Ксения Ладонежская - Рыцари дорог: в погоне за умирающей мечтой

Тут больше не было чего-то важного, тёплого и родного. Чего-то самого главного, что заставляло его возвращаться. Того ощущения, которому он так удивлялся все последние дни. И к которому уже успел привыкнуть…

Тут больше не было ЕЁ.

Оглянувшись ещё раз, он заметил записку на холодильнике. Листочек в клеточку, вырванный из какой-то старой тетрадки. Подошёл поближе. Почему-то поймал себя на мысли, что он ведь даже и не знал раньше, какой у неё почерк…

«Милый, прости меня за всё!

Я знаю, что очень виновата перед тобой. И никакими словами этого не исправить.

Но всё же хотела сказать, хотела попытаться как-то объяснить тебе, хотела, чтобы ты понял… или хотя бы постарался меня понять. Я просто не хотела уходить ТАК…

Я очень тебя люблю. И всегда хотела быть с тобой.

Ты подарил мне мечту, ты показал мне какую-то другую жизнь, ты разбудил меня и заставил вновь поверить в себя. Ты вернул мне меня саму — ту, живую, прежнюю, какой я была когда-то. Ещё до того, как меня сломали; ещё до того, как погрузилась в какой-то ледяной сон, в анабиоз, где все ненастоящее, где все чувства умирают, где правит бал лицемерие и расчет, а все люди — просто тени. Я там не жила — существовала, сама не понимая этого.

Но появился ты и спас меня. Вернул к жизни. За что я тебе бесконечно благодарна, и готова была прожить с тобой эту жизнь до конца. Горькую, трудную, какую угодно — но с тобой!

И поверь, я была готова. Дело тут вовсе не в нехватке сытой и обеспеченной жизни. Клянусь! Больше всего на свете мне бы не хотелось, чтобы ты так думал. Вовсе не это главное. Да я готова была жить с тобой где угодно и как угодно, лишь бы только вместе!

Тем больнее и горше теперь возвращаться назад.

Милый, я беременна. И не от тебя.

Сама узнала только сегодня. Нет, я догадывалась, конечно, в последние дни, но…

Впрочем, какая теперь разница, правда?

Поверь, я не хотела тебя подставлять и предавать. Меньше всего на свете мне хотелось бы причинять тебе боль. Но…

Я понимаю, что это меняет всё.

Чужой ребёнок, которого ты вряд ли сможешь когда-нибудь принять, как своего. Даже если тебе сейчас кажется, что это не так — а когда он вырастет и станет всё больше и больше похож на… сам знаешь на кого?

Чужой ребёнок, которого будет не так-то просто сохранить. Там есть определённые проблемы по медицинской части, мне показали документы… Нужны будут деньги, которых у нас с тобой просто нет.

Ребёнок, который неизбежно станет для нас поводом для ссор и разногласий. Я знаю, что нам с тобой и так будет сложно и не просто в этой жизни, даже без дополнительных трудностей, а если ещё и это… Я не хочу, чтобы мы стали ругаться и злиться друг на друга; не хочу, чтобы ты однажды возненавидел меня за то, что я отняла у тебя твою жизнь и заставила жить своей. Семейные неурядицы, детские проблемы, склоки и споры, ворчание раздраженной жены — разве ты об этом мечтал?

Я хотела прожить с тобой эту жизнь. Но я не хочу ТАК.

Ты для меня всегда будешь самым родным человеком на свете. Но сегодня я ухожу.

У меня ещё есть муж. И мы ведь до сих пор официально женаты.

Он приехал сегодня сюда, рассказал мне всё это, мы поговорили… Он готов принять меня назад. Готов забыть всё и начать заново. Он хочет, чтобы мы с ним дали друг другу второй шанс. И, пожалуй, так будет лучше. Для всех.

У вас больше не будет проблем с ним. Ваша война закончена. Это то условие, на котором я настояла. И он пообещал, что никого из байкеров больше и пальцем не тронет. Его бизнес с кавказцами уже не существует. И у вас больше нет поводов для вражды, верно?

Живите спокойно. Пусть всё будет, как было до этого.

Ещё до того, как ты встретил меня…

Прощай, милый!

И, пожалуйста, не ищи меня. Не надо ничего менять и пытаться исправить. Уже не получится. Мы сегодня улетаем из России. Рожать я буду за границей. Наверное, так и правда лучше для всех…

Я буду помнить тебя, как самое лучшее, что было в моей жизни.

Но ты, пожалуйста, постарайся меня забыть.

Если сможешь…»

Строчки расплывались, буквы прыгали у него перед глазами.

До конца он так и не дочитал…

— Что же всё-таки произошло с Найджелом? — мрачным взглядом Боярин обвёл всех собравшихся за столом клуба. Байкеры отводили глаза. Тяжким был сегодняшний сбор, немногословным. Не было привычных шуточек и подначиваний друг друга. Даже сам президент старался обходиться без своих обычных вычурностей в речи.

— Судя по всему, старый тормозной шланг. Порвался в самый неподходящий момент, — вздохнул Боцман. — Мы нашли на нём несколько потертостей. Поизносился, видать…

— Точно протёрт? Не перерезан? — уточнил Боярин.

— Следов надреза нет, — пожал плечами Боцман. — Похоже, что и правда случайность. Хотя, кто его знает… При желании ведь можно и…

— Ладно, с этим мы ещё разберёмся. Что говорят врачи?

— С Найджелом всё более-менее… В момент столкновения он прыгнул, его вынесло из седла. Перелетел через машину, пролетел несколько метров, потом ещё сколько-то бороздил по асфальту… Приятно мало, конечно, но лучше, чем удар в кузов автомобиля. Он был в полной защите, фулл-экип, так что… Защита отработала своё по полной. Лёгкое сотрясание мозга, два ребра не то сломаны, не то треснуты…скорее, второе всё-таки… Куча ссадин-царапин-ушибов, но ничего серьёзного, в общем-то. Говорят, через несколько дней оклемается.

— В больнице у него были?

— Заходили пару дней назад, но… Он тогда ещё не пришёл в себя, а потом врачи говорили — лучше к нему не соваться. По психологическим соображениям. Больно уж он злой. Весь на нервах, говорят — вообще не в себе. Переживает сильно. Из-за девчонки той. Совестью мучается…

— Ну да, он у нас такой. А с ней-то что?

— Вот там всё сильно хуже. Из защиты на ней был только шлем. Голову спас от удара, а остальное… Обе ноги сломаны, всякие там ушибы-растяжения, большая потеря крови. Но врачи говорят — ничего непоправимого. Кости срастутся, мясо нарастёт. Главное — жива девчонка осталась.

— Ей что-нибудь нужно? Помочь, может, чем требуется?

— Мы договорились, чтоб перевели её в отдельную палату. Оплатили лечение. Врачи там, вроде, толковые, обещали всё сделать, как надо. Кровь только сдать просили…

— Сделаем. Сегодня вечером все дружно и поедем. Надо бы по СОМу объяву кинуть — пусть ещё народ подтянется. Может, кто из не-клубных захочет…

— Я Стаса напряг, обещал передать.

— В себя-то она пришла? В больницу к ней наведался кто-нибудь?

— Багиру послали. Им, девчонкам, легче друг друга понять будет. А то нас, мужиков, она счаз не больно-то рада видеть. Из-за красоты переживает…