Сергей Ермаков - Укус пчелы

Он, ни слова больше ни говоря, встал и быстро выскочил из общаги.

— Ой, дверь закрой, сквозит, — лениво прокричал ему в спину Эдуард.

Но Саша возвращаться не стал. Да, брательник у него просто притягивает к себе криминальные ситуации. Где он сейчас и живой ли вообще? Саша поспешил домой. Что делать дома? А если они больше не придут, а просто убьют Мишку и все. Нет, они этого делать не будут. Как же тогда они деньги свои высосут?

Через час Саша, запыхавшись, подлетел к дверям своей квартиры и почувствовал, что что-то там не так. Интуиция его редко подводила и он привык ей доверять. Он не стал открывать дверь ключом, а позвонил. За дверью послышались шаркающие шаги и дверь открыла соседка. Лицо ее было испуганным и бледным.

— Там эти, — только и сказала Полина Поликарповна.

Саша улыбнулся и подмигнул соседке. «Все нормально», — сказал он ей своим взглядом. Он прошел в коридор и увидел что дверь в его комнату открыта. Замок сломан.

— Они сломали дверь, — испуганно прошептала Полина Поликарповна, — и телефон оторвали.

Саша кивнул. Только не злится и не заводиться. «Спокойствие, только спокойствие», — сказал Саша себе, повторив фразу, которую не раз говорил любовник мадмуазель Фрекен Бокк, незабвенный Карлсон.

У двери Александр несколько раз глубоко вздохнул и, не торопясь, вошел в свою комнату. Он сразу увидел двух здоровых бритоголовых парней в черных футболках. Они сидели посреди комнаты за столом, смотрели телевизор, где кривлялись эМ-Ти-Вишные клоуны и даже не оглянулись, когда вошел Александр. Но Саша заметил, что следят они за ним по отражению в зеркале трюмо, которое даже слегка повернули. Александр подошел и спокойно подсел к ним за стол на третий стул.

Один из бандитов — широкоплечий с набитыми кулаками презрительно взглянул на Сашу и спросил высоким голосом, совершенно не подходящим к его бандитской внешности:

— Что наглый?

— Какой уж есть, — ответил Саша, — другим не буду.

«Вот вопрос, — подумал он, — дверь сломали и я же еще и наглый». Бандит отвернулся и снова уставился в «ящик».

— Мало программ, — сказал он, щелкая каналами телепередач, — и телевизор говно. Хреново показывает.

Саша промолчал. Программ было действительно мало — плохо брала антенна, а телевизор… Да хрен с ним, с телевизором — разве в нем дело? Бандит снова повернулся к Саше. Он смотрел взглядом косых рыбьих глаз куда-то мимо лица в район уха.

— Продавай хату, чувак, — произнес он негромко, показав ряд кривых зубов, — и плати бабки, если хочешь брательника живым увидать.

— Откуда я знаю, что он сейчас живой? — спокойно спросил Александр.

Бандит ответил не сразу. Только ухмыльнулся презрительно, взглянув на дерзкого «щенка». Напарник его не произнес ни слова, только сидел напротив и играл желваками.

— Живой он, живой… Пока, — ответил бандит, — только очень плохо себя чувствует.

Он полез в задний карман джинсов, достал и кинул на стол две измятые поляроидные фотографии. Саша взял их в руки. На первой Миша был сфотографирован в каком-то подвале, сидящим на грязном матрасе и на цепи, как собака. Вторая изображала Мишино лицо. Оно было все в синяках и кровоподтеках. Но самыми страшными были глаза брата. В них застыл ужас.

Саша едва сдержался, чтобы сейчас вот тут же в комнате не навалять этим двум козлам так, чтобы они потом всю жизнь кровью какали. Нет, это преждевременно. Нужно с ними говорить и договариваться.

— Я хочу увидеть Мишку, — сказал Саша.

— Ты, пень, — неожиданно зло сквозь зубы сказал все тот же бандит, — нас не волнует чего ты там хочешь. Если послезавтра пять тонн баксов не будет лежать у нас на столе, то мы и тебя, и его на хер закопаем. Ты че не понял, чувак, с кем ты говоришь? А профура, ты че?

Бандита заколотило от гнева. Он заводил сам себя, но Саше было на это начхать. Он занял позицию за столом так, что уже знал, как он вырубит одного и второго, если только они дернутся. «Ставки растут, — подумал Саша, — Эдик мне сказал о четырех тысячах долларов».

— У меня есть деньги, — невозмутимо ответил Александр, — ровно столько, сколько нужно.

Лицо обоих бандитов на миг просветлело. Саше даже ненадолго показалось, что два этих питекантропа, как все нормальные дети читали в детстве добрые книжки про Дюймовочку и Буратино, и плакали над утопленной Му-му. Но это все показалось лишь на мгновение, а затем лица бандитов снова приобрели выражение пьяных орангутангов.

— Где «бабульки»? — хрипло спросил все тот же бандит, который говорил с Сашей.

Второй все время молчал.

— На даче спрятаны, — ответил Саша, — за городом. Завтра привезу.

— Сейчас поедем, — приказал бандит, щелкая пальцами. Кулаки его были набиты, как панцирь черепахи.

— Когда увижу брата, тогда отдам деньги, — твердо сказал Саша.

— Ты, че бля, мозгляк, ты че тут, бля, а? — бандит нервно вскочил, с грохотом уронив стул, и забегал по комнате.

— Ладно, Крот, успокойся, не кипишись, — вступил в разговор второй с низким хриплым голосом, — а ты, фраер картонный, не шурши вафлями, а то разворочу хлебало, как танк манду. По телефону со своим «гонщиком» поговоришь, и хватит с тебя. Итак, он нам все мозги уже выебал. Затрахались мы с ним базарить. Он у тебя тупой, баран, сука. И не заставляй нас делать тебе больно, дохлый. Мы этого не хотим. Люди мы честные — ты нам деньги, мы тебе родственника живым и здоровым. Понятна сделка или повторить?

— Какие гарантии? — сдержанно спросил Саша.

— Гарантии тебе, сучара? — нервно вскрикнул второй и подскочил к Саше, дыхнув в лицо мятным вкусом жевательной резинки. — Да я тебя, бля нах, пошинкую, нах, и в бочке засолю! Патиссон, сука, ты че?

— Сядь, Крот, — приказал ему второй, и бандит нехотя присел поодаль на диван, так и не подняв стул, который уронил, — не мельтеши, надоел. А гарантии простые, — продолжил второй бандит, — весь сыр-бор из-за бабок. Мы имеем от тебя бабки, и скажи, ну на хрен нам тогда будет нужен твой придурок-брат и ты вместе с ним? Логично ставлю?

— Логично, — согласился Саша.

— Ну, вот так и решим, стручок, — сказал второй, — сначала поедем за бабками, а потом сразу же с ними за твоим братом. И валите себе, миздюки, на все четыре стороны, понял?

— Понял, — ответил Саша.

Естественно никаких пяти штук у Александра не было и взяться им было неоткуда. Продавать комнату Саша не хотел, а единственное чувство, которое беспокоило его в этот момент, было страхом за брата и желанием ему немедленно помочь. Поэтому Саша и соврал, что у него есть деньги. Возможно, это был не самый умный ход, но другого Саша не придумал.

— Звони брату, — сказал Саша второму, не обращая внимания на поток ругательств в свою сторону, — услышу его, потом поедем.