Рашид Кешоков - По следам карабаира

Посетовал Охтенко и на Ивасьяна, который привык рубить сплеча и выезжал без него на место происшествия.

У здания районной прокуратуры они распростились, пообещав поддерживать связь друг с другом и работать в контакте, и полуторка помчалась к Хантуку.

Было уже часа три. Солнце за эти несколько дней просушило дороги, и машина катилась по проселку легко, слегка подпрыгивая на ухабах.

И тут Жуниду не повезло. Проехали они километров восемь, и с оглушительным треском лопнул передний скат. Пришлось менять колесо. Жунид помогал шоферу, чтобы ускорить дело, но, как они ни спешили, в Хантук удалось попасть только часам к шести, уже в сумерки.

Шукаев попросил остановиться возле правления колхоза «Красный Октябрь» и отпустил машину. На обратном пути она должна была отвезти Андрея Фомича в Афипс.

В правлении колхоза Эдиджева не было. Жунид постоял с минуту в нерешительности и, круто повернувшись, зашагал к дому председателя Муссы Чемсо.

За время своей шестилетней работы в органах Шукаев не раз убеждался, что в криминалистической практике действует что-то вроде закона диалектики о переходе количества в качество. Сначала смутные подозрения, версии, догадки, перерастающие постепенно в уверенность, потом - накопление фактов, улик и вещественных доказательств. И вот, когда последних становится так много, что нужно уже думать о решительных действиях, события, развивавшиеся прежде с медлительной последовательностью и паузами, вдруг нарастают с поразительной быстротой.

Жунид внутренне чувствовал, что расследование дела Марии Сысоевой достигло именно такого предела. И предчувствие не обмануло его. В эту ночь ему не пришлось сомкнуть глаз до самого рассвета.

Сделав несколько шагов, он почти натолкнулся на Гамара Эдиджева, сопровождаемого несколькими осодмильцами.

- Это вы, начальник?

- Я. Здравствуйте! В чем дело, Гамар?

- Хатумов сидел целый день дома. Не выходил. А сейчас взял лодку и поплыл на остров, - возбужденно зашептал участковый.

- Какое же вы приняли решение? - обдумывая случившееся, спокойно спросил Жунид.

- Ехать за ним.

- Правильно. Сколько у вас людей?

- Трое. И мы с вами.

- Пошли.

Во время переправы все молчали. В вечерней тишине раздавались только всплески весел. Совсем стемнело. Луны не было: небо затянуло тучами.

- Смотрите, Гамар! - негромко сказал Шукаев.

На островке сверкнул огонек сквозь деревья. Потом погас. Еще раз… и еще…

- Это на стане, - отозвался Эдиджев. - Зачем он туда пошел?…

- Мне кажется, я знаю зачем, - тихо ответил Шукаев.

Эдиджев помолчал, ожидая продолжения фразы, но его не последовало, и он не стал спрашивать.

Когда все пятеро приблизились к бригадному домику на расстояние не более пятидесяти шагов, стало ясно, что человек, находившийся внутри, пользуется электрическим фонариком. Свет то вспыхивал на окнах плотным пучком, то проваливался в глубь комнаты.

- Я и Эдиджев входим в двери. Вы, ребята, охраняйте окна, - шепотом распорядился Жунид. - Оружие у всех есть?

- У всех, - ответил Гамар.

Они неслышно подкрались к дому, и Жунид рванул дверь, мгновенно осветив комнату фонарем. В правой руке у него был пистолет.

Ослепленный Хакас Хатумов метнулся было к окну но, увидев там силуэт осодмильца, медленно поднял руки.

- Товарищи, что вы? - забормотал он. - Я же ни в чем не виноват. Что вы?..

- Ведите, - коротко приказал Шукаев осодмильцам.

Первое, что сделал Жунид, - это взял у Хатумова отпечатки пальцев. Сомнений быть не могло. Трехдельтовый рисунок! В прошлом проработав год в дактилоскопической лаборатории, Жунид встречал такой всего один раз.

Допрос шел в здании правления колхоза.

- Имя и фамилия?

- Хакас Хасанович Хатумов.

- Три «X», стало быть, - усмехнулся Шукаев. - Впрочем, это к делу не относится. Что вы делали на острове в такое время? Что искали в домике?

- Я не искал. Просто осматривал.

- Для какой цели?

- Собираюсь на рыбалку. Хотел взглянуть - годится ли эта хижина для ночевки, - нагло глядя в лицо Жуниду отвечал студент.

Шукаев едва заметно улыбнулся. Он хорошо знал по опыту, что бравада в начале допроса чаще всего кончалась потом истерикой, когда подозреваемого одна за другой начинали придавливать неоспоримые улики. Гораздо хуже, когда допрашиваемый безучастен и внешне безразличен. Такие характеры труднее. К тому же Жунид сейчас испытывал знакомое ему чувство подъема, возникавшее, видимо, от сознания, что он напал на верный след и в ближайшие часы все, ради чего он потратил столько сил и времени, наконец выяснится.

Первого же взгляда на студента Жуниду было достаточно, чтобы его предположение превратилось в уверенность Хакас Хатумов косил на левый глаз. А на снимке он стоял правой стороной лица к фотоаппарату.

Жунид бросил взгляд на Эдиджева, который усердно строчил протокол допроса, на понятых из тех же осодмильцев, что помогали брать Хакаса, и вдруг неожиданно спросил:

- Сафар знает о том, что вы уехали из Краснодара?

- Да, мы с ним вместе - начал было Хатумов и осекся.

- Продолжайте.

- Мы вместе приехали, - со злостью в голосе повторил тот.

- Зачем он вас сорвал с занятий?

- Он не сорвал. И потом - я могу ездить, куда хочу, и не давать никому отчета. Я требую, чтобы мне сообщили, почему меня задержали!..

- Справедливое требование, - спокойно ответил Жунид. - Вы задержаны по подозрению в изнасиловании несовершеннолетней Марии Сысоевой, совершенном вами с известным вам Пако в июле прошлого года. В том самом домике, где вы сегодня искали…

- Я ничего не искал! - почти закричал Хакас. - И ни кого не насиловал! Ни с каким Сафаром я никого не трогал, слышите!

Жунид мгновенно уловил оплошность студента.

- Запишите, - кивнул он Эдиджеву. - Подозреваемый косвенно удостоверил, что человек по кличке Пако и Сафар, который приезжал сегодня к нему в Краснодар, - одно и тоже лицо.

- Нет! Нет! Я не говорил!

- Не кричите. Вы сказали это в присутствии свидетелей. Вот ваше письмо Рахме Тугужевой. Узнаете?

Хатумов вгляделся. От всей его самоуверенности не осталось и следа. Он побледнел, осунулся. Руки дрожали. Рассмотрев письмо, которое показывал ему Жунид, он отрицательно покачал головой.

- Не ваше?

- Не мое. Там нет подписи.

- А эта фотография?

- Моя.

- А подпись? - Жунид повернул снимок тыльной стороной.

- Там же написано.

- Значит, ваша? Отвечайте, как полагается!

- Да.

- Очень хорошо. А теперь вот прочтите акт экспертизы, устанавливающий тождество почерка, которым написано письмо и сделана надпись на фото.

- Но…

- Подождите. Это еще не все. - Жунид покопался в сумке. - Знаком вам этот медальон?

Хатумов все больше бледнел.