Питер Чейни - Танец без музыки

Частный детектив — довольно необычная профессия, которая, зачастую, привлекает чудны́х парней. Если я говорю «чудны́х», это вовсе не значит «плохих». Мне всегда казалось, что людей к этому занятию влечет жажда приключений, соблазн — жить свободной от рутины, неординарной жизнью — временами скучной, а иногда — очень насыщенной.

Часто, умудренные опытом, высокопоставленные полицейские становятся частными сыщиками после увольнения из полиции или уголовного розыска. Даже они, проведшие бо́льшую часть своей жизни в постоянном соприкосновении с обманом, жестокостью и преступностью, общаясь с сомнительными типами, заполонившими весь подпольный и добрую половину остального мира, все еще чувствуют стремление к игре, к новым приключениям, к захватывающей схватке с негодяями.

Вообще-то, существует четыре типа частных детективов, и часто они соединяются в одном лице, что довольно интересно. Вот они: «Полицейский в отставке», открывший свое собственное агентство; «Сыщик-профессионал», нанятый Сыскным Агентством для проведения расследований; «Обычный Человек», вступивший в игру по своей прихоти и либо открывший свое дело, либо работающий на такое же агентство; и последний — по моему мнению, самый интересный тип — «Вольный сыщик», который выполняет только ту работу, за которую он взялся с удовольствием сам и, как правило, за хорошие деньги.

Вполне очевидно, что от «Вольного сыщика» требуется добросовестное выполнение работы. Он просто обязан безупречно работать. В противном случае, останется голодным. Жизнь такого «вольного» зависит от результатов выполненной работы и рекомендательного письма. Чаще всего детектив берется за работу, которая ему по сердцу, в которой он лучше разбирается. Ему необходимо иметь репутацию человека, заслуживающего доверия. Иными словами, его судьба зависит от того, будет ли удовлетворен клиент работой и какую рекомендацию он может дать в дальнейшем. Бывают случаи, когда сыщик обязан рискнуть, даже если интуиция подсказывает ему не делать этого. В жизни частного детектива такое обязательно случается. В Англии, в отличие от США, вероятность этого возрастает, потому что сыщик не может рассчитывать на помощь властей и не располагает официальной информацией.

Работа, которой приходится заниматься вольнонаемному сыщику, носит разнообразный характер. Часто она бывает строго конфиденциальна, даже секретна, и агентства стараются держаться подальше от таких дел по множеству причин. Порой дело оканчивается в судебном отделе по разводам. Такие случаи наиболее интересны и влекут за собой волнующие и непредсказуемые последствия.

Свидетельские показания — зачастую грязные на первый взгляд вносят в общую картину маленький нюанс, довольно часто начинающийся с любви, но перерастающий в безразличие, подозрение, измену и оканчивающийся ненавистью или даже хуже этого.

Вполне очевидно, что перед частным детективом возникает множество соблазнов. Бывают случаи, когда он поддается им, ведь сыщик — тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо.

Он может быть плохим, хорошим или незначительным. Но, даже если у него есть слабости, нельзя забывать, что есть и чувство собственного достоинства. Детектив выполняет свою работу и это у него — единственный способ добывать средства к существованию.

Это история о Леоноре Айвери, об Алексисе и Эсмеральде Рико, о Джоне Пэлле и о некоторых других лицах, тем или иным образом причастных к данному делу.

Это также и часть моей собственной жизни, ведь я лично вел дело Айвери от начала и до конца, а затем попробовал пересказать эту историю, ничего не приукрашивая, но и не сгущая краски.

Чейни переложил ее на бумагу, сочтя нужным изменить имена, даты и место событий.

Суть же этой истории практически не отличается от той, которую я поведал ему во время нашей первой (теперь уже исторической!) встречи в местечке Trubshaw — гостиница «Lamb» — на дороге Истборн-Хастингс в 1946 году.

Caryl Wylde О'Наrа.

Steynehurst,

Близ Wych Cross,

Sussex.

Февраль 1947 г.

Улица была похожа на реку, ведущую в никуда. Фонари тускло отражались на ее мокрой, шероховатой поверхности.

Дома, склады и тротуар — все было скрыто во мраке. Можно было разглядеть только светлые пятна под фонарями, да тени, скользившие по мокрому асфальту, что создавало иллюзию водяного потока.

Я остановился на углу, чтобы закурить. Довольно часто, в разное время дня и ночи, мне приходилось видеть эту проклятую улицу, мне был знаком каждый ее дюйм. Она не нравилась мне, так как была явно второго сорта, включая, впрочем, и мою контору, которая располагалась здесь же. Вот так-то. А я сам — еще хуже, меня нельзя оценить и в четыре пенса.

На ближайший уик-энд я рассчитывал съездить в провинцию, где на лугах растет зеленая трава, пасутся коровы, меланхолично пережевывая траву, где ярко сияет солнце, где нет городской суеты, но где есть настоящие женщины, а мужчинам вообще на все наплевать.

Кажется Монтень (или другой мыслитель вроде него) сказал, что несчастье — это лучшее время для философии. И, черт возьми, это так. Философствуя, человек пытается адаптировать свой разум к ряду плохих обстоятельств, что для меня все равно, что терпеть флюс. В этом нет ничего плохого, но и хорошего тоже. У вас, читатель, на этот счет, должно быть, есть свое мнение, так что я спорить не собираюсь.

Там и сям вдоль по улице, как светляки на реке, мерцали парковочные огни машин. Я обратил внимание на новый «Армстронг-Сайдли», — слишком шикарный автомобиль для этого второсортного района. «Кто бы это мог приехать на нем?» — подумалось мне.

Открыв дверь своего подъезда, из-за которой пахнуло запахом пыли и грязи, я почувствовал себя особенно неуютно, хотя давно привык к этому месту. Начал медленно подниматься вверх, стараясь сосредоточиться, это всегда получалось у меня достаточно быстро. Я размышлял: «Можно взять деньги Пэлла, закрыть контору и укатить куда-нибудь, но можно и остаться, чтобы просто ждать, когда что-нибудь произойдет, и я займусь новым делом…» Казалось, что если что-то и случится, то именно сейчас.

Мне захотелось выпить чего-нибудь и пришлось отложить обдумывание всех вопросов до виски, тем более, что я вспомнил, что в моем столе еще оставалось полбутылки, а этого вполне хватит.

Я шел по второму этажу мимо множества контор каких-то лодырей, претендовавших на звание детективов, а на самом деле, ни черта не смысливших в этом деле. В конце коридора находилась дверь в мой офис, и внутри почему-то горел свет.