Владимир Колычев - Любовь с прицелом

— Что с Гренделем? — не понял Васюхин.

— Каретникова не в нашей компетенции, а Грендель — в нашей. Я понимаю, что его нет, но кто-то же за него остался.

— Кто?

Родион пожал плечами. Не стал он сдавать Таю и об убийстве Мобилы умолчал. Сначала просто забыл об этом эпизоде, вернее, выпустил его из виду, а когда хватился, не захотел обращать на него внимания. Слишком уж косо смотрел на него майор Шпарков.

— Не знаю. Возможно, Питон прибрал все к рукам. Он для того и внедрял Полевая.

— Ни Полевая нет, ни Питона.

— И то, если верить Проскурину, — наконец-то подал голос Шпарков.

— Питон жив, — с усмешкой проговорил Родион.

— Не исключено.

— Только зовут его Антон. Фамилии, к сожалению, не знаю.

Вряд ли Антон решил вернуться к покойному Питону, но братки могли поймать его, прямо как сбежавшего кролика.

— Ну да, двойник. — Шпарков иронически хмыкнул.

Родион уныло глянул на него. Не верит ему Шпарков. Ну да, он же величина в звании майора, а Родион — всего лишь ничтожество, сержант. Что он знает о жизни? Этот мальчишка может только ошибаться в ней. Без надежды на подсказку. Кошка бросила котят, пусть они там как хотят.

— Не было никакого двойника. И Питона не было. Выдумал я все! — Обида в Родионе уже не говорила, она кричала.

— Ну все, хватит, не кипятись. — Васюхин с укором глянул на него. — Насчет Питона мы тебя услышали. Против Каретниковой примем меры. Если она жива. А если нет, ну и черт с ней!

— А со мной?

— Ну, обратно внедрить мы тебя, сам понимаешь, не можем, — в раздумье проговорил Васюхин. — Да оно уже и не нужно.

— Вообще-то, я просился на оперативную работу, — напомнил ему Родион.

— А разве ты не помощник оперуполномоченного?

— Обещали повышение.

— А ты заслужил? — спросил Шпарков.

Родион кивнул, угрюмо глядя на него. Не заладилось у него со службой, не будет ему больше доверия, а раз так, то и пытаться не надо.

— Я все еще в отпуске? — спросил он.

В ответ Шпарков лишь усмехнулся. Кому здесь нужен какой-то там сержант Проскурин? Вот если бы у него папа со связями был, тогда другое тело. В этом случае он спокойно сидел бы в теплом кабинете, в мягком кресле и рисовал красивые статистические отчеты. Звездочки исправно падали бы на его погоны одна за другой.

— Я могу идти?

— Да, будь дома. И если вдруг появится Каретникова… — Васюхин не договорил, махнул рукой.

Действительно, какое ему дело до какой-то там Каретниковой? Наркотиками она не торгует, а заказными убийствами занимается совершенно другое управление. Питон тоже малоинтересен, поскольку не входит в зону ответственности. Никому ничего не нужно, и Родиону здесь ловить нечего. Тем более что на гражданке всегда можно себя найти, было бы желание.

Домой Родион возвращался в расстроенных чувствах, даже не оглядывался. Кто мог за ним следить? Кому он, к черту лысому, нужен?

Но оказалось, что за ним следили. Он зашел в троллейбус, и кто-то тронул его за плечо. Парень повернулся и оторопел. Лида! Стоит и улыбается как ни в чем не бывало. Разве что глазки бегают. Очки на ней солнцезащитные, но все равно видно, как она сканирует пространство вокруг себя, опасается чего-то, причем не зря.

Волосы у нее распущены, губы сочно накрашены, платье облегающее, туфли на коротком каблуке, чтобы на ногах при ударе легче держаться. А под подолом платья наверняка ждет своего часа пистолет.

А у него только финка, купил себе новую, взамен утраченной. Ну да, привык он всегда держать под рукой нож.

— Ты?!

Родион понимал, что Лида предала его, осуждал ее, даже думал о том, чтобы отдать в руки правосудия, но все же больше обрадовался, чем огорчился. У него что-то не возникло желания хватать ее за руку.

— А поцеловать? — спросила она.

Он приблизил губы к ее уху и прошептал:

— Ты хоть понимаешь, что здесь камера?

Лида кивнула, не оборачиваясь. Она стояла к камере спиной, но могла быть засечена на входе. Программа распознавания лиц — штука серьезная.

— И что?

— А ты в розыске.

— Ты меня сдал?

— Я тебя сдал.

— Не ври.

Троллейбус остановился, двери открылись, толпа хлынула на выход. Лида взяла Родиона под локоток и втолкнула в этот поток. Они вышли, обогнули остановку, остановились в тени раскидистых вязов. Родион вспомнил, что Лида запросто может воткнуть нож ему в живот. Она уже всадила его в душу и сердце.

Достаться могло и самой Лиде. Но никто не спешил окружать ее, хватать, надевать наручники. Похоже, до нее действительно никому не было дела.

— Я была в гараже. Мобила торчал там. — Лида поморщилась, давая понять, как в гараже воняло.

— Был? Вы его убрали?

— Мы с тобой на «вы»?

— Не придуривайся.

— Вакулы больше нет. Да и Мальца тоже.

— И кто же их?..

— А ты не понял, кто на нас наехал?

— Я понял, что ты собиралась меня убить.

— Я собиралась убить Мальца и сделала это.

— Чем?

Лида удивленно повела бровью и ответила:

— У меня был пистолет.

— Тогда у тебя не было пистолета. Ты не могла остановить Мальца. Сказать тебе, кто ты такая есть?

— Сука я. Но ты меня любишь! — заявила Лида.

— Да пошла ты!..

Лида растерянно захлопала глазами, растянула губы в притворной улыбке.

— Браво!

— Или я тебя сейчас арестую!

— Ну, давай! — Она вытянула руки, сомкнула их в запястьях.

А они такие тонкие! Родиону ничего не стоило сжать их одной своей пятерней. Руки у нее нежные, в них отлично смотрелась бы скрипка, но никак не пистолет. Но, увы, она была профессиональной убийцей.

— Мне совсем не больно. — Лида улыбалась, глядя на него, а на глаза ее наворачивались слезы.

— Проваливай! — Родион разжал руку, оттолкнул от себя Лиду. — Ты ничего не знаешь.

Он резко повернулся к ней спиной. Пусть стреляет, ему все равно!

— Ты должен выполнить свой долг! — с пафосом сказала она.

— Перед кем? — спросил он, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов.

— Перед законом.

— Да?

— Я хочу сдаться.

— Тут где-то должен быть отдел полиции, — заявил Родион.

Не верил он Лиде, в каждом ее слове чувствовал фальшь, но и уйти так просто не мог, хотя и хотел.

— Я хочу сдаться именно тебе. — Лида не мигая смотрела на него.

— Телку на веревочке?

— Я должна была что-то сказать Вакуле, чтобы он не трогал тебя.

— Но так оно и есть.

— Просто ты любил меня. Поэтому и шел за мной.

— Не исключено, что так оно и было.

— А сейчас не любишь?

— Уезжай. И чем дальше, тем лучше.

— Я же сказала, что хочу сдаться.

— И получить пожизненное?

— Ну, если ты этого желаешь.

— Ты бы послушала себя со стороны, — с горькой насмешкой сказал Родион. — Несешь какую-то ересь. Про тебя у нас все известно. На кого ты работаешь, с кем.

— На кого я работаю?