Юлиан Семенов - Огарева, 6. Повести

Вернувшись домой, я вымылся в ванной и стал дожидаться отца. Но он пришел поздно, и в силу некоторых домашних причин я ему рассказывать ничего не стал, чтобы еще больше не нервировать. Зачем я похитил его пистолет, объяснять сейчас не буду, потому что если бы даже и объяснил, то вы, естественно, вправе мне не поверить. Вот и все, что я могу сказать. Написано мною собственноручно. Леонид Самсонов».

Садчиков, прилетевший из отпуска, прочитав показания Леньки, написал на листке бумаги: «Пусть Валя пройдется по кличке Чита. Свяжется с отделениями. Кличка заметная, участковые должны знать».

- По всем отделениям? - негромко спросил Костенко.

- А что д-делать? Надо по всем.

- Хорошо. Я схожу позвоню к дежурным.

- П-правильно. Пусть они тоже в-вспомнят. С-сдается мне, что этот Чита проходил через дежурную часть по какому-то х-хулиганству.

- Я посмотрю.

- Чита - это уже зацепка. О-очень хорошая з-зацепка, поверь мне.

- Я верю.

- Н-ну извини, - усмехнулся Садчиков.

- Да нет, пожалуйста, - ответил Костенко и подмигнул Леньке.

- Это п-присказка у нас такая, - объяснил Леньке Садчиков. - Ш-шутим мы, понимаешь?

Из научно-технического отдела принесли «вальтер» Самсонова.

- Из этого пистолета не стреляли, - сказал эксперт. - Пробный выстрел дал отрицательный ответ: в кассе стреляли из другого пистолета.

- Благодарю вас, - сказал Садчиков.

Он перечитал показания Леньки еще раз, отложил их в сторону и спросил:

- Ты сегодня ж-жевал что-нибудь?

- Мне не хочется.

- А я пом-мираю от голода. Слава, - попросил он Костенко, - может, ты сходишь в гастроном?

- Что купить?

- Возьми к-колбаски и плавленых с-сырков.

- У меня от них скоро судороги начнутся, - сказал Костенко. - Была бы плитка - пельменей сварили.

- Спроси Льва Ивановича, - сказал Садчиков, - старикан тоже, наверное, г-голоден. Кстати, где Росляков?

- Я его отпустил до двенадцати.

- Ну х-хорошо. Иди за сыром.

- Иду.

- Послушай-ка, Леня, - сказал Садчиков, поднявшись из-за стола, - давай вместе с тобой в-вспоминать все то, что говорили те д-двое. По отдельным словам, по выражениям. Ты же поэт, нап-прягись. Кстати, ты рассказы Чапека любишь?

- Очень.

- Помнишь, «О шея лебедя, о грудь, о барабан!»? Это когда поэт помог сыщикам установить номер машины по своим хитрым ассоциациям… Помнишь эт-тот рас-сказ?

- Помню. А вы что, Чапека читали?

- Нельзя?

- Нет, можно, конечно, только я думал…

- Ясно. М-можешь не договаривать. Ты, кстати, куришь?

- Нет.

- Правильно делаешь. Я б-бросил - разжирел, снова пришлось начать.

- Скажите, а меня надолго посадят?

- Сложный в-вопрос. Я пока тебе ничего на него не отвечу и ничего не буду обещать. А в-вот ответь мне, пожалуйста, что ты делал восьмого мая?

- Восьмого? Это какой день?

- Суббота.

- Учился. Потом мы уехали на дачу.

- Когда кончились уроки?

- У нас в субботу пять уроков. Значит, около часа. А потом мы еще с Львом Ивановичем ходили в букинистический. За томиком Хлебникова.

- Это что, зиф-фовское из-здание?

- Да.

- А что ты делал двенадцатого мая? Около шести.

- Не помню.

- Надо вспомнить.

- Вы думаете, я не все вам сказал? Почему вы спрашиваете меня про эти дни?

