Евгений Монах - Братва. Пощады не будет

Что меня всегда удивляет – своей жестокостью менты, может, рассчитывают перевоспитать уголовников? Тогда они просто дебилы. Ладно бы наш брат сидел за колючкой всю оставшуюся жизнь. Тогда еще можно было бы отыскать в пыточных методах зачатки логики и смысла. Но ведь все мы когда-то выйдем из-за забора. И девяносто девять процентов освободившихся – законченные зверюги, которые отыграются за личные мучения на простых обывателях. Потому как все люди по ту сторону забора зеками воспринимаются заклятыми врагами. Такой вот парадоксальный расклад. И виноваты в этом извращенном восприятии действительности люди в погонах и с дубинками в руках. Между прочим, складывается стойкое впечатление, что работают в тюрьмах и лагерях исключительно садисты и алкоголики, которые не только чужую, но и свою жизнь в грош не ставят. Да и из кого формируется контролерский контингент лагерей? Проштрафившихся, заворовавшихся и спившихся ментов, уволенных из райотделов милиции. Факт общеизвестный.

И какой выход? Нет его – тупик. В эту систему нормальные люди никогда работать не пойдут. Ниже их человеческого достоинства. Надо перестать лицемерить, считаю, и назвать исправительно-трудовые колонии настоящим именем – фабрики преступников. Честнее будет.

Ко мне сокамерники не вязались. Дело тут в уголовной статье, по которой я проходил – семьдесят седьмая – вооруженный бандитизм – внушала братве если не опаску, то почтение. Хотя и срок-то был у меня «детский» – четыре года, так как на момент преступления я еще относился к малолеткам, несовершеннолетним.

Даже месячные продуктовые передачи мои не половинили, как у других мужиков. Правда, здесь, возможно, сыграли роль моя спортивно-натренированная фигура и мрачноватый взгляд исподлобья, ясно говорившие, что со мной так просто не совладать.

Ехали в зону мы в переполненном автозаке. Что любопытно – перестройка еще не началась, а бензина уже на все машины не хватало, впрочем, как и всего остального... Думаю, за счет всех этих наглых хищений госимущества и выросли грибы-мухоморы – «новые русские», миллиардеры. Негде им было просто-напросто взять денег, кроме как из дырявого кармана государства. Конечно, мысль эта явно не нова и всем гражданам очевидна.

Иногда даже приходит в голову: для разболтанно-расхристанной, проворовавшейся России свой Пиночет необходим на годик-другой. Ясно, при непременном условии, что он добровольно, по чилийскому примеру отдаст власть обратно парламенту. Но маловероятно – власть, как известно, затягивает посильнее, чем алкоголь, некоторых наших нынешних лидеров. Между прочим, генерал Лебедь принципиально в рот не берет спиртного, что является уже огромным плюсом для российского политика.

Впрочем, я, как всегда, отвлекся на второстепенные темы.

Лагерь, куда нас доставили, считался образцово-показательным – то бишь верховодили здесь администрация учреждения, опираясь на «козлов» – зеков, продавшихся ей за мелкие привилегии, вроде добавочных продуктовых передач и свиданий с родственниками. В основном это физически развитые кретины, не сознающие единственной извилиной, что на долгожданной воле их ожидает перо в живот или пуля в затылок. Существуют, конечно, и более изощренно-жестокие способы возмездия. «Колумбийский галстук», например, почему-то нечистоплотными журналистами прозванный в России «чеченским». Это когда надрезают горло и высовывают язык наружу. В натуре, похоже на галстук.

Первое в своей жизни убийство я совершил в этой зоне. Так уж вышло – вины за собой не чувствую ни на децал. Просто другого выхода не видел. Да и не было его. Поэтому и приговорил падлу. Даже личного вафельного полотенца не пожалел для этого дела.

Следственный изолятор Екатеринбурга удобно располагается впритык к исправительно-трудовой колонии. Так что ощущали мы себя сельдями в бочке всего каких-то пять минут. Хотя оформление бюрократических бумажек на нашу передачу в учреждение заняло в несколько раз больше времени.

Но наконец железные двери автозака распахнулись, и весь этап оказался в «предбаннике» – в каменном мешке под бдительной охраной десятка прапорщиков с овчарками на коротких поводках. Псы, к слову, вели себя смирно – разинув клыкастые пасти, не лаяли и не рвались из жестких ошейников, глядя на нас умными человечьими глазами. Правда, из каждой собачьей пасти текла почему-то обильная слюна. Но мысль, что они собираются нами пообедать, я сразу отбросил как неосуществимую – скорее мы порвем глотки псам. Человечья стая поопаснее волчьей. Псы, наверно, это чувствовали.

Пройдя дотошную регистрацию, мы, построившись в маленькую колонну по двое, посетили вещевую каптерку, где нас переодели в одинаковые рабочие робы и кирзовые сапоги, выдали матрасы, постельное белье и полотенца. Затем, также под конвоем, отвели в «карантин» – двухкомнатное помещение на первом этаже штаба – главного административного здания зоны. Дешево и сердито, как говорится, – штаб был всегда полон ментами, которые при возникновении возможных эксцессов в карантине легко могли их локализовать и ликвидировать.

Всех этапников рассадили в ряд на стулья перед длинным столом и положили перед каждым лист бумаги.

– Чтоб через пять минут были написаны заявления на вступление в секцию профилактики правонарушений! – заявил мордоворот-завхоз из зеков. – Иначе буду беседовать с каждым в отдельности. – Для убедительности он продемонстрировал свой кувалдообразный кулак. – Усекли, чайки?

Почти все послушно начали заполнять листочки, когда я встал и заявил:

– Это беспредел! По закону вступление в общественность – дело сугубо добровольное!

– Ого! – искренне удивился завхоз. – Законник нашелся! Запомни – все законы остались по ту сторону забора. А тут действительны только законы хозяина – начальника колонии. Он и есть для всех нас закон! Не вкурил? Тогда айда ко мне в каптерку. Популярно объясню!

Вторая, меньшая комната карантина и была каптеркой завхоза. Неплохо он устроился. Здесь стояли телевизор, холодильник и диван. На стенах висели цветные плакаты голых девиц в вызывающих позах.

Не успел я оглядеться, как получил мощный удар в солнечное сплетение, сразу потеряв возможность к сопротивлению

– Мы люди грамотные! – криво улыбнулся хозяин каптерки. – Щас от тебя живого места не останется, а синяков не будет!

Он подошел к умывальнику и, намотав на руку полотенце, подставил под струю холодной воды умывальника. – Учись, салага!

К этому времени я уже успел немного оклематься – просто везение, что получил удар при выдохе, а то б не меньше десяти минут приходил в норму. Завхоз явно о тонкостях карате не имел понятия. Ну что ж – ему же, козлу, хуже!