Владимир Шитов - Воровской общак

— Вы разрешите мне на прощание пожать Власу руку?　

— Если тот не возражает, — ответил Кладченко.　

Влас не возражал пожать Савелию руку, хотя бы потому, что тот мужественно признался в преступлениях, которые они вместе совершили. Но вместо пожатия Савелий неожиданно сильно ударил его кулаком в лицо. Если бы не стоящий сзади милиционер, поддержавший Власа, тот непременно свалился бы на пол.　

Ни Савелий, ни Влас не предприняли попытки продолжить драку. Влас знал, за что Савелий его ударил. Он считал, что Савелий имел право на такое проявление своего неудовольства его лживыми показаниями, оговором себя в групповом похищении Аркановой.　

А Савелий обрел прежний покой и уверенность в себя. Дав показания, он тем самым определился в дальнейшей своей тактике поведения. У него в голове уже не осталось места для сомнений и колебаний.　

Савелий больше не имел возможности ударить Власа, так как между ними стояли два милиционера. Улыбнувшись, как будто между ним и Власом ничего не произошло, он сказал:　

— Купил ты меня здорово, Влас, но я на тебя не обижаюсь. Если хочешь остаться в живых, то никого из наших больше не выдавай…　

— Ты сам бы свою коробочку меньше раскрывал, возможно, тогда и другие бы тебя не тронули, — заметил Влас.　

Больше им милиционеры не дали возможности говорить, так как они по просьбе Кладченко вывели Власа из кабинета и отконвоировали в дежурную часть, откуда дежурный препроводил его в камеру ИВС.　

После завершения очной ставки в кабинете Кладченко, кроме него, остались Савелий и его защитник Никонова Галина Анатольевна.　

— Савелий Григорьевич! Данные вами на очной ставке показания имеют для следствия большое значение, поэтому я решил вас по вновь открывшимся обстоятельствам допросить более подробно. Вы от своих слов не собираетесь отказываться? — поинтересовался у задержанного следователь.　

— Нет! Плетите мне лапти на всю катушку, пока я не раздумал давать показания, — закуривая сигарету без разрешения следователя, затягиваясь в возбуждении дымом, разрешил Савелий.　

— Вы хорошо подумали над тем, что сейчас сказали? Мне потом трудно будет вас защищать, — осуждающе заметила Никонова, обращаясь к Савелию.　

— Галина Анатольевна, что за разговор? Я такого неблагородного хода от вас не ожидал, — сделал ей замечание Кладченко.　

— Не боись, начальник, я от своих слов не откажусь, — успокоил его Савелий.　

Действительно, в своих показаниях Савелий подтвердил все, что говорил на очной ставке с Власом. Он более подробно указал, кого и за какую сумму Зипунов по его заявке ликвидировал, объяснив свои действия тем, что они были его конкурентами и мешали работать.　

В своих показаниях Савелий называл соучастником преступлений только Власа, о других давать показания отказался.　

Пока Кладченко и не собирался добиваться от него большего, так как собранного материала было вполне достаточно, чтобы предъявить Лихоносову обвинение и арестовать.　

Копченый в авральном порядке собрал всех авторитетов и руководителей пятерок группировки Савелия. Вместе с ним на сходку собралось десять человек. Они встретились в баре «Три богатыря», хозяин которого по случаю сходки временно закрыл его и не принимал посетителей.　

Рассевшись за сдвинутыми двумя столами, на которых, кроме пепельниц, ничего не стояло, воры приступили к обсуждению сложившейся ситуации, связанной с задержанием Савелия.　

Каждый из них метил себя на место руководителя группировки, в худшем случае мечтал вывести свою бригаду из подчинения ее нового руководителя и стать самостоятельным. Сейчас для того было самое подходящее время. Савелий сидел в ментовке, а его заместитель Копченый, возможно, еще не научился так давить на яблочко в горле, как Савелий. Но пока они о своих планах вслух не высказывались. Прежде всего необходимо было решить один для всех вопрос: как быть с Савелием? Все понимали, что при желании Савелий мог любого из них утянуть за собой в камеру и сделать соучастником тех преступлений, которые они с ним разрабатывали и когда-то совершали.　

В такой ситуации у воров не принято между собой враждовать, выяснять отношения. Они дружно и сообща стараются решить стоящую перед ними задачу. Если решить ее не удается, тогда они в панике начинают разбегаться, как крысы с тонущего корабля. Но пока такое время для савельевцев не пришло…　

Ситуацию обрисовал Копченый:　

— Савелий тайно от нас договорился с Власом. Вы все его знаете, он был в пятерке Гуры. «Сваты» его приговорили к пожизненному заключению. Савелий организовал ему побег из кичи, сварганил добротную ксиву и пустил слух, что якобы Влас от него сбежал, пожелав жить на собственных хлебах. Да, мы все поверили такой байке, так как Влас хитрый парень и на такое способен. Но оказывается, Савелий с Власом всем нам повесили лапшу на уши. Они организовали группу из чужаков. Заметьте, что это все делалось втихаря от нас. Они похитили у Арканова дочку, взяв за нее выкуп в лимон баксов…　

Гул удивленных голосов дал понять Копченому, что воры его слушают внимательно.　

— Мы как идиоты бегали с Савелием по городу, ловили похитителей дочери Арканова. Тогда, как выясняется теперь, он нас просто водил за нос. Вчера вечером, как мне сообщили Хасан и Масик, они вместе с Савелием ездили на кладбище, где Савелий встречался с Власом. Там Влас передал ему сумку, в которой было шестьсот кусков в баксах. Возвратившись с кладбища в город, Савелий быков отпустил, а сам на такси уехал домой к нашему сторожу базы Буланову Егору Лукичу, у которого в подвале находился сейф Савелия. В него наш вожак складывал наши общаковские бабки. Там Савелия накрыли менты, которые бабки, естественно, все забрали, а его захомутали… Мой агент, работающий в ментовке, недавно передал мне требование Савелия: когда его привезут на санкцию в прокуратуру, мы должны вооруженным путем, возможно, с трупами ментов там его освободить. Вот такова вкратце картина случившегося. Теперь давайте решать, какие меры мы будем принимать, чтобы выйти из того положения, в которое нас завел Савелий.　

— Как-то не верится, чтобы Савелий, кидая всех нас, пошел один жрать куски нашего общего пирога, — с сомнением в голосе произнес Рябой.　

— Мы в него так долго верили, что вот так сразу и не перестроишься, чтобы начать переть на него, — заметил другой вор, по кличке Сосна.　

— Что и говорить, все новости для нас неприятные, дерьмом попахивают. Теперь нам нечего охать и ахать, а надо как-то выходить из положения, — заявил пожилой вор, имевший кличку Хитрый Лис.　

Копченый снова попросил всеобщего внимания: