Александр Тамоников - Одно сердце на двоих

Она увидела чистоту в комнате, Дуневича, приведенного в порядок, улыбнулась и заявила:

— Ну вот, совсем другое дело. Теперь вижу, что друг приехал.

Галдин сварил похлебку для Султана, накормил его.

— Слава рассказал, что у них произошло? — спросила бывшая учительница.

— Да. Мария Алексеевна, может, вы знаете, Сухобоков часто выезжает из поместья?

— Да каждый день. Иногда не бывает тут неделями. У него же своя гостиница.

— Где эта гостиница находится?

— Чего не знаю, того не знаю.

— А где конкретно держат Елену?

— Я толком ничего, Вадим, не знаю, не выезжаю из деревни.

— А Егор, сын ваш?

— А что сын? Он каменщиком на стройке работает. Иногда сутками.

— Не в компании Сухобокова?

— Нет, в другой.

— Ладно, сам разберусь.

Женщина внимательно посмотрела на старшего лейтенанта и спросила:

— А тебе это для чего?

Вадим промолчал.

— Не хочешь говорить. Ну и не надо. Только запомни, с Сухобоковым тебе не справиться, за ним власть. Что ты можешь против нее?

— Посмотрим.

— Ну, смотри. Пошла я. Завтра обед принесу.

— До свидания, Мария Алексеевна.

Галдин проводил женщину, взял канистру с бензином, входящую в комплект служебного автомобиля, заправил «Ниву», осмотрел ее и глянул на часы. 17.20.

«Скоро стемнеет. Оно и к лучшему. Меньше посторонних глаз будет, — подумал он. — А вот мимо поместья Сухобокова проезжать не следует. Не фиксируют ли камеры, установленные там, машины, проезжающие в деревню? Вроде бы и ни к чему, но кто знает. Надо выяснить, есть ли объездные дороги».

Галдин оставил Султана у машины, вернулся в дом.

Дуневич пил чай.

— Слава, вопрос такой. Можно объехать поместье, не выходя на дорогу, ведущую к нему?

— Можно, но крюк приличный выйдет. Напрямую всего два километра, по лесу — пять.

— Но дорога есть.

— Есть. Сразу за деревней сворачивай налево. Эта грунтовка идет в Санино.

— А чтобы в деревне не светиться?

Дуневич почесал затылок и ответил:

— Тогда так. От дома влево где-то километр, у сдвоенной березы поворот направо. Там тоже дорога, она выйдет к грунтовке уже за деревней. Прямо в проулок к церкви, где хата участкового и магазин.

— Это другое дело. Не скучай тут без меня, я постараюсь вернуться быстро. Мне еще смотреть твой холодильник.

— Лучше бы телевизор починил.

— Не показывает?

— Красное пятно посередине.

— И телевизор посмотрим. Поехал я.

— Выпить бы, Вадим. Тревожно что-то на душе.

— Это от пьянки. — Галдин достал из сумки боевую аптечку, вынул из нее ампулу. — Держи. Хороший препарат. Будешь спокоен как удав.

— Лучше бы граммов сто водки.

— Нет у меня.

— А не купишь на селе?

— Завязывать пора.

— Завяжу, Вадим, отвечаю. Потом, когда… ну ты понял.

— Ладно, не забуду, возьму. Но ты говорил, что в магазине паленкой торгуют.

— Ты хочешь с участковым поговорить?

— Да.

— Попроси его зайти с тобой в магазин. При нем дадут нормальную, заводскую.

— Ладно, видно будет. Но ничего не обещаю.

— Прошу, Вадим. Даже врачи говорят, что сразу бросать пить нельзя, надо постепенно. А то организм может сбой дать.

— Это какие же врачи такую хрень тебе говорили?

— Обычные врачи. Я раз в год на комиссию в район езжу. Вернее, возят меня туда.

— Зачем?

— Сказал же, на комиссию.

— Какую комиссию?

— ВТЭК. Не слыхал? Подтвердить, что я не вылечился, чтобы платить мне пенсию как инвалиду первой группы.

— А что, это надо подтверждать?

— Конечно.

— Бред полнейший.

— Я-то что. Некоторые без руки или ноги туда приезжают. Как будто новые отрасти могут. Но так положено. Иначе не видать пенсии.

— И сколько платят?

— Почти десять тысяч.

— Что? Человеку, который не может работать, десять тысяч?

— А как обычные пенсионеры живут? У Марии Алексеевны восемь тысяч с небольшим. Ну а насчет работы скажу, что руки-то у меня двигаются. Значит, чем-то заниматься могу.

— Охренеть! Ну и государство у нас.

— Я тебе словно Америку открыл.

— Ты и открыл. Беспредел полный. Ладно, пора мне.

— Удачи!

— Спасибо!

Галдин посадил собаку в «Ниву» и двинулся по маршруту, указанному Дуневичем. Из деревни его никто не видел, хотя это было не важно. От Марии Алексеевны народ узнает, что к Славику друг приехал, так что особо шифроваться не имело смысла.

До села он доехал за пятнадцать минут и остановил машину на задворках. Вадим приказал Султану охранять ее и двинулся по проулку, который заканчивался магазином и домом участкового. По «УАЗу», стоявшему у ворот, он понял, что тот у себя.

Галдин зашел во двор, поднялся на крыльцо и для приличия постучал в дверь, ведущую в сени, хотя и видел, что она не запрета.

— Иду! — раздался молодой голос.

На пороге появился стройный офицер полиции.

— Здравствуй, лейтенант, — поприветствовал его Галдин.

— Мы знакомы?

— Долго ли это сделать?

— Не знакомы, и уже так фамильярно?

— А как мне к тебе обращаться? «Здравия желаю, товарищ лейтенант Михаил Борисов», да? Пожалуйста…

Участковый прервал сапера:

— Не надо. Кто ты?

— Друг небезызвестного тебе Вячеслава Дуневича.

Участковый сразу помрачнел.

— А у друга есть документы?

— Ну а как же? Ехать к тебе без документов глупо.

— Покажи.

Вадим достал удостоверение, передал участковому.

Тот внимательно посмотрел документ и проговорил:

— Значит, старший лейтенант отряда гуманитарного разминирования МЧС Галдин Вадим Денисович. Серьезное подразделение представляешь, смотрел по телевидению сюжет о вашей работе в Сирии.

— Мы работаем не только там. По всему миру. Но крайняя командировка была именно в Сирию. Я прилетел оттуда, получил отпуск… Слушай, ты так и будешь держать меня на крыльце? В доме тебя ждет очаровательная дама, что афишировать нежелательно?

— Какая дама? Один я, проходи.

Галдин зашел в дом.

Большая комната у участкового выглядела очень неплохо. Раскладной диван, кресла, между ними журнальный столик, телевизор на стене, оклеенной довольно дорогими обоями. На окнах тюль и шторы, на полу ковер. Много фотографий, в правом углу икона с лампадой.

Хозяин указал гостю на кресло у журнального столика.

— Присаживайся, сапер. У меня не курят, так что не обессудь.

— Ничего, нормально.

— Ты приехал по поводу Славика?

— Да. Объясни мне, представитель власти, как это получается, что в свободной, демократической стране процветает рабство? Почему здесь безнаказанно калечат и убивают людей? Или у вас тут зона, свободная от закона?

Борисов вздохнул.

— Не сыпь мне соль на рану, старлей. Ты думаешь, я куплен Сухобоковым?

— Нет. Поэтому я и приехал к тебе, а не к Гвоздеву.

— Славик уже рассказал о трагедии?