Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

Ни в каком институте через год я не восстановилась. И не потому, что не смогла, а просто не видела большого смысла. Парижское приключение хоть и ушло на второй план, но так до конца и не покинуло мое сердце. Не знаю, чего было в нем больше, в моем сердце — обиды, разочарования или сожаления, а может, наоборот — что-то, что было в нем раньше ушло и безвозвратно. Наверное, доверие и, все-таки, любовь. Возможно, я просто утратила смысл. Зачем что-то делать или к чему-то стремиться, если в моей жизни никогда больше не будет мужчины, которому я отдала свое сердце, и которое он просто выкинул за ненадобностью. Вилька на это всегда делала большие глаза, с жаром уверяя, что все не так, и не стоит судить о человеке, не зная причины произошедшего. В ответ я привычно махала рукой и переводила разговор на что-то другое. Да нет, конечно, я не стала мужененавистницей, но и доверие к мужской половине утратила, казалось, навеки вечные.

Вилька получив диплом, весьма удачно устроилась личным помощником директора в одну крупную компанию. Конечно, она хотела и меня пристроить к себе в офис, но я возразила, что плохо варю кофе. На что она обиделась и целую неделю мне не звонила. А потом заявилась лично и с порога брякнула: «Ну и пусть кофе, все лучше, чем за три копейки горбатиться», — намекая, на ту непонятную контору, куда мне удалось попасть, учитывая отсутствие диплома и особого желания работать. «Пусть три, зато честные», — ответила я, на что Вилька хлопнула дверью, а я, через минуту опомнившись, догнала ее во дворе и вскоре мы уже дружно хлюпали носами на лавочке у подъезда. Потом поднялись ко мне и стали пить кофе, поминутно прося друг у друга прощения. И простив, решили, что у каждого своя судьба и своя жизнь, и каждый идет по ней как ему удобнее, я так, а она этак, но это не мешает нам оставаться подругами.

— Ты знаешь, — сказала Вилька потом, — главное ведь, получать удовольствие от того, что делаешь. Вот я варю кофе и сплю с шефом, а иногда и с разными нужными людьми, но не могу сказать, что мне это так уж противно.

— Возможно, но ведь мерзко, когда тебя используют.

— А это как посмотреть. Я так считаю, что это я их использую, а когда добьюсь чего мне надо, выброшу за ненадобностью.

— А чего ж ты хочешь? — удивилась я. Оказывается, у Вильки есть цель, подумать только!

— Денег, много денег, чтобы покинуть эту долбаную страну на фиг.

Я чуть со стула не свалилась. Вот так, так — патриотка Вилька мечтает сдернуть.

— И давно это с тобой?

— А с тобой нет? — Ответила она вопросом на вопрос и добавила: — С Парижа, конечно.

— А со мной нет. — Я помолчала, переваривая мысль, потом спросила: — Что ж ты в Париже не поехала? Ты же переписывалась с тем парнем, как его, Поль? Ведь звал?

— Звал. — Вилька вздохнула, как-то тяжко. — Звал…только… Не хочу я быть иждивенкой на шее у мужа! А так — куплю виллу на Лазурном берегу, привезу бабулю, посажу на терраске, смотри — все наше — ни от кого не зависим.

Ай да Вилька, ай да…

— Помнится, кто-то обвинял меня в чрезмерном романтизме? Неужели это заразно? — хмыкнула я.

— Это не романтизм. Денег заработать можно? Можно. Виллу купить можно? Можно.

— Не знала, что секретарь такая денежная должность, — хмыкнула я. — Сколько ты миллионов в месяц получаешь, подскажи?

— Зришь в корень, — серьезно глянула Вилька, — я как раз в процессе разработки одного стратегического плана.

— Ты что задумала-то? Сбрендила? Голова на плечах мешает? — Я не на шутку испугалась. Шутки шутками, но я знала, если Вильке какая идея в головенку умную придет, то все…

— Ладно, не паникуй. Нет у меня никаких идей. Пока нет. Но я думаю. Как придумаю — расскажу.

Разговор этот оставил некое беспокойство в душе. Теперь переживай за нее — наделает глупостей, собирай ее потом по частям, по канавам. Больше мы с ней тему морали не обсуждали, решив оставить все, как есть.

К тому времени переехала я в Жорину однокомнатную квартиру, сделала там легкий косметический ремонт и пригласила Вильку на новоселье.

— Вот видишь, мужик-то классный. Квартиру не пожалел, — порадовалась за меня Вилька.

— Просто нам стало тесно. У нас же пополнение в семействе, — вздохнула я.

— Да уж, родить ребенка в сорок с лишним лет, это по нынешним временам подвиг. А ты что не рада, смотрю. Ревнуешь?

— Да нет, что ты! Я его люблю. Он такой хорошенький! Мне обидно, что меня выселили. Так я Сашку каждый день могла видеть, а теперь ходить надо.

— Да ладно, от тебя до родителей двадцать минут пешком. Ты все же ревнуешь, — констатировала подруга с улыбкой. А у меня сюрприз. Пойдем завтра в ресторан?

— Угощаешь?

— А то!

— Ой, что-то ты финтишь, подруга. Чтоб ты в ресторан за свой счет ходила? Сомневаюсь. Опять кавалера мне подогнать хочешь? — подозрительно уставилась я на нее.

— Увидишь, — загадочно улыбнулась Вилька, — я же говорю — сюрприз.

Сюрприз Вильке, действительно удался. Не успели мы расположиться за столиком в маленьком уютном ресторанчике, как увидели нечто невообразимое — по залу, в умопомрачительно дорогом костюме, шел Сергей Петрович, собственной персоной. Выглядел он на штуку баксов, а может и на две. И шел он явно к нам, потому что еще издали, раскинул руки и осклабился голливудской улыбкой. Мы на какое-то время замерли, а потом кинулись ему на шею и загалдели.

— Ну что, девочки, как жизнь? — спросил он, оправляя помятый нами костюмчик.

— Он мне звонил накануне, интересовался тобой, — шепнула мне Вилька, когда Сергей Петрович отвлекся беседой с официантом, — очень хотел с тобой увидеться. Вот и пригласил в ресторан.

— Да? — удивилась я, внезапным интересом бывшего препода, а с другой стороны, ностальгия, может, заела.

— Красота! — прошептала Вилька. — Упаковался наш политрук по высшему разряду. Не иначе, как в олигархи вышел.

— Где трудишься? — спросил меня Сергей Петрович первым делом.

Я пожала плечами:

— Да так, ничего особенного. На телефоне сижу, с клиентами общаюсь.

— А с деньгами как?

— Мне хватает.

— О, впервые вижу человека, которому хватает. Особенно женщину.

Я не очень-то люблю эти игры, в отличие от Вильки, поэтому спросила напрямик:

— У вас ко мне дело, Сергей Петрович? Давайте уж сразу, а то все кругами ходите.

— А ты совсем не изменилась, такая же ершистая и прямая.

— Честность — лучшая политика, слыхали?

— И даже читал, — засмеялся Сергей Петрович. Больше он к этому разговору не возвращался.

Мы весело посидели, вспоминая годы учебы и нашу поездку. Политрук тоже не изменил своим привычкам, поговорить он любил по-прежнему, да и, право сказать, ему было, о чем рассказывать.

— Смотри, не упусти свой шанс, — толкнула меня Вилька в бок, когда мы вышли в туалет попудрить носики.