Садчиков подошел к Леньке, остановился прямо перед ним и, раскачиваясь с носка на пятку, сказал:

- Я спрашиваю т-тебя потому, что именно в эти дни бандиты с-совершали грабежи. Я бы не спрашивал т-тебя об этом, если бы сейчас был день. Просто мы бы вызвали сюда тех людей, которые видели грабителей, и предложили им о-опознать тебя. Понимаешь, какие пироги? Так что тебе ф-финтить нет резону, если что было, давай все в открытую…

- Какой смысл мне тогда было самому приходить к вам? Я ведь сам пришел к вам… Никто меня не тащил… Какой смысл?

- Никакого, - согласился Садчиков. - Пожалуй, н-никакого… Ладно… Посиди, сосредоточься, постарайся вспомнить детали…

Костенко вернулся с покупками.

- Духотища, - сказал он, - не иначе как к грозе.

- Сейчас я вернусь, - сказал Садчиков, - а вы п-пока закусывайте.

Костенко развернул пакет, разложил на столе сыр и колбасу, налил в стакан воды и подвинул Леньке.

- Поешь, - предложил он, - а то, наверное, кишка на кишку протокол пишет.

- Уже написан. Только не на кишку.

Костенко хмыкнул.

- А ты нос не вешаешь. Молодец. Где ночевал эти два дня?

- На вокзале.

- На каком?

- Сначала на Казанском, а потом на Ярославском.

- Что, в Сибирь хотел отправиться?

- Откуда вы знаете?

- Мы, дорогой, всё знаем. Работа такая.

Вернулся Садчиков и спросил Леньку:

- Слушай, а вы Хлебникова к-купили?

- Купили.

- А еще что купили?

- Еще? Подождите, что-то мы еще купили… А, вспомнил, Бабеля! «Конармию». И, по-моему, «Максимы» Ларошфука.

- Ну, слава богу, эт-то вроде сходится.

- Что, с первого дела отпадает? - поинтересовался Костенко.

- Вроде да, - ответил Садчиков. - Ты, Леня, не стесняйся, налетай на пищу. Сырки ешь - они м-мягкие… Что-нибудь про т-тех вспомнил?

- Вспомнил. Чита говорил: «Сейчас бы блинчиков в «Астории» пожрать». Это когда у нас закуски не было.

- Пожрать - значит п-поесть?

- Да. Но это ведь не я. Вы просили вспомнить детали… Это Чита так говорил…

- Великий и могучий, - вздохнул Костенко, - благозвучный и прекрасный русский язык! Мордуют, беднягу, со всех сторон. Да здравствует Солоухин, хоть и достается бедняге…

- А зачем же ты все-таки утащил у отца пистолет?

Ленька взял кусок колбасы и начал быстро жевать. Он съел кусок, запил его водой и ответил:

- Стреляться хотел. А как дуло в рот вставил, так со страху чуть не умер. Даже вынимать потом боялся; думал, не выстрелил бы.

Костенко и Садчиков засмеялись. Ленька тоже хмуро усмехнулся, а потом сказал:

- Это сейчас смешно… Вы меня что, сразу в камеру посадите?

- А как ты думаешь?

- Не знаю…

- А все-таки?

- Наверное, придется.

- В том-то и дело. Сулить мы нич-чего не можем, но, если т-ты сказал всю правду, не исключено, что тебя до суда отпустят.

- Домой?

- Не в Сибирь же, - ответил Костенко.

В дверь постучались.

- Да!

Вошел Лев Иванович.

- Прошу меня извинить… Но уже довольно-таки поздно… Мальчику надо завтра рано вставать… Вы разрешите нам уехать?

- Вам - да.

- А ему? Он ребенок. И потом это нелепость, поверьте мне.

- Лев Иванович, - сказал Костенко, - а что случится, если вы сейчас вместе с ним или он завтра один встретите на улице тех двух? Убийц и грабителей? Он ведь свидетель, его убирать надо. Понимаете?

- Но почему вы думаете…

- Чтобы потом его папа с мамой не плакали, только для этого именно так я и думаю.

- Лев Иванович, - сказал Ленька, - спасибо вам. Вы не беспокойтесь. Вы поезжайте спать, а то уже поздно…

- Завтра мы вам позвоним, - пообещал Костенко.