Евгений Монах - Братва. Пощады не будет

– Возможно, – капитан явно расстроился. – Сейчас проведем опознание, и, может, тогда улыбаться ты перестанешь...

Владелец «Жигулей», к невыразимому моему облегчению, как старательно ни протирал очки, не узнал меня среди понятых – двух парней, одетых в черные кожанки. А возможно, просто не захотел ввязываться в уголовное дело, раз машина нашлась.

– Твое счастье, – с сожалением сказал следователь. – Но пока не отпускаю. Возвращайся в камеру и поразмысли, стоит ли рисковать свободой из-за глупого желания покаяться. Через часик вызову.

– Весьма огорчен, что принес столько хлопот, – полуулыбнулся я, вставая с привинченного к полу табурета.

– Разве это хлопоты? Против таких не имел бы ничего против, – капитан нажал на кнопку, вызывая дежурного. – Убийство музейного работника – вот хлопоты.

В камеру вернулся каким-то оглушенным.

– Во менты научились показания снимать! – захохотал Церковник. – Монаха аж трясет! Бледный вид и холодные ноги!

Я подошел к бачку с водой и выпил подряд две полные кружки.

Что значит влипнуть по темечко, когда Мохнатого возьмут, меня потянут и как соучастника убийства! Нет, от удачливости Мохнатого зависеть не согласен!..

Наконец вызвали к следователю.

– Распишись в подписке о невыезде из города, – сказал капитан, придвигая заполненный лист. – Оснований для ареста нет – пока свободен. Считаю, счастливо отделался. Ну, гуляй. Невеста уж заждалась, поди.

Получив в дежурке свои карманные вещи, вышел на воздух. Со скамейки порывисто поднялась Лена:

– Женя! За что тебя арестовали? Нелепость какая!

– Было задержание, а не арест. До выяснения... Откуда узнала?

– Хозяйка квартиры сказала. У тебя обыск делали. – Лена виновато улыбнулась. – Все еще дуешься? Но пойми, пьяный ты напомнил бывшего мужа, и я прямо сама не своя стала.

Чтобы привести мысли в относительный порядок, несколько часов провел у Лены. Объяснять ей ничего не понадобилось – взаимные ласки не оставили времени ненужным словам.

Приняв решение, ближе к вечеру от Лены ушел, пообещав завтрашнюю встречу.

Трехэтажку Ворона я помнил. Правда, не знал его этаж. Оплывшая бабуля на скамейке перед подъездом указала нужную мне квартиру.

Дверь открыл Ворон. У него было помятое лицо с гримасой недовольства. Провел меня в комнату.

– Садись, – вяло махнул на широкую кушетку. – Где загулял? С Мохнатым не виделся?

Ворон поднял с пола початую бутылку лимонной водки и приложился из горлышка.

– Знобит что-то. Греюсь вот. Не желаешь?

– Давай о деле. Ты в курсе, что Мохнатый в розыске, оборвался из колонии. Кстати, сидел за изнасилование малолетки.

– Шутишь!

– И не думаю. Мохнатый засвечен, битая карта, с ним нужно кончать. Если его повяжут, потянет и нас под «вышку» – «мокруха» на группе. Забыл музейного сторожа?

Как ни туп был Ворон, я сумел ему втолковать, что при живом Мохнатом жизнь для нас станет сплошным ожиданием ареста.

Уходя, велел передать Мохнатому, что буду в девять вечера в городском сквере.

– Не дрейфь, братишка! Всю работу беру на себя. Ты только грамотно организуй «стрелку», чтобы он пришел, не заподозрил ничего. Усек?

Ворон вяло кивнул и снова жадно припал губами к бутылке.

Время я решил зря не транжирить – до условного часа осталась какая-то минутная сотня.

Зашел к себе на квартиру и, прихватив из тайника подаренный Мохнатым стилет, направился в сквер. Символично – сегодня подарок, видимо, вернется к прежнему хозяину...

Сквер был пустынен, над раскатистыми тополями и акациями повисла тревожная тишина. Сквер, хоть и в центре города, пользовался дурной репутацией, и вечерами прохожие обходили его стороной, на чем и был построен мой расчет.

Устроился на небольшом возвышении в сени тополя, чтобы иметь возможность, оставаясь незамеченным, обозревать окрестности.

Предосторожность не оказалась излишней – вскоре увидел на главной аллее Мохнатого в сопровождении Ворона и Мороза. Их нетвердая походка свидетельствовала, что они изрядно набрались для храбрости.

Достал стилет и, зажав в кулаке, спрятал клинок в рукав. Хотел обернуть рукоятку носовым платком, но передумал – она была сработана докой в своем деле – шероховатой и мелко-ребристой. На такой поверхности пальцевые отпечатки не остаются.

Ну что ж, пора играть ва-банк. По ходу, эти дешевки на стороне Мохнатого, что говорит только об их низком интеллекте или вообще об отсутствии оного.

Я был уверен, что при необходимости справлюсь с этими наивняками, даже если они достаточно трезвы и сохранили реакцию. Другого выхода для себя я не видел – концы надо безжалостно обрубить, если не жажду по новой очутиться на нарах.

Давно заметил, что курящий человек выглядит со стороны несобранным, почти беспечным, а следовательно, неопасным.

Прижег сигарету и, когда кончик ее малиново зарделся, неторопливо вышел на аллею и направился к своим бывшим подельникам.

Увидев меня, они пошли навстречу. Противный хруст гравия под их тяжелыми шагами почему-то вызывал у меня холодок по спине. Неужели боюсь? Обнадеживал тот момент, что они прилично отдалились от кустов, где сидел в засаде Мохнатый. Значит, на крайняк, схлестнуться придется только с двумя. И то вперед.

– Привет, Индивид! – дыхнул перегаром Мороз, подходя вплотную. – Значит, на Мохнатого бочку катишь? В лидеры захотел? Гляди, пупок надорвешь...

– С пьяным дебилом базарить не о чем, – я наклонился и выплюнул сигарету ему под ноги.

Это движение спасло меня. Занесенный Морозом кастет со свистом рассек воздух, только чуть оцарапав мне висок.

На чистом автоматизме я выбросил правую руку со стилетом и утопил его трехгранное жало в солнечном сплетении Мороза. Тот распахнул рот в немом вопле, зрачки его закатились, и Мороз бесчувственным кулем ткнулся в траву.

Крутнувшись на каблуках, развернулся к Ворону. Попытки к нападению он не предпринимал, Я наотмашь ударил ладонью по студенисто-дрожащему лицу.

– Продал, сука! Где Мохнатый?

– Это Мороз подмутил! Я за тебя, гадом буду! Мохнатый поджидает выше по аллее.

– Ладно, верю. Завтра встретимся и все обсудим. Но, сам понимаешь, вынужден подстраховаться. – Я пнул Ворона носком туфли в голень, а когда он упал на колено, нанес ему боковой в челюсть. Ворон распластался рядом с Морозом.

Очень натурально изобразив панику, кинулся вверх по аллее, пряча за спиной окровавленный стилет.

Как и ожидал, кусты акации с треском раздвинулись, и на дорожку передо мной вывалился Мохнатый. Правую руку он держал в кармане, в его налитых кровью глазах я без труда прочел вынесенный мне приговор.

Сворачивать я не стал и тем сбил Мохнатого с толку, оказавшись почти в его объятиях.