Питер Чейни - Предан до самой смерти (сборник)

Это Пэт вдохновила меня на сочинение романа. Когда "Голубые таблички" удалось вывести на большую воду, удерживать их на плаву стало совсем нетрудно; по крайней мере, с точки зрения сочинителя. У меня всегда оставался запас по меньшей мере из четырех эпизодов, и никто нас не торопил.

- Почему ты не пишешь роман? - спросила Пэт. - Все пишут.

- Проклятье, женщина, - ответил я, - я не желаю писать роман только потому, что все пишут. Пусть эти все катятся в преисподнюю вместе со своими глупыми книгами. Я мог бы написать роман, потому что испытываю такую потребность. Если бы испытывал.

- Тогда испытай, - предложила она.

И я целенаправленно испытал. Этой весной и летом я вставал в половине шестого, надевал толстый свитер и работал перед открытым окном до половины девятого. Потом принимал ванну, завтракал - и никакой писанины до половины шестого (на этот раз вечера), когда я делал ещё один трехчасовой рывок. Потом мы шли обедать, обычно к "Гренадье", и когда возвращались, я часто чувствовал себя таким усталым, что в постели от меня не было никакого толку.

- Ни за что не стала бы лезть с советами, знай я, как это на тебе отразится, - сказала Пэт.

- Писательство - это творчество, - назидательно указал я. - Мужчина обладает ограниченным запасом творческой энергии, трудно ожидать, чтобы он расходовал её и духовно, и физически.

- И даже в конце главы?

- Возможно, в конце главы шестой. Я планирую там естественный временной разрыв. Я посмотрю, что тут можно сделать.

Ах, ослепительное блаженство дней самостоятельного творчества в сравнении со вздорной болтовней и обременительным сотрудничеством "Голубых табличек"! Никаких директоров, продюсеров, помощников, научных или сценарных консультантов... Только изобретатель и изобретение; творец и его творение.

"Ангел, стоящий на пути" имел успех. Я имею в виду не шумный, с битьем в барабаны, с прорывом в первые ряды бестселлеров успех; но тем не менее, он не прошел незамеченным. Святая троица( "Санди Таймз", "Обзервер" и "Санди Телеграф") упомянула о нем, как о произведении значительном; и критик Би-Би-Си отозвался очень прочувствованно, обнаружив в романе неизвестные мне глубины и очень меня этим удивив.

Я был изрядно удивлен также полученным гонораром, потому что считал писательский труд сродни голодной забастовке.

Мне стало совершенно ясно, что читающая публика жаждет моих книг. Я сел и написал вторую.

Ее ожидал полный провал.

И этот удар настиг меня как раз тогда, когда один я только перенес.

"Голубые таблички" кончились, и Корпорация с облегчением умыла руки, расставшись со мной. По мере нашего взаимодействия становилось все заметней, что я опасное животное - чужак с идеями.

Хуже того, меня бросила Пэт.

Без тени упреков и сожалений. Мы об этом уславливались заранее.

- Когда почувствуешь, что хочешь уйти, - сказала она в самом начале наших встреч, - снимай шляпу с гвоздика и катись. Никаких душераздирающих сцен.

В конце концов именно она забрала шляпку и ушла.

- Я выхожу замуж, - сказала она.

- Кто этот несчастный? - спросил я. - Не могу дождаться, когда услышу его имя.

- Мой босс.

Я уставился на нее:

- Бог мой, а ведь мне казалось, в тебе есть некоторая оригинальность.

Она рассмеялась. Она выглядела такой счастливой, черт побери.

- Как эта бредовая идея закралась в твой крошечный мозг? поинтересовался я.

Она снова рассмеялась.

- Наверное, это очень старомодно, но я влюбилась.

- А я, вероятно, должен разразиться слезами? - как можно ядовитей протянул я.

Она продолжала смеяться. Она была выше булавочных уколов.

- Это так здорово, когда влюбляешься. Ты тоже все поймешь в один прекрасный день, Энтони.

И хотя до тех пор я этого не знал и ничего такого не предполагал, она была права. О, как права она была!

Так что внезапно прекрасное и содержательное лето кончилось. Буквально и фигурально, кончились игры и забавы.

Мгновение назад, опираясь на два столпа своего существования "Голубые таблички" и "Гренадье", я чувствовал себя уютно в своем райке; но вдруг ангел занес карающий меч, и я оказался повержен в прах: сериал кончился, Пэт ушла, а второй мой роман провалился с треском.

Как говорится, полный завал.

В этот унылый период я провел уикенд за городом, в месте под названием Фьютон-Лейси.

Там был, как водится, Фьютон-Лейси-Хауз, а в нем - большое разнообразие молодежи и молодящейся публики. Я испытывал умеренный интерес к одной из девиц. Но очень умеренный. Она была не Пэт. Уж слишком старалась быть секс-бомбой.

Фьютон-Лейси-Хауз принадлежал неким Дарси, а миссис Дарси очень симпатизировала барону. Насколько я понимаю, в далеком прошлом она симпатизировала ему ещё горячей, старик был не промах в свое время.

Великое событие должно было состояться в эту субботу. Конная выставка и спортивные состязания Фьютон-Лейси.

Чтобы снискать хоть какой-то успех в этой толпе, необходимо было говорить и думать, как лошадь.

Что, как говорится в кино, автоматически сбрасывало меня со счета.

Как вид транспорта, лошадь кажется мне докучливой, как форма упражнений - пугает.

Естественно, в этот уикенд свое мнение я держал при себе, чтобы не оказаться побитым камнями; так что в субботу я покорно отправился к месту действия в таком же радостном возбуждении, как и окружающие; или почти таком же.

Что подействовало на меня угнетающе более всего, так это очевидное процветание всех и каждого.

Фьютон-Лейси находился в поясе обитания биржевых дельцов, и население пригорода собралось во всей красе. "Роверы", "консулы" и "ягуары" с густым вкраплением "роллсов" образовали сверкающее кольцо вокруг площади.

Вынули корзины для пикника; расставили маленькие столики; водка, джин, виски, шампанское - только скажи, вот и оно, и в таком количестве, сколько пожелаешь. Лошади, такие же сверкающие и ухоженные, как и "роллсы", слонялись неподалеку.

Я только недавно ознакомился с цифрами продаж моего катастрофического второго романа, и, естественно, не рассчитывал на дальнейшие поступления, кроме аванса(двести фунтов). Двести фунтов вознаграждения за шестимесячный труд не располагают к покупке сверкающего черного "ровера" и не сулят даже в отдаленном будущем услуг латиноса в белом фраке, открывающего шампанское.

"Ну их всех к черту", - думал я, все ещё чувствуя себя способным прокормиться пером.

- А теперь, - восторженно сообщила мне миссис Дарси,игра "музыкальные стулья" для всех от двенадцати до восемнадцати.

- Просто изумительно, - в тон ей просюсюкал я, и в это мгновение родилась идея.

И не говорите мне, что идея - это не чудо. Я лучше знаю. Мгновение назад ваш ум был бесплодной Сахарой; но в следующее в пустыню хлынула вода, и большие золотистые плоды закачались на ветках среди некогда пожухлой листвы.