Ярослав Зуев - Конец сказки

– Ох, блин! – стонал Протасов, зажимая ладонями угрожающего вида гематому. – Уф! Ой, е-мое, дурак! Эдик, блин?! Ты что, заснул, бляха-муха?! Заснул, да, плуг неумный?! – Место, где череп Валерия протаранил лобовое стекло и одолел его, расцвело паутиной трещин.

Армеец отстегнул ремень безопасности, радуясь, что может относительно свободно дышать. Как только машины столкнулись, Эдик подумал, что грудной клетке настал конец.

– У меня, ка-кажется, два ребра сломаны, – сообщил Армеец жалобно, но никто из пассажиров «Линкольна» не оценил этого известия по достоинству. – Печет си-сильно.

– Печет, блин?! – завопил Протасов. – Сейчас, бля, не будет! Я тебе башку оторву! Козел безрогий! Куда ты, твою мать, смотрел, е-мое?!

– Он не-неожиданно из отстойника вы-вылетел! – оправдывался Армеец, подразумевая карман на дороге, предназначенный для отдыха водителей и мелкого ремонта автомобилей.

– Сам ты, блин, отстойник! – Протасов обернулся назад. – Вовка, ты как?

Волына сидел молча, уронив голову и привалившись плечом к двери.

– Вовка, блин?! – крикнул Протасов. – Что за пурга?! Эй, Планочник, а ну глянь, чего это с ним?!

Но Планшетов, отделавшийся сравнительно легко – рассечением брови, смотрел в противоположную сторону, на сдвоенные задние колеса «КамАЗа», целиком заслонившие окна иномарки по правому борту. Резина скатов выглядела сильно изношенной, почти лысой, кое-где ее «украшали» вздувшиеся в результате аварии грыжи, заводская маркировка проступала еле-еле.

– 320 R 508 БЦ, – по слогам прочитал Планшетов. – Белоцерковские колеса. Какого хрена, спрашивается, этот пингвин нацепил на «КамАЗ» резину от «КрАЗа»?

– От какого «КрАЗа», бляха-муха, рогомет ты обдолбанный?! – завопил Протасов, безуспешно толкая дверь, наглухо заблокированную колесами грузовика. – О какой такой резине ты болтаешь, плуг?!

– Об этой, – Юрик ткнул пальцем в скат. Для этого ему даже не пришлось вытягивать руку. – Разуй глазки, Протасов. Ты чего, окосел?!

Вместе с глазами Валерий разинул рот. Грузовик перегораживал дорогу, как плотина гидроэлектростанции реку. Правый борт иномарки был смят, точно папиросная бумага.

– Где ты, е-мое, раньше был, со своей дальнозоркостью?! – зашипел Валерий, как только снова обрел способность говорить.

– Он с второстепенной дороги выскочил! – добавил Юрик, пытаясь перелезть через Вовчика, чтобы добраться до незаблокированной двери. Волына не подавал признаков жизни.

– Значится, пипец ему! – зарычал Протасов, предприняв тот же маневр в отношении Армейца. – Эдик, выпусти меня! – Дай я этому чурбану пасть порву!

Армеец, все еще ощупывавший грудную клетку с видом мнительного больного, убежденного в том, что повышение температуры тела на пару градусов неминуемо означает заболевание СПИДом или птичьим гриппом, мимоходом отметил, что незадачливому водителю грузовика крышка, если только Протасов подберется к нему на расстояние вытянутой руки.

– Раздавишь меня! – кричал Армеец через минуту, очутившись под Протасовым.

– Отвянь, Эдик, не до тебя! – след от головы Валерия красовался на лобовом стекле в каком-нибудь сантиметре от изувеченной правой стойки. Придись удар чуть правее, и гематома величиной с грушу Бэра показалась бы ему сущим пустяком. Хоть, очевидно, он уже не смог бы оценить степень невезения, поскольку бы стал покойником. – Ну, гад, порешу на фиг!

Но, экзекуции не суждено было состояться, по-крайней мере в том виде, как рассчитывал Протасов. Не успел Валера протиснуться между Эдиком и рулем, как загремели выстрелы. Армейцу показалось, отовсюду, со всех сторон.

Планшетов, первым выбравшийся наружу, завертелся юлой, размахивая «Люгером», [1] Пистолет немецкого конструктора Борхардта, переработанный Георгом Люгером (1849–1923), состоял на вооружении швейцарской и германской армий. Получил широкую известность как модель P-08 Парабеллум», от латинской пословицы: «Si vis pacem, para bellum», т. е. «Хочешь мира – готовься к войне». который вытащил из штанов, но стрелки скрывались в подступавших к дороге зарослях. Целиться было не в кого.

– В-в машину! – крикнул Армеец, запуская мотор. Планшетов все еще пританцовывал на дороге, словно отбивал чечетку, вопя дурным голосом. Эдик бросил сцепление. Раздался душераздирающий металлический скрежет, «Линкольн» заходил ходуном, но не сдвинулся с места. Из-под ведущих колес полетел гравий, в салоне запахло жженой пластмассой.

– Зацепились, е-мое! – заорал Протасов.

– Диск с-сцепления го-горит!

– Плевать на диск, блин, давай назад, валенок!

Под аккомпанемент этой перебранки Планшетов нырнул в салон.

Занятые освобождением «Линкольна» из ловушки приятели совершенно забыли о водителе «КамАЗа», который, собственно заварил всю кашу. И напрасно. Водитель, наконец, объявился в окне грузовика, держа в руке пистолет, который он немедленно пустил в ход. Первая пуля прошила сидение в сантиметре от плеча Протасова, вторая снесла зеркало заднего вида. Посыпались битые стекла.

Ох! – взвизгнул Армеец, хватаясь за лоб. Протасов, лихорадочно шаривший в бардачке, выдернул оттуда «Глок», [2] Пистолет австрийской фирмы «Глок» с обоймой на 17 патронов – одна из самых популярных моделей в Европе. полученный у Олега Правилова накануне поездки, передернул затвор и дал очередь по кабине, в мгновение ока опустошив магазин. Водитель исчез в окне, как перевернутая мишень из тира.

– Сматываем удочки, пацаны! – крикнул Планшетов. Это было дельное предложение, которое никто бы не стал оспаривать. Эдик снова ударил по педали газа. На этот раз им повезло. «Линкольн» наконец расстыковался с грузовиком, расплатившись правой передней дверью.

– Д-д-д!.. – задохнулся Армеец.

– Забей на дверь, блин! – посоветовал Валерий, осыпая заросли у дороги градом свинца, пока не опустел второй магазин. Как только это произошло, Протасов, отбросив пистолет, повернулся к Вовчику:

– Зема, где пулемет?!

Волына никак не отреагировал на этот призыв, он по-прежнему сидел, привалившись к двери, как пьянчуга на скамейке в пивной. Вместо вышедшего из строя Вовчика обязанности оруженосца принял на себя Планшетов. Нырнул в нишу под сидением, сорвал промасленные тряпки, протянул Валерию немецкий пулемет MG-42, [3] MG-42, разработанный доктором Груновым для Вермахта, – один из лучших пулеметов Второй Мировой войны. еще одну вещицу, добытую Протасовым у Правилова.

– Ну, блин, держитесь, гуроны! – заорал Протасов. Последнее слово потонуло в оглушительном грохоте. Остатки заднего стекла исчезли, словно их и не было, стреляные гильзы со звоном посыпались в салон, по зарослям хлестнула тугая свинцовая струя, затем еще одна. Протасов повел стволом слева направо, затем вернул пулемет в исходную позицию. Планшетов, зажав уши ладонями, сполз по сиденью вниз.