Эд Макбейн - Мошенники

— А может, ты не откажешь в любезности просветить меня насчет того, что это за остальные возможности, которые мы упускаем? Мы до конца разработали все возможные варианты и всюду уперлись в тупик. Мы ведь занимались не только Клер. Мы проверили всех, кто хоть как-то был причастен к этому делу или мог быть причастен к нему. Всех — понимаешь? Убитых, членов их семей, их родственников и даже друзей. И только когда ничего не нашли, то снова вернулись к Клер, Гленнонам, к доктору Мэдисон и…

— Я все это слышала уже сто раз, — сказала Сара.

— Ну, можешь послушать и в сто первый — от этого никто не умирает.

— Мам, можно выйти из-за стола? — спросил Аллан.

— А ты что — не хочешь кушать сладкое?

— Я хочу посмотреть “Королеву прерий”.

– “Королева прерий” подождет, — сказала Сара.

— Мама, передача начинается…

— Подождет. Ты будешь кушать сладкое.

— Да пусть идет, он же любит эту программу, — сказал Мейер.

— Послушайте, детектив Мейер, — сердито сказала Сара, — может, вы и считаетесь у себя в участке большой шишкой и командуете преступником как угодно, но здесь, за столом, я — хозяйка, и я не позволю, чтобы семья разбегалась прямо за обедом кто куда, если на приготовление этого обеда я потратила целых три часа и…

— Если бы ты потратила чуть меньше, может быть, у тебя не пригорела бы фасоль, — сказал Мейер.

— Фасоль не пригорела!

— Ну, так разварилась!

— Но не пригорела. А ты, Аллан, не ерзай, а сиди как положено. И ты будешь кушать у меня это сладкое, даже если лопнешь от него!

Семья завершила обед в полном молчании. Дети вышли наконец из-за стола, и висящая в воздухе обида переместилась из столовой к гостиную, к телевизору.

— Не сердись, пожалуйста, — сказал Мейер.

— Да что ты, это мне не нужно было вмешиваться в твои дела.

— А знаешь, может быть, мы и в самом деле чего-то не замечаем, — сказал Мейер. — Может, ответ лежит у нас прямо перед носом, а мы его не видим. — Он тяжело вздохнул. — Знаешь, Сара, я ужасно устал. Господи, до чего же я устал.

Стив Карелла взял чистый лист бумаги и напечатал крупными буквами в разрядку: О’ББИВЩИК. Ниже он стал выписывать столбиком: “столяр”, “краснодеревщик”, “плотник”, просто “оббивка”.

— Честное слово, я не могу придумать, кто еще может заниматься обивкой, — сказал он Тедди, которая, склонившись у его плеча, смотрела на листок бумаги. Она потянула к себе листок и написала на нем “мебельщик”, а потом пододвинула листок к Карелле и вопросительно поглядела на него.

Карелла задумчиво кивнул.

— Тоже подходит, — сказал он неуверенно. Потом он отодвинул листок в сторону и посадил Тедди к себе на колени.

— Знаешь, я все чаще начинаю думать, что это слово вообще не имеет никакого отношения к этому проклятому делу.

Тедди, внимательно следившая за его губами, отрицательно покачала головой.

— Ты считаешь, что оно все-таки имеет к нему отношение? — спросил он.

Тедди утвердительно кивнула.

— Да вроде бы должно быть связано, правда? С чего бы это умирающий человек твердил его при последнем издыхании? Но, знаешь, Тедди, в этом деле припутано еще столько всего разного. Взять хотя бы историю с Клер. Здесь уж наверняка…

Тедди внезапно закрыла ему руками глаза.

— Что?

В ответ она закрыла руками свои глаза.

— Ну, что ж, может быть, мы и в самом деле слепые, — сказал он со вздохом и снова взялся за лист с написанными на нем словами. — Ты думаешь, что в этом чертовом слове действительно кроется какая-то загадка? Но разве станет задавать загадки умирающий? Зачем? Он скажет то, о чем думает. Разве не так? О, Господи! Я уже совсем ничего не понимаю.

Тедди соскользнула у него с колен и направилась к полке с книгами. Карелла тем временем долго рассматривал составленный список. Под конец он даже начал подсчитывать количество букв в словах, надеясь хоть тут получить какую-то разгадку.

Ощутив привычное похлопывание по плечу, он оглянулся и увидел перед собой Тедди с загадочной улыбкой на лице и толстенным словарем в руках.

Для начала она пододвинула к себе листок и демонстративно зачеркнула лишние “б” в словах “оббивщик” и “оббивка”. Видя, что он собирается возражать, она с видом явного превосходства ткнула пальцем в нужную страничку в словаре.

— Ладно, ладно, — смущенно согласился он. — Это же так Уиллис записал, а он записывал то, что говорил ему Векслер.

В ответ Тедди быстро заработала пальцами.

— А может быть, Уиллис, — читал ее знаки Карелла, — вообще неверно расслышал то, что говорил умирающий.

— Конечно, может быть, но тот ведь повторял это слово несколько раз. Уиллис даже специально записал его, чтобы потом не путаться. Он же тоже не понял, что оно обозначает.

Тедди пододвинула к себе листок и быстрым четким почерком написала под столбиком еще одно слово: “ОБОЙЩИК” и снова пододвинула листок к Карелле.

— А это еще зачем? — спросил Карелла. — Так ведь, по-моему, называют тех, кто оклеивает стены обоями. Так мы теперь начнем заниматься еще и малярами или штукатурами.

Все с тем же выражением превосходства Тедди снова ткнула пальцем в словарь. Карелла только отмахнулся Тедди снова ткнула пальцем в словарь. Карелла только отмахнулся, но она потянула его за рукав и заставила прочитать: “ОБОЙЩИК” — мастер, специалист по обивке мебели”.

— А почему это “обойщик” и вдруг — специалист по “обивке”, — возмутился Карелла.

— Потому что ты — итальяшка, — ответила ему пальцы Тедди.

— А Уиллис, по-твоему, — тоже итальяшка. Это ведь он так записал.

— Тоже итальяшка. Вы все там итальяшки, — “сказала” знаками Тедди и вновь решительно заняла место у него на коленях. При этом словарь свалился на пол.

— Знаешь, а не проверить ли нам, достаточно ли прочно сработал обивку на нашей кровати обойщик? — сказал он, подымаясь с нею на руках и направляясь в сторону спальни.

Ни один из них не знал, насколько близки они были к истине.

Ноябрь.

Листва уже опала с деревьев.

Он в одиночестве бродил по улицам, и холодный ветер трепал его белокурые волосы на непокрытой голове. Только на территории их участка проживает около девяноста тысяч жителей, в городе их восемь миллионов, и только один из них убил Клер.

— Кто? — этот вопрос и днем и ночью терзал его, не давая покоя.

Он уже и сам давно заметил, что пристально вглядывается в лица всех встречных. Каждый прохожий превратился для него в потенциального убийцу, и он вглядывался в эти лица, тщетно надеясь угадать убийцу по выражению глаз, лица и даже по походке. С особым вниманием он высматривал белых мужчин без шрамов и особых примет, нормального телосложения, не отличающихся низким ростом, носящих темные пальто, серые шляпы и, желательно, темные очки.