Иван Черных - Охота на бизнесменов

— Я тоже поначалу недоумевал, Иван Петрович. Но посудите сами. Возьмем последние два случая убийства Гогенадзе и Аламазова. Оба регулярно платили дань рэкетирам. Кому конкретно — установить не удалось. Человек приходил поздно вечером, в маске, и ему вручали определенную сумму. Поначалу председатель акционерного общества и владелец магазинов мирились с таким положением, но когда дань возросла до непосильных размеров, они обратились за помощью в милицию. Как объясняет Тобратов, он установил наблюдение за офисом Гогенадзе и за магазинами Аламазова. Но рэкетиры больше не появились. А через некоторое время и тот и другой были убиты. Допускаю, что рэкетиры в данном случае как-то сами смогли обнаружить слежку милиции. Возьмем второй пример: ограбление инкассатора. О том, что деньги повезут в этот день на стройку, знали только работники банка и милиции. Банк, само собой разумеется, отпадает. А то, что нападающие были оснащены рациями, — очевидно. И рациями, надо полагать, теми самыми, которые три месяца назад были похищены из отделения милиции. Третье, угнанные машины: ЗиЛ с птицефабрики, красные «Жигули» Самофалова, жителя города Голицына, мотоциклы, убийства — дело рук профессионалов, умеющих надежно прятать концы в воду. И самое главное: Тобратов встретил нас с большой неохотой и настороженностью, скрыл, что на месте, точнее недалеко от места преступления, где было совершено нападение на инкассатора, незадолго до этого гражданин Балуев видел Грушецкого и Татарникова, привлекавшихся ранее за воровство и вернувшихся из заключения чуть более года назад.

Полуэктов замолчал. Генерал набычил свою могучую с солидным жировым загривком шею, задумался. Видимо, факты, приведенные следователем по особо важным делам, были не столь убедительны — это понимал и сам Полуэктов, — но он интуицией чувствовал, что именно здесь собака зарыта: других профессионалов, так хорошо осведомленных о делах и порядках в городе, о прибылях бизнесменов, о работе милиции, во всей округе просто не было.

— Н-да, — наконец произнес неопределенное генерал. — Версия твоя не лишена логического смысла. И все-таки жидковата. Нет прямых улик. А то, что Тобратов встретил вас недружелюбно, скрыл какие-то факты — это не доказательство, он может просто объяснить: упустил или счел нецелесообразным в силу каких-то обстоятельств. В общем, послушаем, что скажут о нем непосредственные начальники и сослуживцы.

Скородумов к этому времени заварил кофе, налил в чашки и поставил перед генералом и следователем по особо важным делам. Несмело, с виноватой улыбкой предложил:

— Может, с коньячком?

Водовозов приподнял голову и глянул на следователя недоуменно-вопрошающе.

— Вы и коньячком здесь пробавляетесь?.. Неплохо устроились. — И перевел взгляд на Полуэктова: — Это ты приучил его по утрам коньячок употреблять?

— Что вы, Иван Петрович. Я по утрам кефир предпочитаю. Это он вам, нашему гостю, предложил.

— Значит, не пьешь? — и снова снизу вверх — на Скородумова:

— И ты по утрам коньяк не пьешь?

— Никак нет, товарищ генерал.

— И правильно делаете. Вам, молодым, ни к чему. Это мне, старичку, для поднятия тонуса можно рюмочку. Так что давай, неси.

Скородумов повеселел и засуетился у тумбочки: достал было початую бутылку, но тут же сунул ее обратно и заменил на еще не откупоренную. Открутил пробку.

— Вам в кофе или в рюмку?

— Давай сюда. Как-нибудь сам разберусь, — генерал забрал у него бутылку. — А где же рюмка?

Пока Скородумов бегал в умывальник, чтобы сполоснуть стакан — рюмок в номере не было, — Водовозов плеснул коньяк в кофе и с вожделением отхлебнул.

— Хорош. Только не пойму — то ли коньяк, то ли кофе. — Повертел в руках бутылку. — «Белый аист». Приднестровский. Раньше армянский ценился, а ныне халтурить стали южные братья. И армяне, и грузины, и азербайджанцы…

Скородумов принес стакан. Генерал налил на донышко, попробовал, почмокал губами.

— Н-да. И молдаване испортились. Убери…

Полковник Зарубин с кавалькадой своих помощников прибыл довольно быстро. Разместились: кто на кроватях, кто на стульях, Скородумов устроился на тумбочке. Генерал — в центре, спиной к двери. Начал без предисловий:

— Ну, отцы-командиры, стражи общественного порядка, доложите, как вы тут службу цареву несете, кодекс Уголовный блюдете? Сколько в этом году банд обезвредили, преступников на скамью подсудимых посадили? Что мешает в работе, какие проблемы волнуют? Начинай, Александр Михайлович. Только без общих цифирь, какие ты посылал в Управление. Коротко, что сделано, особенно за последнее время, справляются ли твои помощники со своими обязанностями, кого надо вверх двигать, а кого, возможно, и совсем из органов убирать…

Благодушие с лица генерала исчезло и железные нотки в голосе не обещали ничего хорошего. Зарубин поднялся, на лбу и переносице заблестели капельки пота. Полковник достал носовой платок, вытер лицо и шею, откашлялся.

— Хвалиться, Иван Петрович, сами знаете, пока нам нечем. Преступность за эти полгода по сравнению с прошлым годом возросла на шестьдесят четыре процента. Только убийств совершено тридцать восемь. Раскрыто, к сожалению, только четыре. И то — бытовые. Второй год в нашем городе и районе действует опасная, хорошо оснащенная оружием и техникой банда. По имеющимся данным, все убийства и ограбления — на ее счету. В банде — опытные профессионалы, не исключено, бывшие работники милиции…

— А сегодняшних вы исключаете? — вставил вопрос генерал.

— Не исключаем, Иван Петрович. И в этом направлении тоже ведется работа. Но, к сожалению, пока безуспешно. Хотя только за последние два месяца нами пойманы на месте преступлений девять домушников, четверо угонщиков машин, столько же карманных воров.

— Велики заслуги, — снова вставил реплику генерал. — Домушники, угонщики, карманная шантрапа. А мокрушники, налетчики на инкассатора разгуливают на свободе и посмеиваются над нами — под боком у столичного начальства, такая армия ментов, а с кучкой бандитов справиться не может. Скажите, чем у вас занимается уголовный розыск? И что вы думаете о его начальнике капитане Тобратове? Догадываетесь, почему мы не пригласили его на это совещание?

Полковник пожал плечами.

— Тобратов всего второй год как назначен начальником уголовного розыска. Опыт, безусловно, маловат, но человек старательный, настойчивый, хваткий…

— Хваткий в отношении чего?

— Ну, в отношении опыта, — смутился Зарубин. — И, откровенно говоря, меня несколько удивило ваше указание не приглашать начальника уголовного розыска на совещание: он, который больше всех причастен к раскрытию преступлений, не допущен к обсуждению злободневных вопросов.