Сергей Майдуков - Родная кровь

— Ах, правосу-у-удие… — протянул Кудрявцев, всем своим тщедушным телом откидываясь назад. — Вот как ты запела, Раиса! Ты что же, надеешься в стороне остаться?

— Я просто добиваюсь, чтобы вы четко разъяснили мою задачу, товарищ полковник.

— Найди водителя, майор! И сделай так, чтобы он заткнулся!

Кудрявцев был готов сорваться на крик. Казалось, его вздыбленная прическа вот-вот заискрится в насыщенном электрическом поле.

— Прошу выдать мне письменный приказ, — сухо произнесла Филимонова. — Или распоряжение.

— Ты рехнулась, Раиса?

— Я требую, чтобы вы прекратили оскорблять мою честь и достоинство, товарищ полковник. Кто дал вам право разговаривать со мной таким тоном? — Она подалась назад, отодвигаясь от стола вместе со стулом. — Я не считаю возможным оставаться вашим заместителем при таком отношении. — Она резко встала. — Немедленно извинитесь!

— Ага, вот оно что… — прошипел Кудрявцев. — Повод ищешь, чтобы соскочить, да, Раиса? Крысы бегут с корабля?

Он пропустил очень важное определение: корабль был тонущим. Филимонова отступила на шаг, твердо поставив стул на место.

— Меня давно смущал ваш стиль руководства, товарищ полковник. Я ухожу. Рапорт с прошением об отставке был подан вам еще две недели назад…

«До всей этой грязной истории», — мысленно закончила она.

— Что ты несешь? — взорвался Кудрявцев. — Какой рапорт?

— Тот самый, — сказала Филимонова, не моргнув глазом. — Который я положила перед вами на стол в прошлом месяце. Видимо, вы его потеряли. По рассеянности, надо полагать. — Она иронично усмехнулась. — Что ж, сейчас я принесу копию.

Разумеется, это была наглая ложь, однако Филимонова знала, что начальнику придется ее проглотить. А еще она знала, что останавливаться ни в коем случае нельзя. Пойдешь на попятную — сомнут. Только вперед! Без сомнений и колебаний!

— И на этот раз, во избежание новых недоразумений, вы подпишете рапорт в моем присутствии, — продолжала она. — Не откладывая дела в долгий ящик. — Видя, что задохнувшийся от возмущения начальник собирается что-то возразить, она выставила перед собой ладонь. — Минутку! Сначала дослушайте до конца, товарищ полковник. Или вы отпускаете меня, или прямо отсюда я отправлюсь туда, где меня выслушают.

— Тебя же первую за жабры возьмут, — пробормотал Кудрявцев с выражением полнейшего изумления на лице. — Ты же сама…

— Не понимаю, о чем вы говорите, — заявила Филимонова. — И прошу оставить эти грязные намеки. Я не имею и никогда не имела отношения к вашим махинациям. Свидетели у вас есть? Нет у вас свидетелей. А голословные обвинения выдвигать не советую. Подам на вас за клевету.

Полковник опять задвигал кадыком, который заострился настолько, что грозил проткнуть кожу на горле. Крыть ему было нечем. Все сотрудники, которых задействовала майор Филимонова, отправились на тот свет. Вызвать их оттуда не представлялось возможным.

— Вот ты, значит, как, Раиса… — пробормотал Кудрявцев, и было неясно, чего больше в его голосе — возмущения или восхищения.

— Ну что, я иду за рапортом? — спросила Филимонова. — Если хотите, вставлю формулировку «по личным обстоятельствам». Я вам не враг. Просто я хочу уйти и не позволю меня удерживать.

— Ты пожалеешь!

Это был даже не шепот, а настоящее шипение.

— Возможно, — согласилась Филимонова. — Но я сделала свой выбор. Так как? Подпишете, товарищ полковник?

Ответом был взгляд, полный ненависти. И все же молчание Кудрявцева означало согласие.

Филимонова покинула кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.

По пути в Пеньки Раиса Филимонова остановилась на придорожном рынке, представляющем собой площадку с двумя длинными железными столами, выкрашенными когда-то в синий или зеленый цвет. Товар, разложенный на вытертых до блеска прилавках, не отличался оригинальностью или разнообразием: яблоки, маленькие кособокие арбузы, домашние яйца, испачканные для наглядности куриным пометом, баснословно дорогие початки кукурузы, желтоватые огурцы, семечки, молоко в пластиковых бутылках, картошка и прочие дары полей и огородов.

Филимонова набрала всякой всячины и сложила в багажник, где уже покоились два объемистых фирменных пакета из супермаркета. Она хотела предстать перед Егором Неделиным обстоятельной, хозяйственной особой. Он был ей нужен. Не в том смысле, в котором женщины обычно нуждаются в мужчинах. Неделин являлся единственной зацепкой, той самой ниточкой, которая могла вывести Филимонову на наркотики. Чем больше она размышляла о случившемся, тем сильнее крепла в ней уверенность, что сын Егора Неделина не стал бы сжигать грузовик вместе с ценным грузом. Хотя бы один ящик да припрятал для собственных нужд. Или два. А то и все пять.

Не кретин же он. И не идейный борец с наркоманией, иначе ни за что бы не сел за руль того фургона. Значит, деньги для него не пахнут. А люди, готовые ради денег на все, не отличаются высокой моралью и принципиальностью.

Если догадка Филимоновой верна, то Антон Неделин чудом выскользнул из ловушки, а потом задумался, как быть дальше. Уничтожив партию наркотиков, он ничего не выигрывал. Это никоим образом не могло избавить его от преследования бандитов. Кроме того, совершив наезд на сотрудников полиции, он подвел себя под статью, за которую в прежние времена расстреливали. Неужели парень не понимает этого? Понимает, еще как понимает. А папе врет, чтобы не лишиться его поддержки. Вешает лапшу на уши. Но с Раисой Филимоновой у него этот номер не пройдет. Она не лыком шита.

Убедить Егора Неделина встретиться оказалось проще, чем она думала. А может, она просто безупречно сыграла свою роль плюс добавила парочку многозначительных намеков. Мужчины воображают себя неотразимыми и считают совершенно естественным, что женщины проявляют к ним повышенный интерес. Неделин не был исключением.

— Зачем я звоню? — переспросила Филимонова, когда он пожелал знать это. — Неужели не понятно?

— Нет, — сухо ответил Неделин. — Объясни, будь так любезна.

— Хорошо, — произнесла она со вздохом. — Буду с тобой предельно откровенна.

— Да уж, пожалуйста…

— Сегодня я написала рапорт об увольнении, — заговорила Филимонова, держа одной рукой мобильник, а другой — руль «ауди». — Это дело с нападением на грузовик твоего сына дурно пахнет, очень дурно. Я заподозрила своего начальника и…

Последовала пауза, сделанная специально для того, чтобы Неделин что-нибудь произнес. И он не замедлил это сделать:

— Ты сказала ему об этом?

— Естественно, — с достоинством ответила Филимонова.

— Но…

Настал черед его паузы. Она молчала, ожидая продолжения.

— Это может быть опасно, — заметил Неделин.