Олег Рой - Запасной козырь

— Если вломятся, там же и лягут, вы тут для чего? — отрезал Салаудди. — Но сразу они не вломятся. Это для охраны там пусто, а умный человек все заранее готовит. А с тобой, умник, я после поговорю. Может, еще пригодишься — если у тебя хватит смелости за темнотой не прятаться. Все, тихо сидим.

Почти прямо над ними скрипнула дверь раздевалки, внутрь скользнула тощая гибкая тень. Скользнула — и точно растворилась в полутьме между одинаковыми стальными шкафчиками…

— Кто составляет полуфинальные пары? — Борис спросил это лишь для того, чтобы поддержать разговор. Способ отбора соперников его не интересовал. Пусть хоть монетку кидают.

— Судья монету бросает, — сообщил министр.

«Надо же, — мысленно усмехнулся Борис, приглядываясь к бойцам. — Как будто я предвидел его ответ… Хорошее предзнаменование… Наверное…»

Салман, чемпион прошлого турнира, напоминал танк. И габаритами — двухметровый «шкаф» с такими идеально рельефными мышцами, что хоть в мраморе его высекай. Голову «шкаф» брил наголо — видимо, чтобы волосы не мешали в схватке, традиционная борода хоть и наличествовала, но была коротко и аккуратно подстрижена. Когда Салман выходил на арену, поклонники, а особенно поклонницы чуть не стонали от восторга. Салман же только кивал им с каменным выражением лица.

Прошлогодний серебряный призер — невысокий, подвижный, как ртуть — напротив, озарял всех не сходящей с лица открытой и даже, пожалуй, простодушной улыбкой.

— Но можно ставить тысячу против одного, — с усмешкой продолжал господин министр, — что одна пара будет федералов, другая — Салман и Рамзан.

— Как это может…

— Монетка, — шепнул министр. — В ней все дело. Точнее, в них. Их у него две. Одна с двумя решками, другая с двумя орлами.

— А смысл?

Министр пожал плечами.

«М-да, — подумал Борис, — восток — дело тонкое».

Результаты жеребьевки господин министр предсказал абсолютно точно. Однако уже через минуту — Борис видел, как тренер федералов шепчется со своим окружением — у микрофона появился ведущий.

— С полуфинального боя по техническим причинам снимается претендент от группировки федеральных вооруженных сил старший сержант Клычко. В финал выходит старший сержант Студень.

Зал разочарованно загудел. Кто-то крикнул: «Трус!», кто-то завопил: «Юбку надень!». Но Борис, кажется, понял: Морозов благодаря этому странному отказу сэкономил силы — вместо полуфинального поединка он сможет отдохнуть. В то время как Салман…

Салман, однако, что-то шепнул весельчаку Рамзану. Тот моментально помрачнел, ударил обоими кулаками в пол, бросил тренеру перчатки и скрылся за кулисами.

Ведущий сделал еще одно объявление — аналогичное предыдущему: Рамзан снимается с полуфинального боя по техническим причинам.

На арену полетели какие-то огрызки, пластиковые стаканчики, даже кусок неведомо откуда отломанной доски. Ударник в оркестре, точно обезумев, принялся лупить по тарелкам — пока не оттащили свои же коллеги.

Рефери помахал руками, призывая зал к молчанию. Но только возвещающий начало поединка — финального поединка! — гонг положил конец разбушевавшемуся под крышей цирка хаосу.

Салман, на голову выше и килограммов на пятнадцать тяжелее своего соперника, рявкнув что-то вроде «Ну, Студень, сейчас из тебя холодец будет, проклятый федерал!», обрушил на того настоящий ураган ударов. Однако, когда «ураган» стих, оказалось, что Студень не только не повержен, напротив — насмешливо улыбается. Ураган налетел снова. И еще раз. И еще. И каждый раз, когда гороподобный Салман отступал, все видели не шатающегося, теряющего ориентацию и сознание жалкого недобитка, а бодрую, все более насмешливую улыбку. Ничего себе Студень! Прямо как заговоренный.

Пожалуй, из всех присутствующих только Борис видел, что никаких чудес на арене не происходит. Эту систему блоков он и сам применял против особо агрессивных соперников. Удары сквозь нее практически не проходили, а противник в итоге выматывался от собственных усилий.

После трех раундов такой «пляски» Студень немного сменил тактику — на пике каждой атаки Салмана доставал его резким выпадом в подколенный сустав. К шестому раунду ослепший от ярости чемпион уже прихрамывал, в седьмом начал подволакивать ногу, в восьмом же практически остановился — передвигаться по рингу ему явно было слишком трудно.

Раз за разом федерал загонял соперника в угол, выстреливая короткими ложными выпадами и единичными, но, как отлично понимал Борис, удивительно эффективными ударами в район печени. Грубо говоря, он просто забивал Салмана. Забивал методично и жестоко.

Ярость Салмана постепенно сменилась отчаянием. И тогда он решился…

Когда судья в очередной раз прервал бой и соперники начали расходиться по своим углам, Салман метнулся следом за Студнем и в отчаянном прыжке нанес удар в затылок. Голова «проклятого федерала» дернулась, и тот рухнул на спину.

Откатившись в свой угол, Салман, цепляясь за канаты, поднялся и воздел руки в победном жесте. Но Борис видел, что губы его дрожат.

Сидевшие в армейской ложе офицеры один за другим начали покидать свои места. На арену выбежали двое врачей — тоже военных. Деловито надев лежащему без движения бойцу шейный корсет и зафиксировав голову и позвоночник, они перекатили его на подоспевшие носилки. В зале висела такая тишина, что отчетливо был слышен хруст шагов тех, кто уносил павшего бойца.

— Ты заснул? — крикнул судье тренер чемпиона, обняв своего подопечного.

Судья не реагировал.

Тогда тренер, выскочив на середину арены и оттолкнув судью, заорал на весь цирк:

— Салман — чемпион!

Но вместо того чтобы взорваться овациями, зал продолжал безмолвствовать.

— Салман — чемпион! — снова воззвал тренер.

И тут Борис не выдержал. Оттолкнув пытавшегося удержать его министра, он перегнулся через барьер ложи и крикнул на весь цирк:

— Пусть сам это скажет!

Чемпион тяжело заворочал головой — как будто не сразу понял, откуда раздался голос — и рявкнул:

— Да, я чемпион! А ты кто, щенок?

— Если ты чемпион, я тебя вызываю! — Борис стукнул ладонью по барьеру. — В соответствии с правилами, — презрительно добавил он, явно намекая на грязь предыдущей «победы».

— Иди сюда, щенок, — Салман заскрипел зубами.

Борис перемахнул через барьер, распугав прянувших в стороны зрителей бельэтажа. Еще один прыжок — и он в ведущем на арену проходе. Почти одновременно рядом приземлились все четверо его охранников. Остановив их одним властным движением, Борис нырнул под канаты и моментально разделся, оставшись в одних плавках. Оглянулся в поисках судьи, но того не было видно — сбежал от греха подальше.