Ян-Филипп Зендкер - Голос одиночества

– Буквально. Я боюсь за тебя.

– С чего ты это взяла?

– Трудно объяснить… Тебе угрожает опасность, этого недостаточно?

– Нет. Я хочу знать, с чего ты это взяла.

– Мне об этом сказали.

– Кто?

– Астролог, – одними губами прошептала она.

– Кто‑кто?

– Мне обязательно кричать на весь зал? Я была у предсказателя, китайского астролога, который читает будущее по звездам… Называй его как хочешь.

Пол не смог подавить смешок. Вот она, причина его беспокойства, объяснение тому кошмару, в котором он жил последние дни. Кристина побывала у астролога! Пол прожил в Азии почти сорок лет, из них тридцать – в Гонконге, и знал, как суеверны здесь люди. Кристина не была исключением. Она носила в сумочке маленькую нефритовую рыбку и обязательно что‑нибудь красное на теле, будь то чулки, трусы или платочек, или повязывала ленточку вокруг запястья. В ее крошечном туристическом бюро на комоде стоял алтарь, на котором курились ароматические свечи, а в мисочке лежали подношения – апельсиновые дольки, кусочки банана или печенье. Каждый год в начале февраля, в китайское новолетие, Кристина сообщала Полу новый номер мобильного, составленный из ее «счастливых чисел» на этот год. Он подозревал, что ее консультирует астролог, но до сих пор воздерживался от расспросов. Меньше всего Пол ожидал вмешательства астрологии в их отношения.

– Я принесу тебе несчастье, поэтому нам следует держаться подальше друг от друга, ты это хотела сказать?

– Нет, Пол. Речь не обо мне, а о тебе.

– То есть это ты принесешь мне несчастье? Так прикажешь тебя понимать? – (Она молча кивнула.) – Прости, Кристина, но это смешно. Как давно мы друг друга знаем?

– Один год, три месяца, двенадцать дней и… – она взглянула на часы, – двадцать два часа.

Официант поставил на стол чай, воду и суп, но они не обратили на него внимания.

Пол взял руку Кристины и поднес к губам:

– Последние месяцы были самыми счастливыми в моей жизни. Я не помню ничего подобного…

– Речь о будущем, Пол, не о прошлом.

– Как ты все‑таки себе это представляешь? Набросишься на меня в припадке безумия? – Пол осекся. Он не хотел, чтобы это прозвучало с таким пренебрежением.

– Если ты не воспринимаешь это всерьез, давай сменим тему.

– Я серьезен как никогда.

– Нет, Пол.

– Да. Просто я не верю предсказателям и астрологам.

– Почему?

– Потому что не представляю себе, каким образом звезды могут влиять на нашу судьбу.

– Но я‑то им верю.

Пол тяжело вздохнул. Потом пожелал Кристине приятного аппетита и принялся за суп. Меньше всего ему хотелось сейчас спорить об астрологии. Но для Кристины это, похоже, было очень важно.

– Что же именно он сказал? – наконец спросил Пол. – Каким образом ты убьешь меня?

– Ты действительно хочешь это знать?

– Иначе не спрашивал бы.

Кристина отложила ложку:

– Это год Свиньи, и он сулит мне много неприятностей. В сфере бизнеса, но прежде всего в личной жизни – болезнь мамы, проблемы с сыном… Астролог вычислил это по звездам… – Она замолчала и выжидающе посмотрела на Пола.

– И?

– Что «и»? Все так и вышло!

Пол хотел возразить, что для этого не надо быть ясновидящим. Нечто подобное можно предсказать любой женщине за сорок. Их матери уже стары, а дети вступили в тот возраст, когда проблемы с родителями почти неизбежны.

– А про твоего отца он ничего не говорил?

– Он сказал, что мой отец умер.

Официант поставил баклажаны в желе и убрал тарелки из‑под супа.

Пол мог бы ответить, что и в этом предсказании нет ничего сверхъестественного, учитывая низкую продолжительность жизни мужчин того поколения. Но и на этот раз он счел благоразумным промолчать.

Кристина же восприняла это по‑своему и продолжила рассказ:

– Астролог говорил, что в моей жизни есть мужчина, который много значит для меня и в этом году станет еще ближе… – Она смолкла и вскинула глаза. Голос ее понизился почти до шепота. Пол перегнулся через стол, чтобы расслышать последнюю фразу. – Но для него это плохо кончится… – продолжила Кристина. – Он не переживет этот год…

Пол встряхнулся:

– Да, но это же не значит, что ты убьешь меня?

– Я не имела в виду, что сделаю это своими руками. Просто мое общество представляет для тебя сейчас смертельную угрозу.

– И как долго это будет продолжаться?

– Весь год Свиньи.

– То есть еще девять месяцев.

Пол откинулся на спинку кресла и остановил взгляд на ее лице. Самое время было высмеять ее. Или поцеловать в лоб, обхватив лицо ладонями. Может, тогда призраки рассеются. Но взгляд ее темно‑карих глаз не оставлял сомнения: Кристина была очень серьезна.

– Это ведь не какой‑нибудь шарлатан из забегаловки возле храма Вонтайсинь, – снова заговорила она. – Я была у самого Вона Ка Вэя. Это один из лучших астрологов в Гонконге. К нему приезжают и европейцы, и американцы и платят за его гороскопы целые состояния. Его даже в Лондон приглашали, консультировать королевскую семью. Мне повезло: я давно его знаю, поэтому и плачу меньше, чем они. Все предсказания записываются на кассету. В любой момент можно поставить и проверить.

– И что в случае ошибки? Он вернет тебе деньги?

Момент для насмешек был самый неподходящий. Глаза Кристины загорелись злобой.

– Ты знаешь миф о царе Эдипе? – спросил Пол.

– Нет. – Она ответила одними губами, ожидая, очевидно, очередной шутки.

– Это греческая легенда. Одному царю предсказали, что он падет от руки собственного сына, который потом женится на родной матери. Царь поверил оракулу и повелел убить сына, но мальчика – его звали Эдип – спас один пастух. Потом Эдипа усыновила бездетная пара, тоже царского рода. Эдип знал о предсказании оракула, поэтому оставил своих приемных родителей, дабы не навлечь на них беду. Во время странствий он повздорил с незнакомым стариком и убил его, а тот оказался его родным отцом. А потом избавил город от Сфинкса и, по обычаю, взял в жены вдову тамошнего царя, оказавшуюся, по случаю, его родной матерью. Вот так. И все из‑за того, что царь послушал оракула. На твоем месте я бы проигнорировал предсказания.

– Ты ничего не понимаешь. – Кристина замотала головой. – Твоя история лишь подтверждает, что у каждого есть судьба, которой не избежать. Неужели ты в нее не веришь?

– Нет.

– А во что ты веришь?

Пол посмотрел ей в глаза. Он еще надеялся обратить все в шутку, сказать нечто такое, после чего они оба неизбежно рассмеялись бы. Но в голову ничего не приходило. И чем дольше они молчали, тем пронзительнее отдавался у него в голове ее вопрос. В самом деле, во что верил он, Пол Лейбовиц? Сын немецкой католички и американского еврея, родившийся в Мюнхене и выросший в Нью‑Йорке, пятидесяти трех лет от роду, без определенных религиозных убеждений, переживший смерть собственного сына, развод и множество увлечений и романов разной силы и продолжительности, во что он верил?