Николай Чергинец - Последний герой

В те годы удачливый бизнесмен стал едва ли не основным криминальным авторитетом на Урале и именно тогда получил свое прозвище — Костан. К тому же на поверку оказалось, что и тогда кто-то самым тщательным образом собирал компромат и пополнял досье на чиновников высшего ранга. Это грозило определенными неприятностями и самому генералу.

Однако в отличие от приятеля Лимонов чувствовал себя более защищенным. Осторожность, благодаря которой он добился успехов в карьере, всегда была его верным путеводителем. Но без риска немыслим столь головокружительный подъем по служебной лестнице. Как известно: кто не рискует, тот не пьет шампанское. Поэтому, снова взвесив все «за» и «против», генерал решил, что отступать не станет и постарается внушить эту единственно правильную мысль своему другу.

К тому же веских причин для беспокойства пока еще не было. Факсы с угрозами, телефонные звонки, компрометирующие фотоснимки - известный набор психической атаки не слишком добросовестных конкурентов. Все эти «сигналы», разумеется, необходимо принимать к сведению, но относиться к ним — как к атмосферным осадкам.

— Не принимай близко к сердцу, — говорил он. — Я знаю точно, что по линии нашего ведомства ничего на тебя нет. Если хочешь, могу проверить и по линии МВД. Там у меня есть надежные люди.

— А по линии ФСБ? Там есть надежные люди? — все еще сомневался Костиков.

Тогда эта фраза вызвала у генерала юстиции невольную улыбку. Он был уверен, что друг преувеличивает свое волнение, а потому ответил:

— Да, представь себе, и там у меня есть свои люди. Однако хочу напомнить: мы живем в другое время и сегодня эта организация имеет совершенно иные приоритеты. Главное — не принимай всерьез всю эту грязь, которая полилась на тебя, как ты сам выражаешься, бурным потоком. Ввязавшись в драку, приходится рассчитывать и на свои кулаки… Впрочем, не мне тебя учить. У тебя у самого достаточный опыт общения со всякой сволочью.

Ободренный поддержкой и добрым советом, Костиков вроде бы успокоился и снова улетел в Челябинск. С момента последней встречи прошло более двух месяцев. За это время от него не было ни единого телефонного звонка.

И вот теперь этот таинственный прилет. Лимонов пребывал в растерянности, потому что Костиков всегда заранее предупреждал его о подобных визитах, даже если наведывался в Москву на один-два дня или проездом. Недоумение вызывало и то, что он прилетел не из Челябинска, а из Екатеринбурга, без предварительного звонка и каких бы то ни было разъяснений. К тому же до губернаторских выборов оставалось меньше месяца, а точнее, семнадцать дней.

«Что могло случиться? — спрашивал себя Лимонов. — И почему он прилетел из Екатеринбурга? Почему заранее не предупредил?»

Первым делом генерал предположил, что Костиков в последний момент затеял собственную игру и решил оставить его и Осиновского за бортом своих великих свершений. Но потом отказался от подобной нелепой мысли — слишком хорошо он знал Костана, которого никогда не увлекали рискованные затеи.

А вот известие Скворцова о том, что Костан прибыл в столицу рейсом не из Челябинска, а из соседнего Екатеринбурга, наводило на определенные выводы. Для Лимонова было очевидно, что его старинный приятель и кандидат на губернаторское кресло сделал это из соображений безопасности.

— Шеф, что мне делать? — напомнил о себе Скворцов, который терпеливо дожидался ответа на противоположном конце телефонной связи.

Генерал вынужден был прервать свои размышления.

— Он был один? — уточнил он.

— Один.

— Тебе известно, куда он направился из аэропорта?

— Нет. Он был налегке, быстро прошел паспортный контроль, пересек вестибюль и вышел к стоянке такси. Там он тормознул первую подвернувшуюся тачку и умчал по направлению к городу. А мою машину так зажали на стоянке, что я вряд ли заполучу ее до конца дня.

— Ладно, — недовольно буркнул Лимонов. — Он точно прибыл рейсом из Екатеринбурга?

— Обижаете, шеф, — ответил помощник с обидой, будто «шеф» подвергал сомнению не факт прилета в столицу Костикова, а его, Скворцова, профессиональные качества.

Генерал промолчал. Он пока не знал, как поступить правильно. Подозревать компаньона в нечестной игре пока не было оснований. Ничего другого не оставалось, как ждать появления самого виновника недоразумения.

— Так что мне делать, шеф? — кашлянув в трубку, напомнил о себе Скворцов. — Оставаться здесь или можно уехать?

— Останься.

Лимонов вернул трубку на аппарат, чтобы освободить линию для возможного звонка. И потянулись минуты томительного ожидания.

Как всякий военный, генерал не любил неопределенность. Жизнь долго учила его быть терпеливым и часто наказывала, когда эмоции брали верх. Но в моменты особого душевного и физического напряжения почему-то забывалось об этих болезненных уроках. Вот и сейчас различные «почему», то и дело всплывавшие в сознании, не давали сосредоточиться на фактах.

А ведь если спокойно разобраться, то бить тревогу рано. Ничего особенного в том, что Костиков прибыл в Москву, не было. Но для чего тому понадобилось обставлять свой визит в столицу таинственным образом? И почему он до сих пор не позвонил?

Стрелки напольных часов в кабинете неумолимо отсчитывали время. Генерал Лимонов тщетно пытался отрешиться от своих тревожных мыслей. Не привыкший делать поспешные выводы, он тем не менее укорял себя за то, что позволил втянуть себя в опасную политическую авантюру.

По своим каналам он трижды проверил карьеру Костана в бизнесе — все было чисто, не подкопаться. Никакого компромата, за исключением мелочей. Но кто из нас без недостатков? Лимонов даже посоветовал Костану опередить соперников и в своих предвыборных выступлениях самому упомянуть о прошлой жизни.

Костиков так и сделал. Это оказался беспроигрышный вариант, и вот уже целый месяц во всевозможных опросах он оставался твердым лидером предвыборной гонки.

Лимонов не находил себе места. Его беспокойное состояние мог прекратить телефонный звонок Костикова. Однако он так и не раздался в его рабочем кабинете.

Из пятидесяти семи лет семнадцать Павел Валдаев провел в местах не столь отдаленных. Первый раз он оказался в заключении шестнадцатилетним подростком — за хулиганство; это случилось в середине шестидесятых. Потом он еще трижды отбывал наказание. В последний раз Валдаев был освобожден по амнистии по случаю сорокалетия Победы.

Несмотря на солидный стаж тюремного заключения, этот человек всегда был в курсе событий, происходивших на воле. Он сумел добиться такого авторитета в криминальных кругах, что уже к сорока годам занимал заметное место в криминальной среде. В силу своего характера и влияния он нередко выполнял роль третейского судьи в разборках между другими воровскими авторитетами.