Эд Макбейн - Мошенники

Карелла улыбнулся:

— Что-то в этом роде.

— Боишься, что Тедди погонится за кем-нибудь с револьвером? — спросил Клинг. — Может, мне не стоит торопиться с женитьбой?

— Не в том дело. Я все думаю над тем, что сказала мне тогда миссис Фелпс. Что она убила только одного человека. Черт возьми, а может она вообще никого не убивала?

— У окружного прокурора на этот счет были свои соображения.

— Правильно. Но вдруг настоящий виновник, истинный убийца ушел от наказания? Что, если кто-то другой отнял жизнь у Анни Бун и заодно сломал жизнь миссис Фелпс? Тогда, выходит, главный убийца остался на свободе.

— Кто он, Стив? — спросил Клинг.

— Франклин Фелпс, — ответил Карелла. — Если Джордж — герой этой пьесы, то Франклин Фелпс — главный злодей. Урод в благородном семействе.

— Ты перепутал пословицы, — сказал Хейз.

Потом до самого участка они ехали молча.

Рутина. Кругом одна рутина.

Рутинными кажутся даже косые лучи октябрьского солнца, которые, проникая через густую металлическую сетку на окне, образуют янтарные узоры на выщербленном полу дежурной комнаты.

В этом солнечном свете мелькают тени — тени высоких мускулистых мужчин в рубашках с закатанными рукавами. Хотя на дворе стоит октябрь, в дежурке очень жарко — бабье лето все еще не сдает своих позиций.

На одном из столов звонит телефон.

Из-за окон доносится городской шум: гомон детворы, толпой вывалившей из школы, выкрики уличного торговца “Сосиски, лимонад!”, натужное гудение автомобилей и автобусов, звонкое щелканье по асфальту дамских каблучков, тарахтение роликовых коньков по разрисованному мелом тротуару. Но так бывает не всегда. Иногда в городе вдруг наступает полное затишье. И тогда кажется, что можно расслышать даже стук собственного сердца. Однако и эта тишина тоже часть городского шума, она входит в эту раз и навсегда заведенную рутину городского дня. И когда в подобные минуты влюбленная парочка, гуляя, пройдет под окнами участка, в дежурку долетают обрывки их бессвязных фраз. Полицейский, стучащий на пишущей машинке, внезапно остановится и поднимет голову. Это там, за окном, идет своим чередом жизнь города.

Рутина.

У автомата с газированной водой стоит один из детективов. Он ждет, пока наполнится стаканчик. Затем запрокидывает голову и с видимым наслаждением выпивает охлажденную воду.

Стандартный полицейский револьвер тридцать восьмого калибра мирно покоится в его кобуре, пристегнутой слева на поясе. Звук пишущей машинки заполняет всю комнату: пусть коряво, пусть с большим напряжением, но отчеты должны быть напечатаны, и обязательно в трех экземплярах — секретарей полицейским не положено по штату.

Снова звонит телефон.

— Восемьдесят седьмой полицейский участок, детектив Карелла у телефона.

Эта комната как бы существует вне времени. Рутинные действия накладываются тут одно на другое и тем самым образуют классическую картину каждодневной полицейской работы. Картина одного дня почти ничем не отличается от другого. Изо дня в день — канцелярская рутина и рутина следственных действий. И только очень редко встречается дело, которое требует отклонения от классической схемы. Работа полиции более всего схожа с боем быков. Прежде всего тут наличествует арена, а на ней, естественно, бык. Постоянными действующими лицами являются также матадор, пикадоры, служители арены. Музыка здесь всегда играет традиционная, ритуальная. Она сопровождает все стадии корриды — грандиозного состязания, которое на деле никаким состязанием и не является. Ибо обычно умирает бык. Иногда, но очень редко, если бык проявил уж просто исключительную храбрость, его могут пощадить. Но, как правило, он умирает. Собственно, и спорта тут никакого нет, ибо исход боя предрешен задолго до того, как этот срежиссированный бой начался. Быку суждено погибнуть. Бывают, правда, и кое-какие сюрпризы в ходе этой освященной веками церемонии: то матадора подымут на рога, то бык вдруг перемахнет через ограду, однако сам процесс остается неизменным, являя собой как бы классический ритуал кровопролития.

Примерно так обстоит дело и с работой полиции. Комната дежурных — это место, где день и ночь совершается один и тот же рутинный ритуал. Время как бы не властно над действиями людей, находящихся здесь, оно не властно и над вершимой ими работой.

Все они заняты в классическом обряде кровопролития.

— Восемьдесят седьмой полицейский участок. Детектив Клинг слушает.

Берт Клинг, самый молодой из детективов участка, прижал плечом трубку к уху, нагнулся над пишущей машинкой и принялся подчищать что-то в тексте. Он неправильно напечатал слово “задержанный”.

— Кто? — сказал он в трубку. — А, конечно, Дейв, соедини ее со мной. — Затем он принялся ждать, пока Дейв Мэрчисон, сидящий внизу, в канцелярии у коммутатора, соединит его.

Стоявший возле автомата с газировкой Мейер налил себе еще один стаканчик и сказал, не обращаясь ни к кому в частности:

— Везет же, вечно ему девушки дозваниваются. Можно подумать, что если девчонкам в этом городе нечего делать, так они тут же снимают трубку и звонят Клингу, чтобы справиться о том, как идет сегодня борьба с преступностью, — он покачал головой.

Клинг махнул ему рукой, чтобы не приставал.

— Привет, милая, — сказал он в трубку.

— О, это звонит ОНА, — сказал Мейер со значением. Стив Карелла, закончив свой телефонный разговор, повесил трубку.

— Кто там у него? — спросил он.

— А кто бы еще мог быть, как ты думаешь? Знаменитейшая кинозвезда Ким Новак собственной персоной. Она звонит сюда каждый день. Звонит, чтобы посоветоваться, покупать ей акции “Коламбиа пикчерз” или пока воздержаться.

— Послушайте, ребята, почему бы вам не заткнуться хоть на минуту? — бросил в их сторону Клинг. А потом пояснил в трубку: — Просто обычная картина. Эти клоуны опять разыгрывают здесь цирк.

— А ты скажи им, чтобы они прекратили давать дурацкие советы, — сказала Клер Таунсенд на другом конце провода. — Ты объясни им, что у нас с тобой настоящая любовь.

— Они это и сами прекрасно знают, — сказал Клинг. — Послушай, так мы точно договариваемся на сегодняшний вечер?

— Да, как условились, только я немного опоздаю.

— А почему?

— Я должна буду зайти кое-куда после занятий.

— Это еще куда? — спросил Клинг.

— Мне нужно будет достать кое-какие материалы. И, пожалуйста, не будь таким подозрительным.

— А почему бы тебе не перестать быть такой примерной студенткой? — спросил Клинг. — Почему бы тебе наконец не выйти за меня замуж?

— Когда?

— Завтра же.

— Завтра я никак не могу. Завтра я очень занята. А кроме того, человечество крайне нуждается в работниках социальной службы.