Мария Литошко - Исповедь падшего

— Нисколько. Просто никак не могу осознать его гибель. Для меня отец всегда был «железным» человеком, непобедимым. Казалось, ничто не способно сломить его. Не думал, что все так случится…

— Это несчастный случай. Ты не мог ничего знать. У каждого свой конец, а его смерть вполне заслуженная. Как бы там ни было на самом деле…

— Что ты имеешь в виду? — я насторожился.

— Неважно, забудь!

Таинственная фраза Дэна тогда осталась без ответа…

Гибель отца задержала нас в Чикаго еще на несколько дней. Когда все закончилось, я стал единственным официальным владельцем огромного состояния и финансов, что хранились в банке теперь уже под моим именем. Я ощутил безграничную радость. С меня будто сняли цепи! День смерти отца стал для меня вторым днем рождения. Я ощущал счастье, хотя полагалось скорбеть. И пусть это было грехом, мне все равно! Теперь я действительно обрел свободу.

Немногим выпадает шанс покончить с ненавистным прошлым, превратить все в пепел, уничтожить даже мелочи, словно ничего и не было…

Дом, в котором я провел не самую лучшую часть моей жизни, не имел для меня иной ценности, кроме материальной, а потому без всяких сомнений было решено продать его вместе с мебелью. Это дело я доверил Бетти.

Когда-то давно отец неоднократно говорил, что после смерти желает быть похороненным рядом с могилой своей супруги. Его смерть свершилась, однако я, хоть и помнил об этом, с хладнокровной жестокостью пренебрег его желанием так же, как он пренебрегал моими. Но самой главной причиной стало другое: он не был достоин даже лежать рядом с моей матерью! Его не стало, и уже на следующее утро я почти забыл, что у меня был отец. Да и был ли он отцом?

Оптимизм Дэна вдохновлял меня каждую минуту нашего общения. Он был одним из тех редких людей, способных быстро забывать плохое. Кажется, не существовало ничего того, что могло бы заставить его злиться дольше двадцати минут. Безусловно, Дэн был недоволен проблемами, вынудившими нас задержаться в Чикаго, но это не побудило его оставить меня. План — отправиться в заветный город вместе — не изменился.

— Во всем есть свои плюсы, — говорил он, когда мы покинули родной Чикаго. — Теперь ты богат и совершенно независим! Только, может, не стоило доверять продажу дома служанке?

— Не волнуйся! Бетти — женщина надежная, я ей доверяю. Она все сделает. К тому же, мне не хотелось заставлять тебя ждать. И без того задержались.

— Это верно.

Добирались мы долго. На нашем пути встречались разные города, но там мы делали только остановки для отдыха. Остаться в одном из них у нас не возникло желания. Долгая дорога, пролегавшая через всю страну, стала моим первым путешествием. Дэн не захотел ехать на поезде, ведь в таком случае пришлось бы оставить автомобиль в Чикаго. Это было исключено сразу!

Я пребывал в восторге от столь кардинальных перемен. Год назад я даже не смел надеяться ни на что подобное! Мир за пределами дома оказался абсолютно уникальным. Будучи привычным для Дэна, он был новым для меня. Мое лицо являло изумление относительно всякой мелочи: будь то природа, обширные красоты которой сменялись изобилием пейзажей, или же простой поселок… Кто-нибудь мог бы посмеяться над моей нескрываемой и довольно наивной радостью перед вещами, которые для многих уже давно стали привычными, но только не Дэн! Я мог молчать чуть ли не часами, не отрываясь, разглядывая виды за окном автомобиля, будто завороженный. Они сменяли друг друга, неуловимо ускользая назад. Это можно сравнить с движущимся конвейером, лента которого не имеет конца. Я жадно всматривался во все эти картинки, боясь упустить даже мелочь. Но Дэн нисколько не обижался, что в данные моменты я отдаю мало предпочтения нашим беседам. Мир прекрасен только в сочетании со свободой. Это не менее важно, чем видеть, слышать и дышать. Свобода придала красок всему тому, что раньше оставалось незамеченным. Дэн Мак’Коллин все понимал, а потому без насмешек позволил мне в полной гармонии насладиться столь обыденной для него красотой.

— Наверное, тебя раздражает мое периодичное молчание и странное, отреченное поведение, — предположил я где-то за пару миль до окончания путешествия.

— Нисколько. За все это ты заплатил слишком высокую цену и теперь имеешь право наслаждаться каждым мгновением. Почему меня должно это раздражать? Мы ведь друзья! Я рад видеть тебя счастливым!

Эти слова дорогого стоили. Мне нужно было получше запомнить их.

— А вот и Нью-Йорк! — сказал Дэн.

Мы переглянулись, обменявшись довольными улыбками.

— Добро пожаловать в город, где возможно все! Знаю это не понаслышке. Мой дед добился здесь успеха, а значит, и мы сможем!

— Несомненно! Но сперва нам необходимо хорошенько выспаться.

— Отличная мысль. А после осмотрим город.

Отнюдь не скромное жилье, отныне именуемое нашим домом, оказалось раем после долгого пути. Никогда в своей жизни я не спал лучше! Покой и отсутствие спешки — поистине прекрасные вещи. Время, каждая его секунда, принадлежало мне. Я даже не думал, во сколько должен проснуться, так как больше не обязан был давать перед кем-то отчет.

Несколько часов сонного забытья помогли нам восполнить утраченные силы. А когда мы проснулись, на часах пробило шесть вечера.

— Не так шикарно, но жить можно, — отметил Дэн, с легким недовольством осмотрев гостиную и другие комнаты.

— Квартира отличная!

— Думаешь? — он неуверенно повел взглядом.

— Ну, конечно! Типичное американское жилье, и по обстановке видно: здесь жил человек, владеющий немалым капиталом.

— Да, Мартин, ты смотришь на вещи не так предвзято. Все-таки я был избалованным ребенком, и это сказывается. Но, как однажды сказал мой папа, чем раньше ты признаешь себя глупцом, тем скорее сможешь стать умным.

Я улыбнулся, выслушав его суждение:

— Не будь к себе строг. Кажется, я понял, почему тебе тут не слишком понравилось: стоит пригласить горничную. Она наведет порядок.

— Верно! Дед умер давно, с той поры в квартире никто не жил.

Дэн провел рукой по старинному комоду, и на его ладони осталось доказательство только что сказанных слов.

— М-да, это место давно лишено внимания.

Он не стал ждать и быстро направился к двери.

— Схожу к соседям, одолжу у них прислугу на час-другой.

— А разве так можно?

— Может, и нет, но право попытки еще никто не отменял.

Не прошло и десяти минут, как Дэн вернулся с русоволосой женщиной тридцати лет. На ней было темно-коричневое непримечательное и абсолютно скромное платье с белым накрахмаленным фартуком, выдающим ее профессию.