Владимир Колычев - Одна на всех

— Я тебя там приласкаю.

— Можешь даже сегодня.

— Здесь?

— Да как ты не понимаешь! — капризно проговорила она. — У меня клаустрофобия! Я хочу к тебе домой, на свободу!

— Так на свободу или ко мне домой?

— Это одно и то же.

— Уговорила, — сказал Магриб.

— Прямо сейчас к тебе и поедем! — Она требовательно глянула на него.

— Да, прямо сейчас и отправимся.

Магриб действительно вывел Наташу из камеры. В холле на диване сидел парень. Он поднялся, увидев их.

— Номер освободился, — сказал ему Магриб.

Парень кивнул, закрывая дверь.

— Но пустовать место не должно. Пусть Золотарева здесь поживет.

— Так нет ее.

— Как это нет?

— Сказала, что домой поехала. Мы же обещали никого там не трогать.

— Никого и не трогайте. Только ее. Пошли! — Магриб взял Наташу под руку и повел к лестнице.

Она через плечо глянула на дверь, за которой, наверное, находился Егор, но ничего не сказала. Магриб мог разгадать хитрость и вернуть ее обратно в камеру. Сначала нужно закрепить свой успех, окончательно зачаровать Магриба, а тогда уже можно будет замолвить слово за Егора. Если надо будет, она поклянется Магрибу в верности, лишь бы только он его не убивал.

Отбой боевой тревоги! Можно возвращаться домой. Трупы в морге, менты в стойле. В доме, который так понравился Наташе, стерильная чистота.

Магриб ей тоже нравился. Классический фольклорный случай — сначала стерпелся, потом слюбился.

Он тоже к Наташе привык, но оскомину не набил. Вчера с ней всю ночь как заведенный, сегодня утром тоже вставил ключик, натянул пружину и снова почувствовал себя плюшевым зайцем с барабаном.

— Ты же в курсе, что Каплин тебя продал, — сказал он, наслаждаясь тишиной, в которой тихонько и медленно заводился его барабанный механизм.

Никаких дел на сегодня, только Наташа и постель. Тем более что баба входила во вкус.

— Продал, — сказала она и вздохнула. — А я не верила.

— Мелкая душонка.

— Я люблю сильных мужчин.

— Женщины любят сильных мужчин.

— Да, только ты повел себя, скажем так, не по-джентльменски.

— Есть женщины, которые любят грубых мужчин.

— Я не из них.

— Учту.

— Я не смогла бы влюбиться в Оладика.

— При чем здесь Оладик?

— Он хотел меня убить, навел пистолет, собрался нажать на крючок. А Егор меня спас.

Магриб кивнул. Он все ждал, когда Наташа заведет разговор о Егоре. Но лучше бы обошлось без этого.

— А себя спасти не сможет.

— Он жив?

— Пока да.

— Почему пока? — Наташа приподнялась на локте, возмущенно глянула на него.

— Думаешь, уже пора?

— Что пора?

Магриб сложил указательный и средний пальцы правой руки, изображая выстрел из пистолета.

— Чтобы не мучился.

— Не надо его убивать.

— Он очень опасен.

— Я могу с ним поговорить, и он исчезнет. Навсегда.

— Так и будет. Он и в самом деле исчезнет навсегда.

— А если я попрошу его не убивать?

— Тебе это важно? — раздраженно спросил Магриб.

— Важно, — немного подумав, ответила Наташа.

— Ты ради этого со мной легла?

— Ради Егора? Ну что ты! — Наташа повернула голову к окну, чтобы спрятать глаза.

— Ты легла со мной ради него, можешь быть с ним после меня. Знаешь, кто ты после этого? — Магриб поднялся с таким видом, как будто ему противно было лежать с Наташей в одной постели.

— А если я жертвую собой? — Она посмотрела на него растерянно, с обидой.

Действительно обидно. Хотела провести Магриба, а попала сама. Он и ее попользовал, и Егора убьет.

— Знаешь, сколько на Тверской таких вот жертвенных овец! Нож затупится, пока всех перепробуешь.

— Я не проститутка.

— А кто ты?

— Я не проститутка! — повторила Наташа.

Магриб задумался. Сможет ли он выставить ее за дверь прямо сейчас? Вряд ли. Хороша сучка, не оторваться.

— Станешь. Если Фролов не умрет. А так оно и будет! И ты ему ничем не сможешь помочь! Это случится прямо сейчас.

О том, что в этом будет виновата Наташа, он говорить не стал. Во-первых, это не совсем так. А во-вторых, она сама должна осознать свою вину.

На войне все саперы, вторых попыток там не бывает. Одна ошибка, и все. Только вот это «все» может растянуться на несколько дней. Скоро сутки пойдут, как Егор зажат в тиски. Пошевелиться кое-как можно, а вот почесаться — нет. Руки и ноги отекли, разбитое лицо болит, ребра ноют. Но от этого сразу не умрешь, придется помучиться.

Егор услышал шаги за дверью, тут же лязгнул засов. Не страшно, если сразу убьют.

Он увидел знакомую физиономию.

— Извини, брат, на последнее желание времени нет, — сказал парень, вынимая из кобуры пистолет.

— А побриться? — с усмешкой спросил Егор.

— На том свете черти побреют. — Парень вытянул руку, прицелился, но выстрелил кто-то другой.

Парень дернулся, закатил глаза и стал падать, нажимая на спусковой крючок. Одна пуля ударила в пол в нескольких сантиметрах от головы Егора, а остальные ушли в стену. Грохнули три выстрела, и наступила звонкая тишина, которую нарушил Костя Золотарев. В руках у него был обрез. Он пытался, но никак не мог перезарядить его. Наверное, патрон заклинило.

— Ты здесь? — Золотарь отложил обрез в сторону, вынул из кармана нож, перерезал веревки.

— Ну, спасибо тебе, брат, — поднимаясь, сказал Егор.

Ноги отказывались ему подчиняться, руки плохо слушались, но все же он смог принять вертикальное положение.

— Спасибо в карман не положишь.

— Спасибо — нет, — сказал Егор, отбирая у покойника его «чезет».

Пистолет в карман положить можно. Но лучше держать его в руке.

— Одна только просьба. Ты на Розу зла не держи, — сказал Золотарь.

— Ну, если ты просишь, то так тому и быть.

— Это ведь она мне сказала, где тебя держат. Сама!.. И меня заставила. Я там, кажется, одного убил.

— Убил, — подтвердил Егор, глянув на покойника.

— Нет, это уже второй.

Одного бандита Звонарь застрелил, а другому, как выяснилось, проломил голову монтировкой. Там же, на месте, он ее и оставил. Вместе с отпечатками пальцев. Еще на Звонаря брызнула при ударе кровь. Надо было наводить порядок.

Роза сидела в «Москвиче», на котором подъехал Звонарь. На Егора она не смотрела, да и он старался не обращать на нее никакого внимания, вынужден был торопиться. Нельзя оставлять здесь бандитов, надо вывозить этот биомусор в лес.

Канделябр тяжелый, бронзовый. Наташа едва держала его двумя руками. Это она могла, а вот ударить — уже вряд ли.

— Не подходи! — Но вид у нее был весьма решительный.

— Да ничего с твоим Егором не случилось! — сказал Магриб и усмехнулся, глядя на нее.

Даже интересней, когда она сопротивляется.

— Я хочу его видеть!

Егора застрелили прямо в его камере. Магриб отправлял на место пацанов, они видели там кровь. А вот трупа не было. Фомич с Леликом вывезли его, только вот сами куда-то пропали. Наверное, слишком далеко заехали, позвонить оттуда не могут.