Иван Черных - Охота на бизнесменов

— Из телефона-автомата звонили директору автосервиса?

— Нет. Ночью подключились к его проводам.

— Ясно. И что дальше?

— Не знаю, кто получал эти пять миллионов. Но, по-моему, угроза сработала, и директор к вам за помощью не обратился. А дальше… — Травкин помолчал. — Дальше Петропавловский спрашивает: «Знаешь, кто тебя посадил?» — Киваю. «И что намерен делать? Ждать, когда он снова тебя заметет?» — Прошу: — «Отпустил бы ты меня, Миша, подобру-поздорову. Не хочу я прежним делом заниматься. Достаточно нахлебался тюремной баланды». «Нет, — говорит, — может, и отпущу, если ты одно задание выполнишь: уберешь начальника уголовного розыска». И пистолет мне вручил. Мотоцикл, припрятанный в лесу, показал, на котором я должен умчаться после выстрела. — Травкин помял свои большие, темные от загара и работы руки. — Я не хочу вас убивать и не держу зла за прошлое — сам виноват… Как мне быть? У него целая банда, он не простит…

Тобратов допускал, что Петропавловский заметил слежку и решил на время отпуска исчезнуть из Звенигорода, пока не улягутся немного страсти и в милиции не убедятся, что и без него банда действует, значит, он ни при чем. Возможен и другой вариант: Петропавловский вообще постарается скрыться. Но чтобы он заказал убийство… Тобратов и в мыслях не допускал. Не зря говорят: век живи, век учись. Хорошо еще, что убийство он поручил не потерявшему человеческое достоинство сообщнику. А мог бы и какому-нибудь отпетому бандиту или сам решился бы. Рука у него твердая и глаз меткий…

Тобратов положил руку на плечо Травкина.

— Спасибо, Евгений. Спасибо и за то, что предупредил, и за то, что на правильный путь становишься. О Петропавловском мы знаем, потому он и поручил убрать меня, что я ему на хвост сел. Ты знаешь его сообщников?

— Знаю. И знаю, где он ворованные машины прячет и мотоциклы, — Травкин достал из кармана пистолет и положил на стол перед Тобратовым. — Заберите его.

В это время дверь отворилась, и в кабинет решительным шагом вошел генерал Водовозов. Лицо его было сурово и неумолимо. За ним — следователь по особо важным делам Полуэктов и начальник городского отдела внутренних дел полковник Зарубин.

— Ну вот, а вы не верили, что все друзья у Тобратова — зеки! — весело воскликнул Полуэктов.

— Верно, и среди зеков есть у меня друзья. А кто ищет их только среди начальства — тот подхалим, чинодрал, лизоблюд, — парировал Тобратов. — Слыхали такую народную мудрость?

— Мы от тебя много кое-чего слыхали, — лицо Полуэктова побагровело. — Ты скажи лучше нам, куда ты труп художника Вуциса спрятал?

Генерал и полковник почему-то молчали, отдав приоритет следователю по особо важным делам, смотрели на начальника уголовного розыска пристально и вопрошающе, будто соглашаясь с Полуэктовым и требуя от Тобратова объяснений.

— Сразу так — труп? — с улыбкой переспросил Тобратов. — И сразу — спрятал? Привык ты, Виктор Петрович, всюду действовать наскоком, шантажом и здесь решил сорвать лавровый венок, ошельмовав невиновных. На этот раз не выйдет. Крепко ты споткнулся.

— Это ты-то невиновен?! — заорал Полуэктов по инерции, почувствовав, что на этот раз действительно просчитался, и у начальника уголовного розыска имеются убедительные аргументы: иначе он не позволил бы себе в присутствии генерала такую вольность, не стал бы «тыкать».

— Да, я. Во всяком случае, в деле ограбления инкассатора — не больше, чем ты…

— Прекратить! — пришел наконец в себя генерал, рявкнув так, что задрожали стекла. — Капитан Тобратов, прошу объяснить, что у вас здесь происходит? Полковник Зарубин мне доложил, но версия, на мой взгляд, неубедительная.

— Почему же, товарищ генерал. Вот передо мной сидит человек, которого Петропавловский нанял убить меня. Вот пистолет, из которого следовало стрелять. А вот еще один пистолет, из которого убит Грушецкий и Аламазов, — Тобратов открыл стол и выложил оттуда малокалиберный спортивный пистолет. Сверху положил два фоторобота, мужчины и женщины. — Видите, мы смеялись над сходством со мной, с Петропавловским и его женой. А как оказалось, двойное сходство с мужем и женой — не случайное.

— Ничего не понимаю, — генерал тяжело опустился на стул, вытер платком лысину. — Сержант милиции… так долго водил всех за нос?

— Потому, Иван Петрович, и водил: свой, отличный служака, послушный, исполнительный, тренер…

— Да, — покачал головой Водовозов. — Компания у вас в милиции подобралась… Петропавловского немедленно арестовать. — Спохватился: — Сообщников его выявили?

— Так точно, товарищ генерал. За ними тоже установлена слежка. Арестуем по первому знаку.

— Этот знак я вам даю, — генерал повернулся к Полуэктову: — А вы!.. — скрипнул от злости зубами. — Чтоб я нигде вас больше не видел!

Есть ли что на свете прекраснее и слаще свободы?! Особенно после тревожных бессонных ночей, тяжких дум и переживаний. Он чувствовал, что тучи над ним сгущаются, что ищейки идут уже по следу. Как капитан Тобратов ни старался делать вид, что относится к нему по-прежнему, здоровался по утрам за руку, ходил на тренировки по самбо и карате, улыбался, но Петропавловский замечал, как временами глаза его становятся недоверчивыми, взгляд острым и холодным, и он пронзает им, словно лазером, стараясь забраться в самую душу и рассмотреть, сколько там правды и лжи, искренности и лицемерия. А потом он увидел у соседа молодого парня, родственника, как объяснил сосед, приехавшего погостить. Но когда Петропавловский обнаружил, что за их домом, а точнее за ним, с соседского двора ведется наблюдение с помощью специального оптического прибора, отблеск которого он заметил, стало ясно, что это за родственник. Потом лейтенант-оперативник, недавно прибывший к ним в отделение и тренировавшийся у Петропавловского по самбо, показал ему фоторобот и доверительно сообщил:

— Вот ищем одного бандита, возможно, даже главаря банды, похожего на тебя, если увидишь или что-то узнаешь, шепни. Сам знаешь, как молодым надо утверждать себя в новом коллективе.

Петропавловский тогда пошутил:

— А ты арестуй меня и приведи к начальству, скажи: вот он, кого вы ищете.

Он шутил, зная, что у сыскников никаких улик против него нет.

Однако сердечко заныло, вспомнилась народная мудрость: сколько вор ни ворует, все равно попадется.

Неужели он вор?

Нет. Так могут его считать высокопоставленные начальники, которые сами воруют, берут взятки, хитрят, ловчат, живут не по средствам, за счет простофиль-трудяг, которые надрывают пупы, чтобы вылезти из нищеты. А он, Петропавловский, борец за справедливость, народный мститель, карающий современных буржуинов; так называемых новых русских, воспользовавшихся бездарными руководителями, пробравшимися к власти тоже нечестными путями; хапнувших лакомые куски, а теперь отмывающих награбленное на приобретенных за бесценок офисах, предприятиях и целых заводах. Делают вид, что что-то там делают, и наплевать им на спад производства, на то, что молодые, здоровые люди вынуждены заниматься спекуляцией, что богатая, совсем недавно могучая страна стала нищей, бессильной…