Сергей Иванов - Смерть двойника

— А давай-ка, дорогой супруг, хоть малость расскажи о себе.

Странный это был вечер в ее жизни! Ведь получалось, она заключала контракт на всю жизнь… И верила в это, и, конечно, не верила ни грамма!

Как выяснилось позже, Борис ей рассказывал тогда почти одну только правду… Что же это было у них? Любовь с первого взгляда?.. Ерунда собачья! Это было определение выгодности сделки с первого взгляда.

— Я, Надь, сколько себя знаю, всегда отирался на рынке… Такой раньше был Немецкий рынок. У меня там дед точильщиком работал. В день зарабатывал сто рублей. Одну полсотню пропивал в обед, другую нес бабке…

Потом он и сам прибился к делу. Придумал, как можно чемоданы тырить. Ему в ту пору было лет десять, а в долю брал здоровых пацанов — лет по шестнадцать, по пятнадцать… Делалось это так. Борисовы ребята устраивали вокруг жертвы с подходящим чемоданом базар-вокзал. У Бориса в руках была большая багажная корзина с крышкой, но… без дна. Улучив момент, он подходил со стороны, опускал на чемодан свою корзину, отходил на несколько шагов и стоял с отсутствующим видом или даже присаживался на корзину… пока наконец жертва не обнаруживала пропажу, пока с обезумевшими глазами не кидалась куда-нибудь в дальний конец рынка на поиски вора. Тогда Борис поднимал свою корзину и шел в дедов сарай… И никогда не забыть ему того адски жгучего чувства: что же там в чемодане лежит?!

Афера эта приносила Борису неплохие барыши, но была скоро раскрыта. Потому что тихий парнишка с багажной корзиной, который раз за разом попадал в поле зрения на месте неприятности, вскоре примелькался опытному участковому глазу.

За эти годы было у него и многое другое… Борис это называл «развлечения». Надька сама не очень понимала, зачем сидит в прокуренном «гадюшнике» и слушает его байки про то, как он продавал воду вместо подсолнечного масла и перловку, покрашенную томатной пастой, вместо икры…

— Муж дорогой! Неужели ты всю жизнь такими глупостями занимался?

— А почему нет? Весело, быстро, головой варить надо.

— Да ведь ты говорил, тебе тридцать три уже!

— Ну тридцать три… Спешить-то некуда. — Он улыбнулся Надьке. — В смысле некуда было! Да хочешь, Господи, можно обогатиться за полчаса.

— Что ж ты не обогащался?

— Риск. А причин для риска, говорю, особых не было… Хочешь, через две недели вся будешь в золоте и в шелках? — Он засмеялся… Но в то же время он и не очень шутил.

— Через какие две недели?.. Почему так уж прямо через две?

— А потому, что через две недели будет первое сентября…

У него, оказывается, было придумано несколько «развлечений», которые годились при любом сталине-хрущеве-брежневе. Одно из них называлось «Первое сентября».

Заблаговременно накалываешь несколько квартир, где есть что взять и где ребенок идет в первый класс.

Первого сентября они семьями дружно-весело шагают в школу. Там торжественная линейка, то-се… Стало быть, у тебя час абсолютно спокойной работы… Чтобы уж совсем спокойной — пять-десять минут. Пришел, быстро взял и в следующую. А таких спокойных «сентябрьских» квартир, если нормально подработать вопрос, в подъезде обычного многоэтажного дома бывает не меньше трех-четырех.

— А дверь ты как откроешь?

Он лишь улыбнулся в ответ.

— А найти?.. Мало ли где они спрячут! И ты кончай улыбаться! Ты мне здесь фонари подвешиваешь, да? Ну я так тоже умею.

Он опять улыбнулся:

— Вопросы задаешь хотя и непрофессиональные, но заинтересованные. Это радует!

— Ты не физдипи, ты ответь!

— А прикинь сама. Люди вышли «только на одну минуточку», «только Саньку до школы…», они «потом только забежать и мухой на работу»… они вообще в голове не держат, что в такой радостный день какая-то сволочь их может ограбить!

От этих слов стало Надьке не по себе. Однако Борис никакого внимания не обратил на ее расстройство. Воскликнул весело:

— Да ты не представляешь, что такое безоружная квартира!

— А ты откуда представляешь? Бывал?

Борис быстро глянул на нее — такой вопрос никому не понравится:

— Пока не бывал. Но воображение имею!

Она спросила не очень впопад:

— А у тебя у самого квартира есть?

— Считай, нету… Ты мне сейчас не поверишь. А ты вот мне возьми и поверь!

— Чего поверить-то?

— У меня теория. Что все наживать надо вместе!

— С кем… вместе?

— Ну вот с тобой теперь… Понимаешь, когда баба приходит на готовенькое, крепкой семьи не получится!

Такой он был романтик семьи и брака с крепкими уголовными задатками.

Они полюбились недельку — урывками, скитаясь по хатам, и, наконец, Надька рассказала ему про тетю Веру… Опять сидели в каком-то кабаке (тогда ведь в Москве с этим было запросто), Борис расслабленно пил вино… он, кстати, это умел — красиво пить.

И вдруг собрался. Задал несколько точных, колких вопросов. Надька быстро и отчего-то нервно, словно сидела у следователя, отвечала. Пауза проползла. Борис с обычной своей улыбочкой смотрел на нее.

— Ты чего, Борь?

Но сама уже прекрасно все поняла: и что у тети Веры немало чего в загашниках подсобралось, и что жирная корова никогда и никому в жизни этого не отдаст, сколько для нее ни служи… Квартиру в том числе!

И она… долго еще не умрет. Если, конечно, не помочь…

Так вот, значит, какое «ограбление поезда» она должна совершить, чтобы начать свое честное дело… Борис перегнулся через стол и по-мужски так, по-хозяйски, положил ей ладонь на шею:

— Только ты будь попроще!

Надька с жалкой улыбкой дернула плечом.

— Да спокойно, говорю! — Борис сурово тряхнул ее. — Она тебе чего, много добра сделала?

Ну и дальше такие же вполне очевидные вещи… Но вдруг перебил сам себя:

— Не нравится, чего говорю, да? А как же ты согласна была первого сентября, к совершенно незнакомым людям, которые все лучше твоей коровы в тыщу раз.

— Почему это лучше?

— Хотя бы потому, что доверчивые: золотые-серебряные цацки перед тобой рассыпали и ушли!

— А, во-первых, я и на первое сентября не соглашалась!

— Не свисти!

Так они еще попрепирались немного. Вдруг Надька резко, словно в чем-то виноватого, оборвала его:

— Ладно, кончай трепаться. Говори, что делать!

Ведь никто и никогда не смог бы ее убедить, что заниматься разбоем хорошо. И все эти благородные робин гуды, они очень быстро становятся просто разбойниками. Но что поделаешь, если грабеж необходим — так уж Надькой распорядилась судьба. А раз необходим, значит, и толковать не фига!

На следующее утро она ткнула в патрон настольной лампы кусок провода — как научил Борис. По всему дому сухо и зловеще трыкнуло, электричество отключилось.

— Почему света нет? — крикнула ей в кухню тетя Вера. Надька, войдя к ней в комнату, лишь сделала большие глаза.