то мысли, как действовать, как поступать ему дальше, что с сумкой этой злополучной делать: дома оставить, в милицию подкинуть с запиской безымянной… Так. В милицию подкинуть… Ну хорошо, как потом докажешь, что сумка эта именно там, у Митрошки, была. Спросят они ее, а она сделает удивленные, наивные глаза, покривит губкой жалостливо и зачастит, убогонькую из себя разыгрывая, мол, ничего не знаю, ничего не ведаю, ничего не слыхала, ничего не видала. Ведь так и будет, точно так. Ладно, оставим пока сумку в покое, пока суть да дело, придется все равно у себя подержать. А теперь думай, думай, как Леонида искать. Что мы знаем о нем? Да только как его зовут и что таксист Витя у него на подхвате, да и в лицо мы Леонида этого знаем (но Леонид ли это на самом деле?..) и дружков его некоторых, например, того, что в кепке, и «курьера», хотя, может быть, «курьер» — это и есть тот самый Витя-таксист. Но это ничего не меняет. Как их искать — Вадим не имел представления.

Он вышел на Советскую площадь, многолюдную, суетливую, шумную, окруженную общепитовскими заведениями и кафе, тут имелись и столовые и закусочные, пожалуй, нигде больше в городе такого «объедального» места не было. Но местечка свободного тут ни утром, ни днем, ни вечером, как правило, не найдешь. Удивляться нечего — из многих городков районных, деревень каждый день люди сюда прибывают на город поглядеть, архитектурой его полюбоваться, к городской культурной жизни приобщиться, по магазинам побегать, а питаться ведь им тоже надо — весь день на ногах, силы теряются. Вот и стоят очереди многолюдные в кафе, закусочные и столовые. Таксистов здесь тоже немало скапливается, и не застаиваются они. Глядишь, стоит вереница «зеленоглазых» автомобилей, а стоит отвернуться и повернуться вновь — ан нет ее уже, словно растаяла машинная цепочка. Вадим привычно вышагивал в плотном людском потоке, сноровисто вышагивал, умело — горожанин как-никак в пятом колене — в такой тесноте невероятной умудрялся даже не задеть никого ни рукой, ни плечом, уворачивался машинально от бесцеремонно расталкивающих друг друга приезжих. Увидел две машины на стоянке. Подумал, а не махнуть ли домой на автомобиле, надоело уже по городу болтаться, а до дому ему путь еще неблизкий. Подошел к стоянке, заглянул в кабину первой машины, она была пуста, огляделся, выискивая глазами водителя, через мгновение увидел его, возвращающегося с несколькими пачками папирос в руках. И тут вспомнил враз — как за «кепкой» бежал, как в переулке такси увидел, вспомнил, как «кепка» шофера окликнул и тот сорвался бегом от табачного киоска, и номер той машины вспомнил…

Так. Интересно, интересно. А не Витя ли тем водителем был. Не тот ли самый Витя, что у Леонида на подхвате? А раз так, то его по номеру автомобиля найти можно будет. А через него на белобрысого выйти. Заулыбался Вадим идущему навстречу водителю. И глуповатая, наверное, у него улыбка была, потому что шофер воззрился на него с опаской, как на тронутого, потом сощурил глаза, узнавая, — может, из знакомых кто, — потом пожал неопределенно плечами и излишне резко рванул дверцу машины. Вадим спрягал улыбку, построжал лицом, сказал важно:

— На Ботанический переулок подвезете, товарищ? — А сам продолжал смеяться внутри — поднялось у него настроение, нашел он выход из положения. Игра продолжалась.

— Здравствуй, Женечка, ненаглядный мой, палочка выручалочка… — Вадим валялся на тахте, заложив ногу за ногу, и одной рукой приткнул к уху телефонную трубку. Как пришел в квартиру, скинул только куртку, снял кроссовки, так и завалился на тахту, подтащив предварительно за провод телефон к себе поближе. Он курил и ерничал, услышав в трубке строгий, деловой голос друга-журналиста, заведующего отделом информации областной газеты Женьки Беженцева. — Как дела твои, милый?

— Дела у прокурора, у нас делишки, — мрачно сказал Беженцев, — говорил он быстро, отрывисто, не вникая в суть сказанного: как всегда, запарка, как всегда, отдел информации затыкает слетевшую по вине какого-нибудь отдела тематическую полосу в номере. Он весь в работе, у него нет времени для болтовни. Если потрепаться хочешь, то вечером, вечером; если по делу, давай быстрей, у меня люди…

— Хорошо, — Вадим сменил тон и говорил теперь так же, как Беженцев, серьезно и деловито: — Дело не совсем обычное. Но, уверен, поможешь. Ты все знаешь, ты всех знаешь…

— Быстрее, быстрее, милый, — подгонял его Беженцев.

— Значит, так. Неприятность у меня вышла с одним таксёром. Но шагов пока предпринимать не хочу, и тебя об этом не прошу. Мне только узнать бы, в какую смену он сегодня, завтра и послезавтра работает.

— Давай номер машины, фамилию.

— Номер такой 21–14. Фамилии не знаю, знаю, как зовут. Виктор, Витя.

— Понял, сделаем. Ты дома? В течение часа позвоню.

— Женечка, ты только осторожно, зашифрованно. Не про одну машину узнавай, а про несколько, на всякий случай.