Андрей Константинов - По счетам [litres]

– А тебе, Олег Сергеевич, поставлена задача исполнять – не анализировать. Знаешь, как в наружке говорят? Вот самое распоследнее дело – начать думать за объекта. Уловил?

– Так точно. А вы завтра в конторе когда появитесь?

– А в чем причина, если не секрет, подобного любопытства?

– Вас вечером Грибанов активно искал, интересовался.

– Когда появлюсь, не знаю. А Грибанову я сам с утра отзвонюсь. Всё, Олег Сергеевич, ложись, досыпай…

Интересно, по какой такой теме меня Олег Михайлович ввечеру лицезреть возжелали? Скорее всего, по Солженицыну. По этой, будь она неладна, литературной сходке у Твардовского… Ну да, в любом случае, сейчас я был уже не в состоянии вдумчиво ознакомиться с лежавшим в сейфе донесением непосредственного участника сей писательской вечеринки – моего штатного осведомителя с агентурной кличкой Пашенный (между прочим, лауреат Сталинской премии в области литературы и искусства!). Посему, следуя народной традиции «Бог троицу любит», я накапал себе еще немного коньяку и, выпростав его, отправился на боковую…

Спалось архискверно.

Всю ночь мучили кошмары, самым лютым из которых явилась виселица. На ней, помимо Михалыча и незнакомого мне Лукина, болтался ваш покорный слуга. Причем, в отличие от этих двоих, последний вел себя совсем не геройски – хрипел, пыжился и сучил ножками, пытаясь, оттолкнувшись от воздуха, подтянуться, дабы ослабить сжимающую горло петлю. Возможно даже, что и обделался. Теперь уже и не вспомню…

Так что на этот раз я был исключительно благодарен будильнику, выдернувшему меня из мерзких сновидений в половине седьмого. Умывшись, побрившись и

приведя себя в более-менее божеский вид (вот не нужно! вот никому не советую на ночь выпивать такое количество коньяка, да еще без закуски!), я спустился на первый этаж и со словами «Па-адъем! На зарядку ста-ановись!» открыл ключом дверь «арестантской».

М-да… А вот проводить зарядку оказалось решительно не с кем: старик Гиль для подобных дел слишком стар, а перспективного молодого спортсмена в комнате не оказалось. То бишь – совсем! И это притом, что замок был закрыт ровно на те же вчерашние два оборота и внешних повреждений не имел.

На столе лежала записка. Не обнаружив в комнате листа бумаги, Юрка безжалостно вырвал из книги Серафимовича «Железный поток» фронтиспис с портретом автора и набросал на его внутренней стороне следующий текст:

Здравия желаю, товарищ генерал!

Тысяча извинений за уход по-английски (к слову, ваши английские замки – полное дерьмо). Возможно, отчасти вас утешит тот факт, что я внял вашим и деда Степана рекомендациям и отправился «сесть пораньше». К сожалению, мой нынешний статус не позволяет воспользоваться любезным предложением явки с повинной, так что, боюсь, раньше выйти не получится…

Две просьбы:

1. Озаботьтесь, пожалуйста, судьбой Айвазовского. Если прямые наследники не сыщутся, пристройте картину в музей (желательно в мамин, в Русский).

2. Если дозволят ваши чекистские принципы, то деньги, что вы у меня изъяли (хотя бы часть), перешлите в Пермь, Ольге. Она в них сейчас очень нуждается.

Утешьте, как можете, деда Степана и вообще – приглядывайте за ним.

Всех благ. Остаюсь ваш непутевый Юрка Барон.

P. S.: Поскольку давеча вы реквизировали у меня всю наличность, невольно пришлось позаимствовать из карманов вашего плаща пять рублей с мелочью. С тем чтобы добраться до Москвы. Да не сочтите за кражу, а примите за вспоможение.

Свою реакцию на это послание в частности и на саму ситуацию в целом здесь публично озвучивать не решаюсь.

По причине абсолютной нецензурности таковой…

– …Галич? Пермь на проводе. У вас три минуты. Говорите…

– Алло! Алло! Это музей?

– Оленька, ты?! Здравствуй, моя хорошая! Это Ирина Петровна!

– Ой, Ирина Петровна! Здравствуйте! А я вам вчера…

– Я знаю, знаю, милая… Ну, как ты там?

– Да более-менее. Нормально, в общем. Вы меня извините, что я, свинья такая, столько времени вам не писала.

– Ну что ты?! Это ты меня извини. Я ведь, когда ремонт делала, случайно вместе с мусором конверты твои выбросила. И в итоге без адреса осталась… Оленька!

– Да?

– Ты… Ты встретилась с Юрой? Он нашел тебя?.. Алло! Ты меня слышишь?

– Я слышу, Ирина Петровна… А с Юрой… Очень странно все получилось… Он приехал ко мне на работу, подошел, поговорил со мной немножко, о пустяках разных. Но себя почему-то так и не назвал. А потом сел в такси и уехал.

– Как это, сел и уехал? Он же… Он же столько лет искал тебя?!

– Да, теперь я и сама это знаю. Но в тот раз я ничегошеньки не поняла… Я лишь в последний момент тогда догадалась, что это был он, Юра. Побежала за ним, но он все равно уехал.

– Ничего не понимаю… Просто голова кругом идет… Как же так? Он ведь только о тебе и…

– Но на днях я получила от Юры письмо. А с ним еще и деньги. Очень много денег.

– Письмо? И что же он написал?

– Ой, по телефону это очень долго… Но в конце написал, что сумел найти меня благодаря вам, и просил, чтобы я не теряла с вами связи. Потому что вы, Ирина Петровна, очень хорошая женщина.

– Вот прямо так и?.. Очень хорошая?

– Да. А может, чудесная. Я сейчас точно не вспомню.

– Но где он сейчас, получается, ты не знаешь?

– Нет. Я как раз подумала, может, вам что-то про Юру известно?

– Нет, милая. Мне, к сожалению…

– Ваше время истекает, заканчивайте разговор!

– Ой, Ирина Петровна!

– Оленька, милая! Нам обязательно надо с тобой… Послушай! В течение этой недели я должна оформить и сдать под ключ новую выставку. И как только я ее… У меня как раз накопились отгулы… И я сразу же к тебе приеду… Ты меня слышишь?

– Алло! Ирина Петровна… Алло…

– Девушка! Подождите, не разъединяйте!.. Деву…

– Ну как, Ириш? Поговорила с Ольгой?

– Поговорила, теть Глаша.

– А чего мрачная такая? Нешто какие неприятности у нее?

– Неприятности?.. Да, пожалуй. И у нее, и у меня.

– О господи! А что стряслось-то?

– Брат у Ольги пропал. Едва только нашелся – и тут же пропал.

– Жалко, конечно. Но тебе-то какое дело? До ейного брата?.. Ой, Ириша?! Да у тебя никак глаза на мокром месте?.. Перестань, ну что ты? В конце концов, человек не иголка. Найдется…

А человек, об исчезновении которого сейчас кручинились не только в Перми и Галиче, но и в элитном подмосковном дачном поселке, в данный момент преспокойненько прогуливался по центру столицы, вдумчиво выбирая объект преступного посягательства…

Намекнув в оставленной записке о намерении поехать в Москву, Барон ничуть не лукавил и не наводил на ложный след, как это поначалу подумалось Кудрявцеву. Покинув дачу, Юрий на попутке добрался до ближайшей железнодорожной станции, откуда электричкой прикатил в Первопрестольную. Прикатил с твердым намерением «садиться».