Питер Чейни - Танец без музыки

— Наркотики? — предположил я.

— Да. Он приучил Эсмеральду к ним, и теперь она законченный наркоман. Правда, были предприняты отчаянные попытки освободиться от такой зависимости, но безуспешно. Принимать помощь от родственников и друзей она не захотела. Таким образом, оказалась полностью в его власти.

Женщина замолчала, и в офисе воцарилась тишина. Я отчетливо слышал громкое тиканье дешевых часов на каминной полке. В тишине этот звук походил на работу адской машины.

— Это все? — нарушил молчание я.

— Разве этого недостаточно? — сдавленным голосом произнесла она.

— «Недостаточно» для чего?

Она положила дрожащие пальцы на край стола.

— Этого недостаточно, мистер О'Хара, чтобы убедить вас предпринять что-нибудь?

Я раздавил окурок в пепельнице.

— Что предпринять?

— Послушайте, мистер О'Хара, я боюсь, очень боюсь за Эсмеральду. Думаю, она уже дошла до точки и теперь даже не осознает, что делает. Нужно что-то предпринять, и немедленно.

— Что вы можете предложить? — меня начало втягивать в это дело.

— Я не могу с уверенностью утверждать, что Рико напичкал ее наркотиками, но все близко к этому. Рико боится закона. Я уверена, что если вы пойдете к нему и скажете, что вы связались с родственниками Эсмеральды и вам известен факт употребления ею наркотиков, что если он не согласится немедленно покинуть страну, причем один, вы обратитесь в полицию, — это поможет. Но я хочу, чтобы вы сделали это немедленно, мистер О'Хара. Сейчас же. Нельзя терять ни минуты.

Я закурил.

— Мне кажется, эта работа не стоит тысячи фунтов. Здесь все очень просто.

— А мне так не кажется, — возразила она, — он умен и неразборчив в средствах. К тому же, имеет набор похожих на него друзей. Если вы будете угрожать ему, то неизвестно, чем это обернется в дальнейшем для вас.

Я усмехнулся.

— Понимаю. Это значит, что мне нужно быть крайне осторожным?

— Да. Именно так.

— Кстати, кто вы? — Она улыбнулась.

— Вы очень странный человек, мистер О'Хара. Приехали сюда, выпили, побеседовали, выслушали мою историю и вдруг, вам взбрело в голову спросить, как меня зовут.

— Это вы считаете странным? — удивился я. — Я не придавал этому значения до сих пор.

Она взглянула на меня. У нее были поразительно длинные черные ресницы.

— Конечно, вы совершенно правы, — сказала она. — Вам это было безразлично до сих пор, но теперь вы хотите это знать. Вы становитесь любопытным тогда, когда это действительно необходимо; должно быть, вы неплохо знаете жизнь.

— Хорошо, будем считать, что жизнь меня многому научила. А теперь имя…

— Меня зовут Айвери, — тихо произнесла она. — Миссис Леонора Айвери. Так меня звали и до замужества: я взяла свое прежнее имя после развода с Рико.

— Хорошее имя, — сказал я, записывая его в блокнот. — Можно адрес?

— В данный момент я остановилась в отеле «Каллоден». — Я записал и это.

— Вы захватили тысячу фунтов?

Она восприняла этот вопрос с улыбкой.

— Да. Я знала, что вы поможете.

С этими словами Леонора открыла сумочку и, достав толстую пачку купюр, положила ее на стол передо мной. Я улыбнулся ей в ответ.

— Мне нравятся такие зрелища: пачка новых купюр, вроде этой. Если бы я стал артистом, то оставался бы им до самой смерти.

— Жаль, конечно, что вы им не стали.

— Придется стать им, хотя бы на время и поэкспериментировать с Рико. — Я положил блокнот в ящик стола. — Где он живет?

— У него есть дом, который называют «Кроссвейз», недалеко от Мейднхэд. Где-то на самой окраине. Рико обычно находится там.

— Он живет один?

— Думаю, да. Днем его очень трудно застать, он бывает в доме по ночам. Днем туда ходят служанки и присматривают за хозяйством. Думаю, ночью он остается один во всем доме, — она запнулась, — если только с ним нет кого-нибудь…

— Женщины? — спросил я.

— Обычно, это женщина.

— Хорошо. Большое спасибо, миссис Айвери. — Я поднялся, выбросив окурок.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она. С улыбкой я ответил:

— Ничего.

Она вскочила и посмотрела на меня через стол. Глаза сверкали холодным блеском.

— Я вас правильно поняла?

— А почему, нет? Я получил тысячу фунтов. Деньги, которые, по вашим словам, Пэлл не собирается мне платить.

— Вы думаете, это вам сойдет с рук? Вы думаете, что можете позволить так вести себя?

— Клянусь, что — да. Вы думаете, кто-нибудь поверит в эту историю, после вашего визита к Пэллу, после того, что он наговорил вам обо мне, после того, как Консел сообщил в суде все, что думает обо мне? Или вы хотите сказать, что кто-нибудь поверит в то, что сегодня вы положили тысячу фунтов в эту сумочку, пришли сюда и дождались моего возвращения? Вы хотите сказать, что кто-то поверит всему этому?

— Мистер О'Хара, банкноты, которые я вам дала, были пятифунтовыми. В банке есть их номера.

— Нет, миссис Айвери, — я усмехнулся, — банк действительно записывал номера пятифунтовых банкнот, но последние два года они этого не делают.

После некоторой паузы она сказала расстроенным голосом:

— Кажется, нам больше нечего друг другу сказать. Я обошел стол.

— Лично мне — нет.

Направившись к двери, чтобы проводить ее, я остановился. Она смотрела на меня глазами, полными слез, и в тот момент была похожа на побитую собаку. Не знаю, какими духами она пользовалась, но они были ненавязчивы и, в то же время, действовали опустошающе. Я так и остался стоять, глядя на нее.

— Я немного волновалась, идя на эту встречу — не знала, каким вы окажитесь, что скажете. Надеялась, что вы не будете слишком щепетильны, потому что дело, которое я собиралась предложить, не из приятных. В процессе разговора я начала понимать, что вы не такой уж плохой человек, каким мне вас представили.

— Теперь-то вы поняли, что ошибались?

— Я все еще сомневаюсь, — ответила она. — Не могу поверить, что вы способны на такое.

— Способен. Вы не можете поверить, потому что не хотите.

Следующие ее действия совершенно поразили меня. Она приблизилась ко мне и взяла мою руку в свою. Ее длинные белые пальцы резко контрастировали с черным цветом моего пиджака. Понизив голос, Леонора произнесла:

— Мистер О'Хара… пожалуйста… о-о, пожалуйста…

— Никакой лести! Спасибо за прекрасный вечер. Извините, что вам придется спускаться вниз по лестнице, но у нас нет лифта.

Она покраснела и склонила голову. Взяв со стола перчатки и сумочку, Леонора вышла из офиса. Слезы в ее глазах явно не были имитацией.

Высокие каблуки простучали по коридору.

Я плюхнулся во вращающееся кресло и, достав из ящика бутылку, еще раз глотнул виски, после чего там осталась всего треть. Затем вышел из офиса, прошел по коридору и, распахнув окно, выглянул на улицу. Передо мной лежала все та же улица с расплывчатыми пятнами фонарей.