Олег Дудинцев - Заказуха [сборник]

При его заключительных словах Валентин поперхнулся клюквой и закашлялся.

— У вас что там, коллективное помешательство? — откашлявшись, выдавил он из себя. — Чтобы за какого-то вшивого бомжадоллары платить? Тоже мне заказуха.

— Я и сам его вначале серьезно не воспринял. Думал, что разок спущу с лестницы, он больше и не появится. А оказалось все гораздо сложнее, — признался Володя. — Теперь денег не жалко. Кстати, у нас народ живет образованный, но ничего другого предложить не смогли. До трех ночи голосовали. Или ты считаешь, что нам деньги девать некуда?

— Это ваши проблемы. Только я на такое не подпишусь. На мне крови нет и не будет, — с некоторым пафосом произнес Валентин. — Ты, наверное, совсем рехнулся? Я простой работяга, а не убийца.

— Убийцами не рождаются, ими по нужде становятся — от клюквы с грибами, — философски заметил Володя. — Я же тебе, можно сказать, благородное дело предлагаю, людям помочь и свою семью сохранить. Медалью тебя за это не наградят, но деньги получишь приличные. Жена на тебя молиться будет, — продолжал он уговаривать брата. — Кузякин говорит, что тут и риска почти нет никакого. Ментам заказные убийства не по зубам. Валя, подумай хорошенько. Надо будет, я тебе и с транспортом помогу.

— А почему вы сами не хотите? Деньги бы сэкономили.

— Самим нам нельзя, соседи в милиции засветились. Да и нервы у всех не в порядке, а здесь требуется холодный рассудок.

— Нет, брат, не уговаривай. До весны как-нибудь дотяну, а там, глядишь, в лесу строчки со сморчками вылезут, сок березовый появится.

— Ну и живи всю жизнь со своими сморчками. Я думал, ты умнее, — махнул рукой Володя.

Настроение у обоих испортилось, они быстро допили бутылку, наспех распрощались, и Володя отправился домой.

По дороге он зашел к соседям и с грустью им сообщил о результате состоявшегося разговора.

— Может, он цену себе набивает? — удивился Кузякин. — Так ты ему объясни, что все без обмана, согласно действующим расценкам.

— Да нет, просто не может он, такой человек. Я думал, жизнь его окончательно приперла, оказывается — нет.

— Я бы со своей «крышей» поговорил, только они с бомжом связываться не будут. Их потом конкуренты засмеют. Не переживай, найдем кого-нибудь другого, — успокоил Володю Кузякин. — Народ уже деньги начал сдавать.

Несколько дней прошло в бесплодных поисках киллера. Поиски усилились после того, как вышел из строя лифт. Его обесточили, похитив медную электрическую катушку, а попутно вывернули в подъезде уцелевшие до сей поры лампочки. И вновь разъяренные лица жильцов, поднимавшихся в темноте по лестнице, были обращены в сторону чердака. Даже те, кто до последнего не верил в легитимность принятого собранием решения, окончательно отбросили сомнения. Все, кроме неподдающегося перевоспитанию Степана Яковлевича, который держался на валерьянке и непрерывно бормотал про какой-то высший разум.

Анна Сергеевна стойко перенесла сорок дней со дня исчезновения Мурзика и все свободное время ходила по злачным местам района, разыскивая подходящего наемника.

Однажды вечером она привела к Кузякину пьяного мужика в грязной поношенной одежде.

— Вот, нашла. Он на все согласен, — радостно сообщила она.

— На что он, Анна Сергеевна, согласен? — зашептал ей Кузякин. — Он сам из соседнего подвала.

— Какая нам разница. Главное, чтобы быстрее свершилось.

Кузякин отвел ее в сторону и тихо заговорил:

— Анна Сергеевна, да он задаток возьмет — и с концами. Такой за бутылку все что угодно пообещает, а сам перед алкашами будет над нами потешаться. Нас всех и прихлопнут. Я понимаю, что вас чувства захлестывают, но к этому делу нужно подойти серьезно.

Кузякин взял мужика под локоть и повел его к лестнице.

— Держи десятку и ступай опохмелись за наше здоровье, — сказал он ему и протянул денежную купюру. — Это она пошутила.

Когда обрадованный таким неожиданным подарком судьбы несостоявшийся наемный убийца спустился вниз, Кузякин еще некоторое время знакомил Анну Сергеевну с правилами конспирации.

— Извините, виновата, разум окончательно затуманило, — оправдывалась она, но по окончании их разговора отправилась в ближайшую рюмочную.

В тот же день, 20 декабря, Валентин Скоков вышел на работу в надежде получить обещанную правительством зарплату. В кармане его пиджака лежала повестка в суд по делу о бракоразводном процессе, врученная ему накануне.

— Денег нет и ближайшее время не будет, — при входе в цех обрадовал его мастер, после чего Скоков замер, а рука его непроизвольно потянулась к лежащему на верстаке гаечному ключу. — Все наши деньги направили бастующим шахтерам, — увидев это движение, быстро продолжил мастер. — Они грозятся из забоев на поверхность не выходить. Ты представляешь, чем это может обернуться? Они же под землей могут до самого Кремля добраться. Да и уголь сейчас для государства важнее, чем танки. Их уже девать некуда. Разве что шахтеров ими пугать. Так мне начальник цеха наш объяснил, а ему свыше.

— И когда обещают? — зашевелил губами Валентин.

— А я почем знаю. С желающими предложено натурой рассчитаться, по себестоимости.

— Какой еще натурой, бабами, что ли?! — сорвавшись, заорал Скоков.

— Ну чего ты кричишь, оглашенный, — попытался успокоить его мастер. — Не бабами, а запчастями к танкам.

— На кой х… мне ваши запчасти! Я мяса хочу! Мне жрать надо! Меня от соленых грибов изжога мучает!

— Сразу видно, молодой и неопытный, — с укоризной произнес мастер. — Запчасти к нашему танку на черном рынке большие деньги стоят. Если, конечно, покупателей сумеешь найти.

— Ну уж нет! Это пусть начальники наши танками торгуют. С меня хватит, беру до Нового года отпуск за свой счет. Все равно не платят.

Вернувшись домой, Скоков взял с письменного стола дочери попавшийся ему на глаза детектив под названием «Преступление и наказание» и завалился с ним на диван. Захотелась от всего отвлечься и не думать о жизненных тяготах. Хоть и читал он крайне редко, вполне обходясь телевизором, но начало произведения так его увлекло, что он зачитался до глубокой ночи.

«Все как в моей теперешней жизни, где-то я уже эту историю слышал, — задумался Скоков, оторвавшись от книги. — Только что-то уж он больно чувствительный. С такими нервами нужно дома сидеть и книжки читать про любовь. Я бы, уж если решился, не стал бы потом нюни распускать. Меня бы не раскололи».

Он отчетливо представил чердак Володькиного дома и лежащего неподвижно бомжа.

«Раз, два и готово. Не нужно будет в суд идти разводиться и на заводе собственные деньги клянчить. Дочкам наряды куплю и Надежде сапоги зимние. А там, может, и жизнь повернется к лучшему, — размышлял Валентин, поймав себя на мысли, что эти видения его не страшат. — Может, рискнуть разок, бомжа этого никто и не хватится?»