Рашид Кешоков - По следам карабаира

Он потихоньку подобрался к дверям и выскользнул наружу. К своему двору толстый Хабо почти бежал, отдуваясь так, что слышно было на соседней улице. А псы не лаяли.

…В ту ночь бывшего лавочника едва не хватил удар. Обе собаки лежали посреди двора, вывалив языки, конюшня была открыта, жеребца Балан-Тулхи-Хана и след простыл..

Именно поэтому утренняя встреча Денгизова с Шукаевым не состоялась. В угрозыске стало известно о ночном происшествии в усадьбе Цораева. Стиль ограбления выдавал руку Мамакаева: отравление собак, взлом замка на воротах конюшни - все это не оставляло сомнений в причастности к похищению коня главаря чечено-ингушских абреков.

И Шахим Алиханович, несмотря на свою занятость, выехал вместе с опергруппой на место происшествия. Так или иначе, но сегодня он должен был быть в Докбухе. Балан-Тулхи-Хан вместе с советом старейшин аула ожидал прихода «заблудших» с повинной.

Добравшись до Докбуха на попутной машине, Шукаев сошел примерно в километре от селения. Ему хотелось появиться в ауле не раньше сумерек. Инструкции, которые утром по просьбе уехавшего с опергруппой Денгизова передал ему начальник Чечено-Ингушского управления милиции, были не совсем обычными. Шахим Алиханович просил сказать, что точных и конкретных указаний по поводу местонахождения чохракских лошадей он дать не может, но советует испробовать зафесовский именной платок на мулле из Докбуха Балан-Тулхи-Хане. Если эфенди клюнет на удочку, то Жунид сможет выяснить кое-что важное и для Денгизова. В частности, Шахима Алихановича интересовало, где сейчас скрывается матерый бандит и, вероятно, убийца председателя сельсовета Азамат Мамакаев.

Начальник управления коротко информировал Шукаева и о подробностях кражи жеребца у Хабо Цораева. Узнав о приметах похищенного коня, Жунид загорелся было стремлением тут же помчаться вслед Денгизову, не сомневаясь ни минуты, что речь идет о карабаире, но передумал. Совсем не обязательно им быть там вдвоем. Все, что нужно и можно сделать Шахим Алиханович сделает сам, а вот Балан-Тулхи-Хан…

Поблагодарив начальника, Жунид ушел в гостиницу готовиться к предстоящей операции. Сначала они решили ехать в Докбух вдвоем с Вадимом, но замысел пришлось изменить после звонка из управления. Оттуда сообщили, что ищейка потеряла след украденного жеребца на пути к аулу Орюрт. Опергруппа выехала туда уже без Денгизова, который остался в Докбухе, чтобы принять «заблудших». Словечко это порядком смешило Жунида, но в управлении к нему уже привыкли, называя так, с легкой руки Денгизова, обманутых пособников Мамакаева.

Словом, Жунид решил явиться к Балан-Тулхи-Хану в единственном числе. Дараеву следовало побывать в Орюрте… Вадим Акимович не мог удержаться от смеха, разглядывая преобразившегося приятеля.

На Жуниде был довольно потертый бешмет, свалявшаяся, видавшая виды бурка, ноговицы на ногах и лохматая черная папаха на голове.

- Абрек! Ха-ха! Ты натуральный абрек. Вот где талант перевоплощения!..

- Брось зубоскалить, - добродушно отмахивался Жунид. - Лучше скажи, след от сбритых усов не слишком выделяется?

- Нет. Лицо-то у тебя не загорелое. Солнца мало было в последние дни. Да поглядись в зеркало.

Жунид последовал совету друга и в свою очередь расхохотался.

- А ты прав! Зверский вид у меня! Но ничего. Зато мама родная не узнает. Ну, счастливо, Вадим. Смотри там, в Орюрте, разузнай все, что можно.

- Хорош, - тон Дараева стал озабоченным. - Ты, это ну в общем, зря не рискуй…

- Ладно.

- Ни пуха, ни пера!

- К черту!

И Жунид Шукаев, переодетый и неузнаваемый, сунув в карман галифе заряженный пистолет, отправился к Балан-Тулхи-Хану.

Горы уже задернуло вечерней мглой, и на Докбух осели влажные сумерки, когда он подходил к аулу. По дороге успел основательно запылиться и сейчас смахивал на человека, которому пришлось преодолеть нелегкий и долгий путь.

Первый же встречный показал ему усадьбу Балан-Тулхи-Хана.

Обнесенный высоким каменным забором двор эфенди замыкал верхнюю окраину селения. Напротив кирпичного дома, крытого оцинкованным железом, красовались единственные в Докбухе железные ворота. Сквозь решетку в их верхней части виден был просторный и уютный двор с многочисленными хозяйственными постройками. Саманный сарай-конюшня, возле которого стояла коновязь, крытый загон для овец, курятник. За двором темнели деревья фруктового сада.

- Неплохо живет мулла, - прошептал Жунид и постучал в ворота висячим железным кольцом. В ответ тотчас же забрехали собаки. Судя по голосам, их было не меньше трех.

Потом кто-то вышел, прикрикнул на расходившихся псов и приблизился к воротам.

Жунид разглядел мужскую фигуру, облаченную в темную одежду.

- Кого аллах послал к нам в такую позднюю пору? - по-русски спросил хозяин. Голос у него был низкий, властный.

- Мир дому твоему, - ответил Жунид. - Издалека пришел я, достопочтенный эфенди. Важное дело привело меня к тебе.

- Кто ты?

- Мое имя - Шаниб. Но оно тебе не знакомо.

- Говори.

- Два горца не могут беседовать, разделенные железными воротами, - с затаенной обидой в голосе сказал Жунид. - И то, что должен я тебе сказать, не для других ушей.

Хозяин помолчал, видимо, что-то обдумывая.

- Откуда ты? - спросил он еще.

- Из Адыгеи. Аул Дейхаг - моя родина.

- Кого ты там знаешь?

- Хахана, да продлит аллах его дни…

Загремел засов, и перед Жунидом открылась калитка.

- Входи, будь гостем, - в голосе хозяина по-прежнему звучали нотки недоверия.

Комната, куда Балан-Тулхи-Хан ввел Жунида, была просторна и богато убрана. Все стены - в дорогих коврах, на полу тоже ковры. В углу - тахта с несколькими подушками в бархатных чехлах. Посредине длинный стол, накрытый шелковой скатертью. В воздухе еще стояли запахи недавнего пиршества, да и на полу Жунид заметил несколько куриных костей - хозяйка еще не успела навести порядок.

Едва Шукаев подумал об этом, как в кунацкую вошла сгорбленная седая женщина со слезящимися, пораженными глаукомой глазами и, не замечая гостя, стоявшего сбоку, от дверей, обратилась к мулле:

- Позволь убрать здесь, Лялям.

Балан-Тулхи-Хан резко повернулся и, едва сдерживая гнев, зашипел:

- Не видишь, старая?! Гость у меня! Ступай на кухню! - и метнул быстрый взгляд на Жунида. Тот сделал вид, что заинтересован затейливым рисунком ковра у себя под ногами.

Старуха сейчас же исчезла.

- Присядь, - сказал мулла. - Кажется, ты назвал себя Шанибом? Присядь, Шаниб. После долгого пути не грех дать отдых ногам. А твои ноговицы хранят еще пыль горных дорог…

Шукаев сел на тахту. Он все еще не мог опомниться от изумления. Старуха сказала: «Лялям…» Что это - случайность? Или…