Иван Черных - Охота на бизнесменов

— Если не будете возражать, Иван Петрович, я заказал столик в ресторане. Народу там днем почти не бывает, а готовят недурно.

— Что ж, других предложений, возражений не будет? — генерал обвел присутствующих повеселевшим взглядом. — Тогда принимается.

Пока спускались на первый этаж, Полуэктов приблизился к генералу, около которого оставался только Зарубин: остальные предпочитали держаться подальше от начальства, — и, выждав подходящий момент, спросил:

— Разрешите обратиться, Иван Петрович, с небольшим предложением?

— Давай без церемоний, Виктор Петрович, мы ж не на служебном совещании, — совсем оттаял Водовозов. — Выкладывай свое предложение.

— Прошу вашего разрешения установить слежку за Тобратовым и подключить прослушивающее устройство к его телефону, — понизил до шепота голос Полуэктов.

Генерал вопросительно глянул на Зарубина. Полковник пожал плечами.

— Если считаете необходимым, пожалуйста. Только не уверен, что это что-то даст.

— Принято, — отклонил сомнение генерал…

Обед затянулся до вечера. Генерал предупредил, что о службе за столом — никаких разговоров. Полуэктов впервые оказался с ним за столом. На службе знал его как человека жесткого, сурового, которого многие побаивались и старались держаться от него подальше: в компании же он оказался веселым и остроумным, знающим уйму анекдотов и умеющий их выразительно рассказывать. Пил он умеренно и не хмелел, не терял ясности мысли, первым обратил внимание, что время подходит к концу рабочего дня, а надо бы повидаться с капитаном Тобратовым и послушать, что он скажет по поводу криминогенной обстановки в городе.

Начальника уголовного розыска на месте не оказалось. Дежурный по отделению милиции сообщил, что он в спортивном зале.

— Сегодня же вторник, — вспомнил Зарубин, — занятие секции самбистов, каратистов.

— Да? — удивленно вскинул бровь генерал. — У вас даже работают секции самбистов, каратистов? Молодцы. И кто же тренирует ваших будущих суперменов?

— Сержант Петропавловский, — отвечал Зарубин. — Водителем у нас работает. Толковый мужик: и водит классно, и тренирует — профессионалы позавидуют. Он служил на Дальнем Востоке и там у наших мастеров и у корейских многому научился. Если желаете взглянуть, пожалуйста.

— С удовольствием, — принял предложение генерал.

Спортивный зал милиция снимала в расположенной рядом школе. Зарубин, распорядившись подчиненным заняться своим делом, сопровождая Водовозова и Полуэктова, отправился в здание школы. В спортзал они вошли в самый разгар занятий: Петропавловский, раздетый до пояса, только в эластичных брюках, показывал молодому милиционеру приемы отражения нападения с ножом. У нападавшего в руке был деревянный нож с тупым концом, окрашенным красной краской. Задача его: любыми способами прикоснуться к телу тренера, оставить краской отметину, но, как молодой оперативник ни старался, как ни изворачивался, Петропавловский отбил выпад и наносил легкий удар кулаком противнику то в лицо, то в солнечное сплетение, то плашмя рубил по шее.

— А теперь держи нож покрепче, сейчас он у тебя вылетит, — сказал Петропавловский, напружиниваясь и пританцовывая, как боксер на ринге, дразня слабого противника, силы которого уже на исходе.

Оперативник сосредоточился, крепче зажал нож и, размахивая им из стороны в сторону, пошел на своего учителя-сенсея. Петропавловский качнулся в одну сторону, в другую — и молниеносным ударом ноги послал вооруженную руку вверх. Но нож не выпал. Однако той секунды задержки руки в верхней точке хватило сенсею на то, чтобы перехватить ее и болевым приемом заставить выронить нож.

Генерал похлопал в ладоши, отдавая дань уважения мастерству тренера. Его поддержали Зарубин и Полуэктов.

— Молодец, сержант, — похвалил начальник горотдела милиции и пояснил генералу: — Безотказный парень. Мало того, что за баранкой целый день вертится, еще и тренерской работой занимается.

— А чего же он у вас до сих пор в сержантах ходит?

— Раньше не у нас служил, а теперь уже перерос. Да и не хочет он: так, говорит, я могу в любое время уволиться, а офицером — как начальство решит… Нас это тоже вполне устраивает: найти хорошего водителя — не так просто.

У шведской стенки разделся до пояса капитан Тобратов — подошла его очередь выйти на ковер.

— А вот и наш любезный начальник уголовного розыска, — сказал с восхищением Зарубин, — тоже отменный каратист и самбист. Интересное предстоит представление.

— Прошу, Геннадий Михайлович, — пригласил на ковер капитана тренер. И повернулся к уже отзанимавшимся милиционерам, но не ушедшим, оставшимся специально, чтобы посмотреть на поединок двух отменных мастеров борьбы с оружием и без такового.

Полуэктов, несмотря на неприязнь к Тобратову, наблюдал за ним с некоторой завистью: среднего роста, поджарый, с налитыми свинцовой тяжестью мускулами, перекатывающимися при малейшем движении, смуглолицый, каждая черточка которого выражала волю и уверенность в себе; он вызывал уважение. Полуэктов не мог сравниться с ним ни спортивной выправкой, ни мастерством. Петропавловский, пожалуй, был красивее, выше ростом, стройнее, но в чем-то он проигрывал капитану. В чем — Полуэктов пока понять не мог.

— Капитана Тобратова мне учить нечему, — сказал наблюдающим Петропавловский, — он без меня овладел многими боевыми премудростями. Мы сейчас продемонстрируем показательный поединок с холодным оружием — оба будем вооружены ножами.

Сержант взял со стола два деревянных ножа с красными тупыми лезвиями, точно такими, какими молодой оперативник пытался нанести удар сенсею, один нож протянул Тобратову. Предупредил:

— Используем все приемы.

Тобратов молча кивнул.

Они неторопливо разошлись по разные стороны ковра, повернулись лицом друг к другу и, подняв вооруженные руки, замерли на миг в молчаливом ритуале.

Они, приняв боевую стойку, смотрелись очень эффектно. Все присутствующие затаили дыхание. Полуэктов чувствовал, как бьется сердце, словно сам вышел на кровавый поединок. Генерал даже губу прикусил, наблюдая за оперативниками, лица которых напряглись, сосредоточились, глаза азартно поблескивали, как у непримиримых противников, решающих давний неразрешимый без оружия спор. Они, не опуская поднятых рук, пошли на сближение. Петропавловский — высокий, гибкий, как лоза, Тобратов — коренастый, плотно сбитый, будто высеченный из гранита.

«И в воздухе сверкнули два ножа» — вспомнилась Полуэктову песня, услышанная еще в детстве, от которой он был в восторге. Выучил ее и частенько, играя с ребятами, напевал.

Петропавловский и Тобратов сошлись на расстоянии вытянутой руки и, приняв боевую стойку, нацелились ножами друг на друга, выжидая удобный момент для нападения. Сенсей первым сделал обманный выпад левой рукой, отвлекая внимание капитана, но Тобратов среагировал мгновенно — отбив в прыжке ногой руку и оказавшись с левой стороны сенсея, неудобной ему для удара, сам попытался нанести удар ножом. Но и Петропавловский был наготове — изогнувшись ужом, увернулся и отбил выпад.