Майкл Крайтон - Микро

Впереди группы шли все по очереди, меняясь после каждого отрезка пути — один, прихватив веревочную лестницу, лезет вверх, другой при помощи размотанной с катушки веревки его страхует. Дальше надежно привязанная веревочная лестница сбрасывается вниз, остальные спокойно забираются по ней, и все начинается по новой, только уже с другим ведущим.

Древесный ствол покрывала морщинистая кора, поверхность которой густо усеивали скопления мха и печеночников — крошечных, порой даже микроскопических растений, которые для маленьких человечков больше походили на густые заросли крепкого кустарника. Кроме того, к коре в изобилии прилепились лишайники великого множества разновидностей — оборчатые, кружевные, шишковатые… Листья у дерева были почти круглыми, кожистыми и крепко держались на причудливо изогнувшихся ветках.

Довольно скоро Дэнни Мино сдался.

— Все, больше не могу, — объявил он, плюхаясь на пушистый и теплый от солнечных лучей лишайник, облепивший ветку.

— Хочешь подождать нас здесь? Мы-то дальше полезем, — сказал Питер.

— Вообще-то говоря, чего я сейчас хочу, так это спокойно сидеть в кофейне на Гарвард-сквер, потягивая эспрессо и почитывая Витгенштейна [8] Людвиг Йозеф Иоганн Витгенштейн (1889–1951) — знаменитый философ, занимавшийся проблемами отношений мышления и языка. , — слабо усмехнулся Мино.

Дженсен сунул ему гарнитуру.

— Вызывай, если что.

— Ладно.

Питер положил Дэнни руку на плечо.

— Все будет хорошо.

— Сильно сомневаюсь, — отозвался Мино, поудобнее устраиваясь на пушистом лишайнике.

— Нельзя сейчас сдаваться, Дэнни.

Уставший студент насупился, откинулся на спину и нацепил гарнитуру. Пробубнил в микрофон:

— Проверка связи, проверка связи.

Его голос под треск помех продублировался в наушниках гарнитур, которые остальные держали в руках.

— Эй! Тишина в эфире… — начал было Питер.

— Вин Дрейк! Срочно на помощь! SOS! Мы застряли на дереве! — завопил вдруг Дэнни в свой микрофон.

— Немедленно выруби!!! — рявкнул Дженсен.

— Я просто пошутил.

— Есть! Выход в эфир!

Джонстон с наушниками на голове склонился к экрану пеленгатора в кокпите гексапода. Громко заржал.

— Вот мудаки! Дрейка вызывают, помощи просят!

Глаза его вскинулись вверх и внимательно обшарили лесной полог.

— Они на дереве, где-то прямо над нами.

Телиус хмыкнул. На шее у него висел бинокль. Он встал и принялся методично обшаривать линзами кроны деревьев. Следил, нет ли где движения, не слышно ли голосов. Шпионы укрылись где-то наверху. Так сразу и не найдешь.

Ничего не обнаружив, Телиус молча ткнул пальцем — давай, мол, вперед.

Его напарник шевельнул джойстиком. Гексапод бодро взял с места и быстро и плавно зарысил по бурелому заросшего лесного дерна. Он несся почти бесшумно — только моторчики в суставчатых ногах повизгивали.

Телиус опять ткнул пальцем в какое-то дерево. Панданус, винтовая пальма. «Наверх!» — жестом показал напарнику.

Джонстон что-то включил, и когти на ногах гексапода моментально убрались внутрь, открывая мягкие подушечки с чрезвычайно тонкими щетинками. Это была нанощетина — примерно такая же, как на лапках гекконов, которые легко прилипают к любой поверхности, даже к стеклу. Практически не сбавляя хода, гексапод подлетел к пальме, запрокинулся назад и резво побежал прямо по стволу наверх. Пристегнутые ремнями седоки будто бы и не заметили, что перемещаются уже по вертикали. Равно как не замечали они и самой силы тяготения — если вообще про такую силу слыхали. Подумаешь, эка невидаль.

Тем временем крошечные древолазы добрались уже почти до самой верхушки. Роль ведущего в ходе финального рывка досталась Карен Кинг. Она ловко взобралась по длинной, торчащей вверх ветке к яркому солнечному свету. Вот это вид! Глаз не отвести! Остальные по очереди забрались к ней по веревочной лестнице и встали рядом. Под легким ветерком ветка слегка покачивалась. Вокруг вспышками фейерверка сияли красные шары цветов с острыми стрельчатыми лепестками, наполнявшие воздух невероятно сладким ароматом.

Сквозь цветы и листья проглядывали долина Маноа и окружающие ее горы. Крутые склоны, одетые в зелень и изрезанные ущельями и утесами, падали вниз с укутанных облаками скалистых вершин. В каменистых разломах лесистых откосов струились водопады. Танталус — зазубренный ободок потухшего кратера — смотрел на долину с севера. А на юго-западе, за узким горлышком долины, вздымались высотки Гонолулу, полускрытые утренней дымкой. Ничего себе — город-то, оказывается, совсем рядом! Но даже если так, то главное здание «Наниджен», скрывавшееся где-то за Перл-Харбором, для них все равно что в миллионе миль отсюда…

А вон и оранжерея, и вожделенная автостоянка на юго-востоке — грязноватая грунтовая площадка, усеянная лужами. Пусто. Ни одной живой души, ни единой машины. За ней в конце узкого распадка маячит темный зев тоннеля, пробитого в почти отвесной скале. Видны и ворота. Закрытые.

Питер сориентировался по компасу.

— Стоянка на ста семидесяти градусах, это юго-восток, — объявил он остальным, приглядевшись к циферблату, а потом бросил взгляд на часы. Половина десятого утра. Грузовик приедет не раньше полудня. Если только и в самом деле приедет. В данный же момент долина будто вымерла.

Откуда-то из листвы над головами студентов донеслось странное громкое хлопанье. Все инстинктивно вжали головы в плечи и забились кто куда, судорожно хватаясь за черенки и листья. Питер ничком повалился на ветку и завопил:

— Осторожно!

Мимо промелькнула бабочка. Громко ухая отливающими на солнце золотистыми оранжево-черными крылышками, она заплясала в воздухе — как будто насекомому просто нравилось купаться в воздушных потоках. Потом бабочка зависла, громоподобно трепеща крыльями, и опустилась на красный цветок.

Внутри него поблескивали капли нектара. Бабочка выпустила хоботок — будто шланг размотала, — опустила его поглубже и нащупала каплю. Явственно послышались причмокивания — насекомое принялось целыми галлонами перекачивать нектар себе в желудок.

Дженсен рискнул приподнять голову.

Карен покатывалась со смеху.

— Видел бы ты себя, Питер! Герой! Бабочки испугался!

— Больно уж зрелище, гм… впечатляющее, — отозвался парень с пристыженным видом.

Эрика тут же растолковала всем, что бабочка эта чисто гавайская и называется она камехамеха. Насекомое продолжало деловито хлопотать над цветком, засовывая хоботок то туда, то сюда. Легкий ветерок то и дело доносил до человечков издаваемый ею неприятный горьковатый запах. Все сошлись на том, что бабочка классная, только вот больно уж воняет.