Виктор Иванников - Выбор нового пути борьбы

Наконец, одна из них отделилась и неуверенно приблизилась, нервно протянула карту и меню ближайшему. Этим воспользовался другой соплеменник, вместе с картой ухватил и руку. Под гогот сидящих, подтянул к себе, крепко облапил волосатой рукой, на пальцах которой блестели два перстня. Один из сидящих, видимо старший, принялся перечислять. Дослушав заказ, ухвативший официантку оболтус провёл лапой по её груди и произнёс:

— С этим патом!

Она рванулась и под гогот, напоминающий гомон расшумевшихся обезьян, почти бегом унеслась прочь. Гогот, децибелы от их «трепотни» постепенно увеличивались. Им явно было плевать на посетителей, вели они себя здесь как хозяева. Вскоре две официантки подкатили две тележки, под их крики, гогот, тисканья и откровенные «залезания» под юбки, кое-как разгрузились и убежали. «Чёрные» явно расходились, как всякие примитивы не встречавшие отпора, доводили себя «до приключений», желая продемонстрировать свою силу, жестокость. Один из них сказал несколько слов, все враз «заржали», будто услышав что-то весёлое. Под их смех и выкрики Джохар, Джохар, встал довольно крупный экземпляр этой стаи, вразвалочку подошёл к опасливо косящимся на этого дикаря музыкантам. Подойдя, тот вытащил из кармана несколько скомканных ассигнаций, бросил их на пол и возвестил:

— Лэзгинку нада! Вон дэнги…

Музыканты прекратили играть и замерли. А дебил, явно наслаждаясь собой, упиваясь своей властью, заорал:

— Каму сказал? Быстро лэзгинку давай!

Скрипач посмотрел на жмущуюся у входа группу охранников, твёрдо заявил:

— Мы эту не знаем, у нас в России другие мелодии и песни. Здесь не Кавказ.

— A-а нэ Кавказ гавариш? Тогда она спаёт тэбэ.

Тут он схватил певицу, перекинул через плечо и понёс к столу. Там уселся, усадил её испуганную в полуобморочном состоянии на свои колени. Один из дебилов протянул ему бокал, наполненный вином. Джохар выхватил, поднёс ко рту певицы:

— Пэй, красавица. Пэй, патом спаёш нам лэзгинку.

Та начала вырываться, отворачивая лицо от лапы с бокалом. Но ублюдки, очень довольные, только гоготали, били от восторга себя волосатыми руками по ляжкам.

Внезапно Егор встал, бросил своим:

— Я сейчас, разберусь и решительно направился к стае.

Подойдя к дебилу, ухватившему певицу, резко хлопнул ладонями по его ушам. Тот онемел, раскрыв свою пасть. Выхватив из его ослабевших лап певицу, поставив её на пол и слегка прихлопнув по попе, Егор приказал:

— Быстро уходи.

Та, спотыкаясь, чуть не падая, убежала. Он же схватил за баранью шерсть всё ещё онемевшего дебила, с силой стукнул его головой о стол. От удара блюдо с зеленью разлетелось вдребезги. Вся стая на мгновение оцепенела, но опомнившись, стали повыскакивать с лавок и бросились на Егора. Но произошло то, что с этими ублюдками ещё никогда не происходило.

Вскоре все, кто вскочил, валялись в странных позах. По их виду специалисту было совершенно ясно — эти теперь, если конечно выживут, никогда на свои ножки сами не встанут и ручками не помахают. Сидевшая возле вожака этой стаи парочка, дико завизжав, выхватив один пистолет, а другой нож, бросились на Егора. Но им ещё надо было обежать сдвоенные столы. Этим и воспользовался он. Пущенная им, мгновенно схваченная со стола тарелка, буквально врубилась в висок орущего и размахивающего пистолетом бандита. Тот, получив удар, сразу же грохнулся на пол и затих бесформенной тушей. Второй же, обернувшись взглянул и продолжая визжать, клич боевиков «Аллах Акбар» прибавил скорость. Он уже обежал препятствие, как вскочивший на стол Егор нанёс удар ногой в голову. И этот тоже грохнулся на пол. Но в отличие от первого, сразу же неподвижно замершего, этот ещё «засучил» ногами и руками. Мельком взглянув на всё ещё дёргающего боевика-охранника, Егор прямо по столу прошёл к сидящей в торце парочке, один из которых явно был вожаком. Спрыгнув на пол, подойдя почти вплотную и пристально глядя в уже бегающие глаза старшего, тихо, но почему-то отчётливо слышимое в зале, приказал: «Встать свиньи и убрать за собой».

