Сергей Дубов - Розыск: рассказы

Петр Щ. дает последние наставления: кто, когда должен прибыть в РОВД, чтобы устранить последние недоразумения. Видя, что мы уже собираемся на выход, наш Володя просит меня на посошок испить водочки. Сразу думаю: сто грамм больше, сто грамм меньше — делу не повредит. «Добро! — говорю, а сам смотрю за ним. Один из его корешей тут же поспешил на помощь — взять начатую и хотел уже наливать, но Вова его остановил: «Я сам». Он подходит к столу, берет целую бутылку, ловко сбивает пробку и наливает себе полный граненый стакан до краев. Оглядывает всех, кто в доме, берет стакан двумя руками и медленно опрокидывает себе во внутрь, смакуя ее. Дальше, не торопясь, ставит пустой стакан на стол, говоря: «Теперь поехали».

«Перебор, но по-мужски», — думаю я. Едва сев в машину, Володя отрубился. На улице уже сумерки, наступала теплая летняя ночь.

Рано утром я зашел в камеру к Володе, он крепко спал на полу, поменял наручники, забрал свои, он и не проснулся. Смотрю, тут же у стены сумка матерчатая стоит с продуктами. «Мать ночью принесла, пояснил дежурный. — Дальше этапом пойдет».

Через пару недель я заехал в этот отдел, хотелось поблагодарить Петра Щ. за помощь, оказанную нам, но он сам был в командировке. Мне осталось передать замполиту отдела знак за отличие в службе, который вручат оперу в торжественной обстановке. Приятно с таким работать. Чувствуется, что человек на своем месте: опытен, уравновешен, прост с людьми, не перегибает и не жмет, а работает аккуратно профессионально, пользуется уважением у людей и подопечных граждан. Побольше бы таких оперов. Хочется пожелать такому человеку, чтобы все у него получилось в жизни, что хотел.

Лето. Полдень. Жара. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. На стыках дружно стучат колеса электрички. Я в ней еду, но уже не в командировку, а обратно в город. Осталось отчитаться за проделанную работу да оружие сдать. Побегушника я не задержал на этот раз, но ценной информацией располагаю. Вот так по крупицам мы собираем данные, и где-то он все равно рано или поздно проявится и будет задержан. Как правильно говорит народная мудрость: сколько веревочке не виться, а конец найдется.

А сейчас я с напарником Михаилом Плясуновым едем в старой электричке к дому Я сижу и смотрю в окно. Мы пролетаем полустанки, леса, поля, снова мелкие деревушки, короткие остановки. Недавно я так же ехал в поезде по тайге и почти в упор метрах в тридцати увидел лося с огромными рогами, который, наверное, был в шоке от скорости и близости поезда. Лось стоял в густой траве по пояс и как будто окаменел, смотря на грохочущие вагоны, пока поезд не удалился. Я замер у окна на эти несколько секунд и, кажется, потерял дар речи. Потом я долго всматривался в мелькающий лес, но зверя больше не было.

А пока мы едем в электричке. Народу немного, человек тридцать, кто где устроился. Тут старички-садоводы едут из сада, везут в корзинках первую клубнику и букеты цветов. Там мальчишки с удочками, далее дама с ребенком. В общем, народ разный, все по своим делам едут и никто никого не трогает. И почти у входа компания «красивая» сидит. Показательно громко гогочут, иногда «крепкие» словечки вылетают, сидят, пивко потягивают, а может, что и покрепче: могут настроение испортить и в душу наплевать.

Вижу, один из них — в неопрятной майке с короткими рукавами и неряшливо наколотыми татуировками на руках — по вагону разгуливает, то к одним подойдет, то к другим. Видимо, что-то ему не хватает? Или что-то ищет? Кто ищет, тот всегда найдет.

Меня разморило, головой к окну прислонился и задремал. Многих на сон клонит в поезде, да и дорога быстрей пролетает.

Проснулся я резко от детского плача. Смотрю — от женщины с мальчишкой этот длинный отходит, а пацан плачет, к матери прижался, да и мама сама лицом переменилась, помощи ищет. Ну, думаю, «длинный», не только ты мне одному надоел, но и многим похоже тоже.

Я быстро встаю в проход вагона между сиденьями, негромко бросаю напарнику Михаилу: «Смотри за стволом!», который у меня в походной сумке в кобуре. Этого я и так возьму, хотя рисковать тоже ни к чему, но в вагоне полно людей, жизнью которых я не имею права рисковать. Берусь за ручки сидений, перекрываю вагон и этим обращаю на себя внимание многих пассажиров и этого «длинного». Он сразу же сообразил, что я для него опасен, и вызываю его на бой. Я находился в одном конце вагона, он почти в другом, поэтому места для разгона было предостаточно, что он и сделал. Разбежался и при приближении пытался ударить меня первым. Бой был коротким, все произошло мгновенно. Как нас учил наш мастер — Саша Кустов на тренировках по рукопашному бою. Я увернулся от его ноги и сам его с силой направил на свободное место справа. Он пролетел и врезался головой это деревянное сиденье и тут же оказался на четвереньках, пытаясь в горячке встать. Я не упустил этот момент замешательства и легко ухватил левой рукой его за волосы. «Ну и достал ты меня!» — сказал я сам себе и с силой его лицом ударил в эти деревянные рейки. И так несколько раз, пока он не обмяк. Осталось только представить, что с его лицом получилось, брр, описывать небуду. Да, конечно, жестковато получилось, но иначе с такими нельзя. Со мной он бы поступил еще жестче. Наручников как на зло у меня не оказалось, пришлось вязать руки ему ремнем.

Все стихло, я поднялся. Достал свое служебное удостоверение, поднял повыше и представился: «Уголовный розыск!» Люди услышали: кто с благодарностью, а кто с боязнью восприняли мои слова, но остались на своих местах — ехать дальше.

Майка на моем подопечном местами была порвана, выглядел, лежа на полу, он совсем не так, как час назад, когда ходил героем. Что куда подевалось?

Здесь же подошел средних лет мужчина в форме, помощник машиниста, при обходе электропоезда. Я объяснил ему, что произошло, и попросил сообщить в линейную милицию, чтобы к нашему приезду на конечную станцию прислали наряд ППС для задержания этого лица, и указал на лежащего «длинного». Далее я взял данные некоторых свидетелей случившегося. Люди охотно мне помогли, так как видели во мне своего защитника. А это разве грех мне помочь: ведь я им тоже помог в безопасности и спокойствии доехать.

Минут через пятнадцать-двадцать мой подопечный зашевелился на полу, начал руки освобождать от ремня. Пришлось ему добавить и покрепче завязать руки. Так он и пролежал лицом в пол, не шевелясь, до приезда на вокзал. Не знаю, сообщил ли машинист дежурному ЛОВД, о чем я просил, но по прибытии электрички к нам никто не подошел, и люди молча переступали через «длинного» и выходили из вагона. Даже те, кто был с ним в одной компании, не подошли и не поинтересовались его самочувствием. Вот такие у него попутчики-друзья. Кому-то ты нужен!