Иван Черных - Охота на бизнесменов

— Слушаю вас.

— Хотелось бы с вами встретиться, но, по-моему, за мной хвост, — прокричал Вуцис.

— Не кричите, я хорошо вас слышу. И не бойтесь, я знаю. Постарайтесь оставить хвост с носом. Сумеете?

— Попытаюсь.

— Домой пока не ходите. Встретимся в четырнадцать ноль-ноль в кафе «Березка». Сможете?

— Конечно.

— Вот и отлично, — Тобратов повесил трубку.

Топтуна около витрины не было. Видимо, зашел в магазин. Как же от него отделаться? Вуцис вспомнил столовую на улице Московской, где ему довелось оформлять зал; там есть служебный ход, ведущий во двор, через который можно незаметно скрыться…

Неторопливой походкой прошел мимо магазина и вскоре увидел своего «неразлучного» попутчика. Поводив его около часа по разным улочкам и переулкам, Вуцис зашел в столовую, где его все знали, поговорил с заведующей минут десять, даже кофейку выпил и через служебный ход отправился к «Березке».

Тобратов терпеть не мог выскочек, верхоглядов, с которыми жизнь свела его еще на школьной скамье. Рядом с ним за партой сидел Витя Стригунок, его сверстник, сынок секретаря райкома. Шустрый, рыжий паренек, самоуверенный, нагловатый, умеющий втирать очки не только одноклассникам, но и педагогам. На уроках по любым предметам он всегда первый тянул руку, и, если его вызывали к доске, так начинал тараторить, что у всех звон в ушах стоял. Заучивал он самое основное, не вникая в глубь предмета, но, обладая ораторскими способностями — папина наследственность, — умел безостановочно говорить об одном и том же столько, сколько выдерживал учитель.

В классе его не любили, не только за то, что он одевался лучше, учителя относились к нему снисходительно, прощали ему шалости и срывы, называя его постоянно в числе отличников, но и за то, что он был неискренним, постоянно хитрил и зло подшучивал над товарищами.

Геннадий относился к Виктору терпимо: все-таки сидели за одной партой, в кино вместе ходили, и у Виктора было много интересных книг, которые он давал ему почитать. Но однажды…

Урок математики вела учительница Ольга Ивановна, молодая, красивая, год назад окончившая пединститут. Все ее любили и все знали, что к ней приехал жених, летчик, и что скоро состоится свадьба.

Виктор и Геннадий сидели за первой партой. Им было по пятнадцать, они уже влюблялись и кое-что знали об интимной жизни. Особенно Витек, в доме которого имелся видеомагнитофон и родители частенько крутили заграничные порнографические фильмы. В их отсутствие Витек доставал из запретного ящика кассеты и по нескольку раз прокручивал эротические ленты.

На Ольгу Ивановну он смотрел с вожделением и, когда узнал, что к ней приехал жених, расстроился. И то ли по этой причине, то ли давно у него созрел план получше рассмотреть «даму своего сердца», принес с собой небольшое зеркальце. Положил его на носок ботинка и продвинул поближе к ногам учительницы.

Ольга Ивановна в этот день не ходила у доски, а парила, не рассказывала о квадратных уравнениях, а пела; все видели ее возвышенное состояние и знали причину. Она то писала на доске, то подходила к первой парте и с улыбкой на устах, воздевая руки, рассказывала увлеченно о цифрах как о живых существах.

Витек, выбрав удобный момент, когда ноги Ольги Ивановны были расставлены, просунул между туфелек ботинок с зеркальцем. Не успел он заглянуть под парту, как Ольга Ивановна ступила в сторону, зацепила ботинок, и зеркальце, слетев, звякнуло об пол.

Учительница недоуменно глянула себе под ноги, увидела зеркальце и поняла все. Лицо ее загорелось, будто его ошпарили кипятком. Она пошевелила губами, но не смогла от возмущения и стыда вымолвить и слова. Глаза ее гневно засверкали. Глянула на Геннадия, потом на Витеньку, потом снова на Тобратова.

— Кто? — только хрипло вылетело из ее горла.

— Это не я, — замотал головой Витек.

А за партой их было только двое.

— Вон из класса! — махнув перед самым носом Геннадия пальцем, указала она ему на дверь…

Вот тогда-то Геннадий и пришел к выводу: верхоглядство, самомнение исходят не из желания просто выделиться чем-то среди других, а из подленькой трусливой натуры, от бессовестности, пренебрежения мнением окружающих…

Полуэктов своим поведением, манерой расследования, отношением к свидетелям и подозреваемым очень походил на того Витеньку Стригунка. Решил с ходу раскрыть преступление, одним махом найти и поставить к стенке преступников. И не разобравшись как следует в деле, заподозрил первых попавшихся. «Сидели в тюрьме за воровство, ездят на ворованной машине, торгуют краденым — кто ж еще, кроме них, рискнет напасть на инкассатора. А наводчик или даже главарь банды — сам начальник уголовного розыска: пользовался услугами бандитов при строительстве дома, скрыл показания инженера птицефабрики Балуева…»

Несмотря на то, что генерал Водовозов не поверил в причастность Тобратова к ограблению инкассатора, Полуэктов остался при своем мнении, установил слежку за начальником уголовного розыска, прослушивание его переговоров…

Тобратов был не мстительным человеком. Но зная, как Полуэктов выбился в следователи по особо важным делам, как относятся к нему его московские коллеги за заносчивый, высокомерный характер, решил приподнести ему урок. Встретившись с Вуцисом и убедившись, что топтун потерял своего подопечного, Тобратов посоветовал художнику скрыться из Звенигорода на несколько дней. Он знал, что подумает об этом исчезновении Полуэктов и какие предпримет шаги.

Напасть на след настоящего налетчика на инкассатора, убийцу Грушецкого и, по всей вероятности, Гогенадзе и Аламазова Тобратову удалось после длительных поисков и большого труда. Ему и теперь еще не верилось, что этим бандюгой мог быть близкий ему человек, с которым встречались почти ежедневно, делали одно дело, в какой-то степени даже дружили. Потому и не придал он значения рассказу Вуциса, видевшего в красных «Жигулях» женщину в темных очках, похожую на жену Петропавловского. Потом, когда был составлен фоторобот со слов грибников, оказавшихся на месте преступления и в то самое время, когда было совершено нападение на машину с деньгами, и со снимка на Тобратова глянул человек, похожий на него самого и на Петропавловского — этого сходства он никогда не замечал, — Тобратов окончательно разуверился в показаниях.

Да и мог ли он подозревать милицейского работника, водителя, с которым почти ежедневно выезжал на дела, тренера, передающего свои знания и мастерство товарищам по службе? И могла ли его жена, мать двоих детей, симпатичная, общительная женщина, стать на преступный путь?

Оказалось, могли. И он, и она…

Вернуться к фотороботам заставил Тобратова то ли господин Случай, то ли сам Бог, за которым давно подмечено: метит шельму.