Парочка продолжала молчать и неподвижно сидеть, стараясь не смотреть в беспощадные сейчас глаза этого страшного для них человека. Вся бравада дикаря, решившего, что ему в этом краю всё дозволено, исчезла, слетала как шелуха. Остался только страх бывшего подворовывавшего сантехника, который он всегда испытывал при виде любого начальника или милиционера. Враз вернувшись в свою привычную шкуру, отбросив эту, успевшую нарасти за всего несколько лет, он сидел и с ужасом ожидал неминуемой расплаты за все те минуты своего торжества и совершаемые им зачастую бессмысленные жестокости, да и за преступления тоже. Мощный удар в челюсть сбросил это уже явно «засмердевшее» ничтожество. Удар ногой в голову прекратил поганый его век. Всё так же пристально глядя в глаза второму опешившему дикарю, тихо, но отчётливо спросил:

— А тебе, мерзавец, что тоже надо делать особое приглашение? А ну убирать, сволочь! Сжирай, тварь, прямо с пола. Звонкая оплеуха скинула бандита на пол, а пинок в зад заставил проскакать на четвереньках и уткнуться в блюдо с остатками салата, зелени и мяса. Тут же последовал приказ:

— А ну жрать, свинья!

Бандит неумело работая губами ухватил кусок мяса и листки салата, принялся, чавкая, жевать. Стояла мёртвая тишина, только слышны были гавкающие звуки, превратившегося в настоящее животное, этого некогда грозного, как считали он и его соплеменники, дикаря.

Егор сплюнул:

— Как был зверь, так им и остался.

Удар ногой и этот, дёрнувшись несколько раз, затих.

Оглядев зал, остановил свой взгляд на кучке онемевших официанток, испуганно жавшихся к барной стойке, на притихших охранников, замерших возле выхода из зала, на потрясённую бледную Ларису, он пошёл прямо к ней. Подойдя, сказал боевому товарищу:

— Ужин у нас сорван этими свиньями. Забирай Ларису и уезжаем.

Видя, что у Ларисы не двигаются ноги, ни руки, Николай взял её на руки и понёс к выходу. Идущий впереди Егор, пропустил его и, остановившись возле мнущихся и «прячущих от него свои глаза» сторожевиков, спросил:

— Кто старший?

Из кучки нерешительно вышел крупный, плотный, одетый в туже непонятную форму мужчина.

— Мне нужно тебе сказать несколько слов, давай отойдём. Они вышли из здания.

— Слушай, чего надо сейчас сделать. Во-первых, свяжись со своей крышей, пусть подъедет старший — с ним и обсудишь ситуацию, как её разруливать; во-вторых, всех посетителей выпроваживаешь, плату не берёшь, оплатишь все расходы из кармана того кабана, что у них за старшего, не беспокойся, у этой скотины денег много; в-третьих, строго-настрого, если они хотят жить, предупредишь официанток, они в зале ничего не видели и не слышали и, пусть по быстрому всё уберут; в-четвёртых, прикажешь своим служивым, чтобы всех этих бандитов выбросили наружу, поближе к стоянке; в-пятых, вызываешь «скорую помощь» — произошла разборка внутри этнической банды, есть пострадавшие. Они, когда приедут, сами вызовут милицию. Милиции говоришь тоже самое — внутренняя разборка, но лучше пусть говорит твоя крыша, она должна приехать первая. До её приезда дверь наглухо закрываешь, держишь своими архаровцами оборону, ну и последнее — нас не видел, не слышал и понятия не имеешь. Всё понял? Ну, тогда исполняй.