Александра Ронис - Тебе меня не сломить

Все это было так неожиданно и ново, так ошеломительно. И какая разница, кто его отец? Этот малыш, живущий внутри, только ее. Она — мама, и это невероятно. А Степнов может и дальше упиваться осознанием того, что имел над ней власть те жалкие минуты. Если это и есть главное достижение его жизни, то ей жаль его. Пытаясь ее сломать, он сам того не подозревая, лишь сделал ее сильнее. Господи, разве она когда-нибудь могла представить, что ей под силу пройти через такое и улыбаться, прижимая руку к своему животу, чувствуя, как в душе расплывается любовь к этому малышу? Юля выходила из отделения диагностики наполненная новыми впечатлениями, погруженная в свои мысли, и впервые за последние несколько месяцев на ее губах играла легкая улыбка. Но от того, что она увидела в следующий миг, сердце упало куда-то вниз, и сразу стало нечем дышать. По коридору прямо на нее шел Степнов.

Скорая приехала через десять минут. Влада погрузили в машину, Саша поехал вместе с ним. Пуля прошла навылет, лишь зацепив предплечье, и по пути в ведомственную больницу ему прямо в салоне наложили на руку временную повязку. Уже в отделении рану обработали и сделали перевязку.

Влада забрали в реанимацию, и несколько часов Саша просидел возле отделения, ожидая результата операции. Прикрыв глаза, он только сейчас ощутил, как сильно устал, а очнулся, лишь услышав чьи-то шаги, и вскочил на ноги. Из палаты вышел врач и сказал, что операция прошла нормально, но парень пока под наркозом и несколько часов еще побудет в реанимации.

— Повезло ему. Если бы пуля прошла чуть выше, то попала бы в сердце, — заключил он и, развернувшись, опять скрылся за дверями операционной.

Саша снова медленно опустился вниз на скамейку, устало провел рукой по лицу.

Влад, который презирает его, считает мразью, все равно закрыл его собой.

Потому что так привык, потому что просто не мог поступить иначе. Он не побоялся рисковать своей жизнью. Хотя, может, и не стоило. Возможно, для всех было бы лучше, если бы его не стало. Влад прав. Какой смысл в его жизни? Нет никакого смысла. Мало того, что он ничего не смог построить в своей жизни, так еще и другие поломал.

Юля… Ей дорого стоило его минутное удовольствие, она еще долго будет собирать себя по осколкам. Она, наверное, также рыдала в тот вечер дома, как и Вика. Хорошо, хоть руки на себя не наложила. Как бы он хотел сделать для нее хоть что-то, хоть как-то помочь. Только вот чем? Да и не примет она от него никакую помощь.

В кармане куртки, лежащей рядом на скамейке, завибрировал мобильник.

— Какого черта вы устроили этот цирк? — на повышенных тонах спросил Шведов. — Ты вообще в курсе, кого вы подстрелили? — Мы не знали, что это они. Это было мое решение, ребята здесь не при чем, — безразлично ответил Степнов.

— А какая мне разница, кто при чем, кто не при чем! Проблемы-то с Мельниховскими теперь мне разгребать, — сквозь зубы проговорил начальник и добавил: — Что мне теперь прикажешь делать? Все на этого мелкого барыгу вешать? Кто поверит? — Мы можем раскрутить Мельниховских. Хычевин даст показания, — устало предложил Саша.

— Чего? Ты вообще в своем уме? Раскрутить Мельниховских… Они нам половину прибыли приносят! — взвился Шведов. — А Хычевин твой в допросной повесился полчаса назад, так что забудь про него…

— Помогли? — помолчав, невесело усмехнулся Степнов.

— Тебя, Саша, это не должно волновать, — отрезал Константин Николаевич. — Этим делом я сам займусь. А тебе придется отвечать за превышение должностных полномочий, срыв операции, ранение сотрудника… Хотел я тебе внеочередное дать, а теперь ПНСС получишь. Майора и того, снять придется…

Саша медленно нажал на кнопку отбоя. Все правильно, заслужил… ПНСС…

Хорошо, если с начальствующей должности не снимут. Он поставил под угрозу жизни своих подчиненных просто потому, что не смог вовремя остановиться.

Как всегда, слишком много на себя брал, руководствуясь импульсивным порывом, а не здравым смыслом.

К черту звание… Влад жив, это главное. Потом, когда он придет в себя, нужно поблагодарить его, и попросить прощения тоже надо. Это было больно признавать, но все, что он сказал тогда, являлось чистой правдой.

Совсем недавно Саше казалось, что весь мир у его ног. Он был на невероятной высоте, такой, что захватывало дыхание. Потом в какой-то миг сорвался вниз в зияющую, бездонную пропасть, в которую и продолжает лететь по сей день. А, может, резко скинув его с пьедестала, на котором он возвышался над всеми остальными, судьба решила дать ему возможность взглянуть на свою жизнь и окружающих совсем иначе? Действительно, кто он без своей должности? Кто он без покровительства Шведова? Без денег, которые так легко достаются благодаря власти? Что с ним будет, если он лишится этой должности и станет снова обычным опером? Что будет, если Шведову, наконец, надоест прикрывать его и он вообще выгонит его из органов, а деньги на счетах рано или поздно закончатся? Тогда его мир, наверное, рассыплется на множество частей, которые уже никогда невозможно будет соединить воедино. Но и сейчас, пока еще приговор не объявлен, и вроде бы должность при нем, и Шведов в очередной раз готов решить возникшую задачу, и денег, в общем-то, хватит на ближайшие несколько лет, он все равно чувствует себя пустым и разбитым.

Как тогда сказал Влад? «Он одиночка, и ему это нравится». Только впервые в жизни, Саша вдруг задумался — а так ли это на самом деле? Что хорошего в том, что он один? Раньше у него хотя бы были мама и Вика, он всегда мог приехать к ним, прижаться к материнскому плечу, поймать веселый взгляд сестры. Его всегда ждали, ему были рады, и он знал, что нужен. А теперь кому он нужен? Кто в нем нуждается? Кто также будет ждать его появления и искренне радоваться? Кто?! Если у него никого нет, совсем никого. Он один, и никому в этом мире нет до него дела.

Взяв куртку, Степнов поднялся со скамейки и направился к выходу из отделения. Витая в своих невеселых размышлениях, он вышел к лестнице, подняв глаза, мазнул взглядом по сторонам, прикидывая в какую сторону нужно идти, и, резко остановившись, замер на месте. В нескольких шагах от него стояла Юля.

Кажется, прошло не несколько секунд, а целая вечность, прежде чем Юля, наконец, поняла, что это не сон и не результат ее разыгравшегося воображения, а перед ней на самом деле стоит Степнов. В голове отчаянно заметались мысли: «Господи, как он здесь оказался?!», «Неужели, узнал о том, что она не собирается делать аборт и…». Нет, об этом даже было страшно думать. Он не заставит ее это сделать! А если он решит ей как-то навредить?! Он не посмеет, кругом люди.

Нужно кричать, звать на помощь, пока он не подошел слишком близко, но крик застрял где-то глубоко в груди, а тело словно налилось тяжестью. И так было каждый раз, стоило ему оказаться рядом. Это уже какая-то закономерная реакция ее организма на этого человека. И ведь он ничего не делает, просто стоит и смотрит, и вроде бы даже растерян, словно и не ожидал ее увидеть, а у нее внутри все дрожит, и колени подкашиваются.