Сергей Ермаков - Охотник на отморозков

— А вы всей семьей об этом знали, — подсказал Шершень.

— Нет, не знали, — замотала головой Лиза, — мы никто не знали. Знала только Таня. Он ей доверял, она у нас молчунья. А когда его убили, она так плакала, плакала и все нам рассказала. Так что знают об этом только я, мама, папа и Таня. И теперь еще ты.

— И те, кто его убил, тоже знают, — добавил Шершень, — а где он хранил всю эту информацию?

— Хранил в своем ноутбуке, — ответила Лиза, — в электронном виде. А когда его убили, ноутбук исчез. Казалось бы, зачем ноутбук алкашу, который его зарезал?

— Продать, — предположил Шершень.

— Тогда бы ноутбук быстро нашли, — ответила Лиза, — ну, подумай, кому нужен ноутбук в этом городе? Здесь все, что воруется, азербайджанцы скупают. Поэтому найти все ворованное проще простого, было бы желание. Но его не нашли! А после убийства, на другой день, нас никого дома не было. Так дверь в квартиру выбили и перерыли все вверх дном. Искали не оставил ли он где-нибудь еще какие-нибудь документы. От этого у нас вся квартира переломана и мебель. Помнишь, я тебе говорила, что потом объясню почему. Вот поэтому. Кто-то тут у нас хорошо порылся. Искали компакт диск с информацией.

— И что, нашли?

— Я откуда знаю, нашли или нет, — пожала плечами Лиза, — нам тогда Таня еще ничего не рассказала. Так страшно было тогда! Если бы даже что-то и оставалось бы, то мы бы сами отдали, потому что эти гады ни перед чем не остановятся!

— Если ты говоришь, что Таня вам все после смерти Дениса рассказала, — спросил Шершень, — то почему твой отец еще при жизни просил его не лезть в комбинатовские передряги.

— А потому что Денис перед самой смертью часто стал хвастаться, угрожать, что скоро он разоблачит всю эту шайку, — ответила Лиза, — вечерами дома частенько критиковал Барина и всех его приспешников. Батя обычно спорил с ним, а что батя может знать, он обычный работяга. А Денис ему доказывал, что и зарплата у них воруется, и обманывают их. А батя, словно святой. Денис очень неосторожен стал на язык последнее время.

— Видимо где-то еще сболтнул кроме дома, — предположил Шершень.

— Может быть, — согласилась Лиза, — а может, и следили за ним. Он же сидел в архивах, копался в документах, которые к его работе юриста никак не подходили. А у Барина сто рук тысяча ушей. Теперь уже не восстановить, как все было.

— А может быть, попробовать? — предложил Шершень.

— Ага, чтобы и нас с тобой нашли в парке с ножами в спинах, — ответила Лиза, — нет уж, как-нибудь без меня!

В это время дверь на кухню медленно приоткрылась и заглянула мама Лизы.

— Пора спать, ребята, — сказала она, — завтра выходной, суббота, завтра и поболтаете. А теперь давайте-ка спать.

Шершень и Лиза спорить с хозяйкой дома не стали. Лиза ушла спать к сестре, а Шершень пошел в комнату девушки. Как он и ожидал, комната, само собой разумеется, была оклеена плакатами разнообразных молодежных групп, преимущественно революционно роковых. Был и один плакат Филиппа Киркорова, который использовался, судя по дырам на лице, как мишень для игры в дартс или метания перочинного ножика. На столе валом были навалены книги самой разнообразной тематики, но внимание Шершня привлекла явно местного выпуска газетенка под названием «Комбинатовский рабочий».

Шершень прилег на тахту и стал изучать местную прессу. С первых страниц газеты на народное счастье взирал мастер производственного участка некто Запупырин, который с бригадой рабочих осваивал новый агрегат, похожий для далекого от промышленного производства Шершня на самогонный аппарат. Запупырин картинно демонстрировал рабочим открытую ладонь, указывающую на деталь нового агрегата, а внизу фотографии красовалась надпись, сделанная ручкой и явно рукой Лизы. Из этой надписи получалось, что Запупырин предлагал рабочим немедленно обмыть новый агрегат. Шершень усмехнулся и листнул газету дальше.

На второй странице некий майор Барашко, оказавшийся начальником милиции, рассказывал жителям города о раскрываемости преступлений и общей криминогенной обстановке в городе. Крупно напечатанные графики показывали, что раскрываемость преступлений в городе подошла к показателю 99, 9 %, а криминогенная обстановка приближена к спокойной жизни так же, как в какой-нибудь разлагающейся Швейцарии. Указывал на графики на фото сам Барашко, а из кармана его торчали пририсованные ручкой денежные купюры, очевидно указывающие, что представитель закона в городе вор и взяточник. Говорил при этом Барашко такие слова, что было видно из надписи ручкой, которая шла прямо изо рта начальника милиции:

— Раньше я брал сто долларов, а теперь беру тысячу!

При этом Барашко так деловито тыкал в графики, что Шершень снова рассмеялся. Газета была ужасно скучной и только надписи Лизы скрашивали ее. Была в газете так же страница, посвященная культурной жизни города. Юный талантливый флейтист приглашал на свой концерт. Цена билета умилила Шершня. Она равнялась всего пяти рублям. Вероятно, столь низкой ценой устроители концерта хотели привлечь в зал побольше народу, чтобы культурно воспитывать его. А народ не хотел культурно воспитываться и все равно не шел на концерт, а шел в пивбар. Шершень отложил газету на стол, выключил свет и задумался.

Он никак не мог заснуть. Мучили мысли, которые лезли в голову одна за другой. Значит, получается так, что Дениса убили преднамеренно, а не случайно. Его школьного друга лишили жизни мафиози, которых Денис хотел разоблачить, вывести их темные делишки на чистую воду. Да, Денис всегда был таким. Иначе он поступить бы и не мог — всегда был за справедливость. Не терпел, если сильные и большие обижали слабых и маленьких. Как ни банально звучит, но это было так. А теперь подонки потирают руки и стали еще уверенней в себе, оттого, что убили его друга и остались безнаказанными.

И вот он, Шершень, участник десятков боевых операций, прошедший огонь и воду завтра подожмет хвост, и трусливо убежит из этого города, где после десяти вечера люди стараются не выходить из дому.

А что он может сделать? Как зацепить этих коррумпированных подонков? Если бы хоть что-нибудь можно было найти их того, что «накопал» на этого Барина Денис. А так в чем можно обвинить директора комбината, если нет никаких фактов? И кто его будет обвинять? Шестнадцатилетняя девчонка? Кто ей поверит? Нет никаких весомых доказательств, никаких улик и это ужасно. А если попробовать их найти, эти доказательства? Тоже довольно глупая затея. Чтобы отыскать какие-то улики, нужно к этому Барину так же близко подобраться, как Денис, но это практически невозможно. Тем более для Шершня, который приехал в этот город погостить. Мучительно ища в мозгу выход из сложившейся ситуации, Шершень не заметил как крепко заснул.