Георгий Ланской - Мнемозина

— Мне нравится твое молчание. Оно так красноречиво и выразительно. Ты наверняка сейчас стиснул зубы и пошел желваками, это уморительно, я просто вижу тебя наяву. Да, Стахов, я опять в игре. Знаешь, чтобы выйти в дамки можно лишь немного постараться, включить мозги, стать умнее. Изменить почерк. Замести следы. Выбрать жертву. Ты же бывший мент, Стахов, ты же должен понимать, как тяжело вам связать между собой незнакомых людей: женщин, детей, разных, непохожих. А еще тяжелее найти тех, кого никто не ищет. Ты бессилен, вы все бессильны! Ты беспомощен против меня, совершенно беспомощен! Все, что тебе остается, это бегать за собственным хвостом, как собачонке. Ты и есть собачонка, глупая, дрессированная легавая, которая продаст душу за похвалу и сахарок. И потому ты никогда не будешь равен волку.

— Ты не волк, — прошипел я.

— А кто?

— Ты — гиена. Падальщик. Упырь. Откуда у тебя мой номер?

— Сколько экспрессии. Сколько вопросов, — грустно сказал Чигин и вновь рассмеялся опереточным Петрушкой. — Давай поговорим о другом, Стахов. Давай поговорим о твоей жене и сыне. Ты уже перестал слышать по ночам их крики? Или ты никогда их не слышал?

— Я тебя убью. Ты меня понял? Я! Тебя! Убью! — заорал я, перестав сдерживаться. Слезы катились по лицу, из соседней машины с недоумением и страхом косились на безумца, орущего в трубку и долбящего ладонями по рулю, но мне было все равно.

— Да понял, понял, — устало сказал Чигин. — Ты меня убьешь. Или я тебя, да, Стахов? Ты теперь по улицам ходи и оглядывайся. Я начеку, и доберусь до всех, кого ты еще любишь. И вот тогда мы поговорим по-другому. Я заставлю тебя скулить, собачонка, и ползать на брюхе, чтобы я сохранил жизнь твоим женщинам.

В его голосе почти не было угрозы, только бесконечный холод, обещание, уверенность.

— Пошел ты!.. — заорал я и отбросил телефон на соседнее сидение, как ядовитую змею. Его смех захлебнулся на половине. Тяжело дыша, я взглянул на себя в зеркало.

На меня глядел старик с моим лицом. Мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, и когда я смог взять себя в руки, мне привиделась Ксения Роктова. Ее окружала тьма, наполненная черными бабочками. Тогда мне стало ясно, что я должен попытаться довести дело до конца и выведать тайну ее смерти. Это спасло бы нас обоих от жадных объятий темноты.

Вытерев потное лицо рукавом, я вновь потянулся к телефону. Чигин знал об обещании Рокотова, и, увы, он действительно мог добраться до тех, кто еще был мне дорог куда быстрее, чем я нашел его и сдавил горло пальцами, чтобы выжать жизнь досуха. Мне не удалось защитить жену с ребенком, и они расстались с жизнью. Возможно, это было заблуждение, но я верил, что искуплю свою вину перед ними, если отправлю Чигина на тот свет. Варианты на законное возмездие я даже не рассматривал. Чудовище должно было сдохнуть.

*****

Телефон Надежды долго не отвечал, и я уже был готов сорваться с места, и мчаться к сестре через весь город, когда она, наконец, сняла трубку, пробурчав недовольно:

— Ну, чего? Я работаю, Вань, мне отчет сдавать через два дня…

Каменная жаба, что сидела у меня на сердце, спрыгнула с недовольным кваканьем. Я не сразу смог ответить и закашлялся.

— Ванька?

— Надя, бери маму и уезжай из города, — просипел я.

Она помолчала, а затем осторожно спросила:

— Что-то серьезное?

Мне не приходилось объяснять родственникам, когда в моей жизни происходило нечто страшное, и я просил уехать, лучше было бежать со всех ног. Надя хорошо помнила об этом, и потому не стала спорить даже сейчас, когда сыскная жизнь осталась в прошлом.

— Он звонил, Надька! Ты понимаешь? Он мне звонил! Он знает, что я его ищу, и он знает о вас! Я не уберегу вас тут один! Христом Богом молю — уезжайте прямо сейчас!

Надя помолчала мгновение, а потом умирающий голосом воскликнула:

— Мы же маму напугаем… Когда это все кончится, Вань?

Мне хотелось сказать, что скоро, но я не мог и потому просто отключил телефон. Я полагался на сестру, как на самого себя и прекрасно понимал, что через час она вихрем ворвется в квартиру мамы, пошвыряет вещи в чемодан и умчится в неизвестность. Главное, чтобы Чигин не добрался о них первым. Я вытер ладонью мокрое лицо и позвонил Кеше. Мне не хотелось быть обязанным этому уголовнику больше, чем положено, но однажды я уже вытащил его из передряги, оттого и понадеялся, что мне зачтут должок.

Тем же вечером я отправился на поиски Алисы Снежинской. Таня и Кеша сделали всю работу за меня, откопав через социальные сети и фото, и локации девушки, которая вела поразительно однообразную жизнь. Каждый вечер Алиса приходила в кафе на набережной, и, судя по фото, в которых читалась тоска и одиночество, занимала один и тот же столик у окна. На тщательно отретушированных снимках из инстаграма почти всегда виднелась река, одна чашка с чаем или кофе, искусственный цветочек в вазочке, и почти одно и то же время. Поразительная пунктуальность Алисы была объяснима: на другом берегу красовалось хрустальное яйцо многоэтажки, в которой проживал Глеб.

Жила Алиса неподалеку, так что не найдя ее в кафе, я мог наведаться домой. Я прибавил газу, поскольку время уже поджимало. В пути я старался как-то упорядочить события последних двух дней, но мысли мои неизменно возвращались к звонку Чигина.

Сверлящее чувство слежки не исчезало. Переехав мост, я засек за собой хвост: черный «лендкрузер», в котором сидели двое мужчин, в неуместных в такую жару черных костюмах. Они держались за две машины от меня, прибавляя скорость, едва я ускорялся, и притормаживая, стоило мне сбросить скорость. Номера машин мне ничего не сказали, но я на всякий случай автоматически запомнил их, решив попозже пробить по своим старым каналам. Оба мужчины были поразительно похожи, на какой-то момент я даже сравнил их с агентами из фильма братьев, а ныне сестер Вачовски. Даже казенные стрижки, очки и каменные выражения лиц были идентичны. Я дал им обоим слегка за тридцать, раньше мы не встречались. Вели меня он довольно грубо. Не будь я так обеспокоен звонком Чигина, то срисовал бы их гораздо раньше. Отнести обоих к профи было сложно, только идиот устроил бы слежку в «лендкрузере». Вариантов, кто это мог быть, я насчитал несколько, но пока решил не торопиться с выводами.

До кафе оставалось всего пара кварталов, а приводить соглядатаев к Алисе у меня не было никакого желания, потому я в последний момент проскочил на красный, а затем торопливо свернул на параллельную улочку, с наслаждением услышав позади визг тормозов и отборный мат. В зеркале заднего вида я увидел, что мои преследователи врезались в старый потрепанный «фольксваген», а затем дорогу им перегородил трамвай. Попетляв по городу, я убедился, что зудящее чувство слежки исчезло. Перепроверив несколько раз, я удостоверился, что хвосты меня потеряли. Если бы они снова появились, не заметить их я бы не мог. Их джип маячил на дороге, как бельмо на глазу.