Эд Макбейн - Острый каблук

— Вот ведь черт! Единственное, о чем подумал, — это как бы подбросить — или подсунуть — ему палку в колеса. Слушай, а как ты считаешь, этому сукину сыну понравится, если я загоню палку в его голую задницу?

— Ну ладно, полегче, полегче, приятель, — предостерегающе проговорил Грифф. — Не надо так уж неуважительно отзываться о контролере фабрики, пусть он даже и уходит от нас. И запомни, мой юный друг, — при этих словах его палец готов был уткнуться в грудь собеседника, а широко расставленные ноги словно говорили: «Не замай, сопляк!» — что люди вроде Джорджа Курца — это основа, краеугольный камень компании «Джулиен Кан. Модельная обувь». Запомни, молодой друг, что без этого оплота ума и воображения…

— Да дерьмо все это, — огрызнулся Аарон.

…без этого оплота ума и воображения, — с настойчивостью продолжал Грифф, — вся промышленность, вся ЭТА промышленность может рухнуть к чертовой матери, руководимая…

— Может, кофейку заварить? — спросил Аарон.

— Что это ты перебиваешь меня, — с обидой в голосе сказал Грифф.

— Ну, ты кофе хочешь?

— Подожди, пока придет Мардж, — сказал Грифф, подходя к окну, где рядом с его письменным столом на стене висел календарь. Рядом кто-то — явно из отдела продукции — написал: «Долой ваши цены! Пусть их определяет сам покупатель!» А вокруг раскинулось пространство для местных острословов. Чего уж здесь только не было — и «Повесить Дэвида Кана», и сам он на виселице, и перечеркнутый вдоль и поперек. В общем, всех там перевешать. Скользнув взглядом по надписям, Грифф резко развернулся и ткнул указательным пальцем в сторону груди Аарона. — Скажи-ка, парень, ты счастлив? Тебе действительно хорошо до чертиков?

— Я просто балдею, — ответил Аарон.

— Ну так пойдем по шампанскому врежем.

— Предлагаю лучше по паре чашек кофе.

— Годится, — воодушевленно проговорил Грифф. — Вот только Мардж придет.

Окруженные мягким безмолвием, оба присели на края своих столов, прислушиваясь к доносившемуся снизу гулу работающей фабрики. Работа там началась еще в восемь, и им было приятно осознавать, что самих их еще не впрягли в дело. Приятное, можно сказать даже счастливое, это было чувство — утро наставало, все жужжит, машины то напрягаются в дрожи своей вибрации, то заходятся в ней, то потом замирают, дожидаясь, когда ты извлечешь наружу свою продукцию. Но это был день, когда машины пели. День, когда Джордж Курц выходил из своего состояния вялого нестояния.

— А я ждать не могу, — заявил Аарон. — Я знаю, что подлец и жуткий мерзавец, но ждать все же не могу.

— Готов тебе зааплодировать, — сказал Грифф. — Курц собирается протянуть свою руку для финального нежного рукопожатия, и я, клянусь Богом, готов захлопать в ладоши.

Со стороны коридора раздался стук женских шпилек, и Грифф резко повернул голову. Стремительно, словно штурмовая атака, в офис впорхнула Мардж Гэннон; ее коротко постриженные белокурые волосы плотно облегали затылок, глаза сверкали.

— Доброе утро, доброе утро, — пропела она, после чего замерла на месте, оглянулась и прошептала: — Ну что, это уже случилось?

— Пока нет, — ответил Аарон.

— Хорошо, — кивнула Мардж.

Она сбросила пальто на свой письменный стол, стянула перчатки и вместе с сумочкой засунула их в верхний ящик.

— Я написала поэму для Д.К., — сказала она, озорно поблескивая глазами. — Написала в свободное от работы время, так что фирма здесь ни при чем.

— Ну что ж, давай послушаем.

— Спокойно, парень, — ответила она. На Мардж был шерстяной костюм, из-под которого у шеи выглядывал кружевной воротничок блузки. Ноги были облачены в коричневатые туфельки из телячьей кожи от Джулиена Кана, которые обычно продавались почти по двадцать три доллара, но ей самой на оптовой распродаже у Мауро они достались всего за шесть, потому что на одной туфле был небольшой дефект. Обувь она носила классно и хотя была в общем-то мелковатой девушкой со средненькой фигурой, но обладала изящными ногами. Сама Мардж была убеждена в том, что с такими ногами просто негоже заниматься какими-то машинописными работами. Машинисток пруд пруди, а такие ножки редко когда встретишь. И при нынешней работе в доме моделей модной обуви ее ноги можно было бы использовать для демонстрации последних образцов продукции. Так, во всяком случае, считала она сама, и потому при каждом удобном случае выставляла свои ноги напоказ окружающим.

Грифф в общем-то был согласен с ее мнением. Во время своих визитов в офисы компании «Крайслер» он неоднократно делал подходы к Мардж, пытаясь пробудить в ней интерес к собственной персоне и наслаждаясь видом ее действительно прекрасных ног. Однако всякий раз, когда он заикался насчет ее способностей, тут же получал охлаждающий хлопок по спине. В общем-то он даже не расстраивался по этому поводу. Мардж действительно была отменная машинистка, а ее стремление как можно чаще выставлять напоказ свои ноги, которые — что уж тут скрывать — были действительно красивые, великолепные, просто несравненные, чертовски возбуждающие, прибавляло их бухгалтерии дополнительный вес и авторитет в компании. Прибавляли они и число посетителей из других отделов фабрики, которые под надуманными предлогами наведывались в их офис, чтобы что-нибудь там обсудить, но на самом деле лишь для того, чтобы лишний раз глянуть на скрещенные ножки и коленки Мардж, выглядывавшие из-под стола. Сама она была в восторге от таких визитов. Она знала, что ноги у нее хороши, и явно рассчитывала, что найдется такой работодатель, который захотел бы украсить ими свой офис, при этом удвоив ту зарплату, которую она получала у Джулиена Кана. И вот она повесила перед своим миленьким ирландским носиком морковку самообмана, на которой было четко отпечатано: «МАНЕКЕНЩИЦА», после чего с головой ушла в сладостные мечты. В конце концов, черт побери, разве одна из самых модных обувных компаний страны не место для начала карьеры?

Она водрузила свою изящно очерченную попку на край стола Аарона, скрестила ножки и, слегка покачивая ими, полезла в карман костюма, откуда извлекла листок с сотворенной ею поэмой. Разворачивала она его неторопливо, даже с некоторой помпезностью. Откашлялась, чтобы прочистить горло.

— Ну давай же, — сказал Аарон.

— Угомонись, — отреагировала Мардж. — А если такой нервный, полюбуйся на стройные ножки. Их вид тебя успокоит.

— Именно их вид меня и нервирует, — с улыбкой проговорил Аарон.

— Нахал, — проговорила Мардж и попыталась прикрыть юбкой колени, однако юбка почему-то не захотела сдвигаться, и она, пожав плечами, решила перейти к более важному делу. — Посвящается нашему любимому контролеру Джорджу Курцу, — продекламировала Мардж.