Виктор Иванников - Идти до конца

— Николай поедет встречать Егора с Каримом, а он с Гасаном — к Хомякову.

Так и сделали. Пётр Васильевич встретил Деда в целом встревожено и удивлённо, увидев в его руках папку, три журнала и ручку, спросил:

— Что, уже подписали?

В ответ — пожимание плеч.

— Я же обещал. За подписи гарантирую, сам свидетель, сам же сличал с имеющимися у меня на руках.

— А Вы что? И в этом деле разбираетесь? Приходилось?

— Обучался этой науке, потому смело можете их пускать в дело.

— Ладно, но всё-таки, Вы уже не обессудьте, у меня тоже есть специалисты-эксперты. Они тоже обучались и имеют довольно значительную практику. Им то, вернее, одному из них, и отнесу на экспертизу, а уж только после его положительного заключения можно пускать в оборот. Но конец у этого дела небыстрый. Минимум полгода, если не через суд. С ним оно, может быть, затянуться неизвестно на сколько. Но, если это подписи банкира, то оспорить эти документы может только он сам, да и то шансы у него будут мизерны. Ему придётся доказывать, что подписи давал под принуждением и доказывать несоответствие даты подписи тому времени, когда он подписывался. Но через полгода сие уже недоказуемо. Ну а если его к этому времени не будет на этом свете, то вообще оспаривать сии документы будет практически невозможно. Далее мы уже работаем автономно, по своему графику. Единственное, что я Вас бы попросил, так это известить меня либо о выходе в свет господина Космоленского, либо его уходе к праотцам. Сами понимаете, если этому банкиру удастся каким-то образом выкарабкаться, то сие начинание придётся отложить до лучших времён. Кстати, в документах задержка исполнения, заверенных нотариусом, допустима по различным перечисленным в них форс-мажорным обстоятельствам.

Он прошёл к бару, взял блюдце с порезанным лимоном, плитку натурального, почти без добавок сахара шоколада, бутылку Армянского коньяка «Наири». Кивнул на кресло.

— Прошу садиться, я немного задержу Вас. Надеюсь, Вы на этот раз не за рулём и у Вас есть немного времени. Очень хотелось бы выпить за успех этого дела. Уж очень эта негативная личность в глазах нормальных людей. Возвратить награбленное считаю святым делом. Уж не знаю, как Вам удалось заставить подписать этого монстра…

— Я с Вами согласен, экспроприация у грабителей в целях возврата награбленного народу — это действительно святое дело. Ну а насчёт монстра, мне больше по душе сказочка Корнея Чуковского про таракана-тараканище. Все эти новые нувориши на поверку типичные тараканы, тараканчики! Даже и не тараканища. Очень надеюсь на Вашу удачу и профессионализм. Насчёт выползания из норы этого таракана, скажу Вам по секрету, можете не беспокоиться. Он пуще всего этого боится, да и не дадут ему обстоятельства, в которых сия пресловутая «нелюдь» находится.

Они, посмаковав янтарный напиток, выплеснули его в горло. После этого распрощались. По дороге на базу заехали в огромный, полный изобилия всего продуктов, ширпотреба, обуви, предметов роскоши, модной одежды, электроники магазин. В него с заданием купить на его усмотрение для встречи боевых товарищей отправлен был Гасан. И он не подвёл, постарался от всей души. Командир только развёл руками и покачал головой, когда он подогнал к багажнику машины тележку и принялся выгружать продукты, напитки и разную воду. Усевшись за руль, Гасан оправдался:

— Очень хочется порадовать парней, возвратившихся с чужбины и, я полагаю, не с простого задания. Наверняка пришлось потрудиться.

— Тут ты прав, Гасан, на все сто! Но и мы здесь тоже не сидели сиднем, многое успели. Теперь десятки детских домов, больниц и домов для престарелых и известных нам фондов смогут передохнуть. Этот Упырь кое-чего уже отдал! А это главное в том, чего мы добиваемся от них — вернуть наворованное!

— Командир, а чего мы собираемся с нашим ворюгой делать?

— Этот ворюга не наш, Гасан, и никогда эти твари таковыми не станут. А с ним пока не решил, но ты же видишь, замечаешь, процесс деградации личности уже пошёл. Может попробуем ускорить его до полного неизлечимого дебилизма, нам же об этом столько наговорили специалисты. По-моему, это был бы лучший вариант, но боюсь, не получится. Жадность его убьёт! Сам же наблюдал, как эти толстосумы быстро сдаются и начинают распадаться: сердце, мозги, печень — всё начинает резко сдавать. Но пока пусть поживёт. Сейчас мы затеяли одно дело, пройдёт, тогда ещё кое-чего из его богатств вернём, и тут он будет нужен живым. Как сегодня.

— Ясно, но уж больно он омерзителен, командир.

— Омерзителен то омерзителен, но он ведь, сволочь, всех, кто к нему попадал в лапы, развращал. Вспомни, чего рассказывал Семён «травочник», которого спас Николай от клыков собак «держиморд» банкира. Вспомни хорошенько, я напомню.

— Как не захотят «малодетки» им более уступить, как закричат, так тех бандиту Домодедовскому Упырю… А тот их сволочь последняя живо в свой дом для гостей приспособит. Он это умеет ловко делать и никакая милиция ему не преграда. А что, они сами в этот дом «гостевать ездят»! А родителей этих девчонок так запугают, что рот на замок… Во как! Хуже фашистов… А мужиков, почитай, задарма работать заставят. Вот как, сущие полицаи. Житья от них нет жителям сего места. Чего захотят, то и сделают, и никакой управы на них нет. А их хозяин под самим хозяином страны ходит, чего-то для него слишком ценное делает… Поговаривают, ворует для него — одно слово финансист! Кто ж на такого пойдёт… Себе дороже… Вот эти живодёры и творят. Все боятся их и милиция, и этот, как его… прокурор. И что это за хозяин страны такой, как такое позволяет творить? Это же позор и разор страны. Вот как я думаю. Ну а эти стражники-«держиморды» просто чума какая-то, в городе у власти в почёте, а здесь эти хуже зверёв… Как захватил пансионат этот банкир, так и стали там новые порядки наводить его «живодёры», где только таких зверёв набрал. Туда нельзя, туда не ходи… А ведь здесь ранее, почитай полгорода травы, грибы, ягоды собирал. Теперь оказывается всё это под властью этого банкира…, он скупил. Да чего скупил, так забрал! Она, эта власть города, как узнала под кем этот финансист ходит, так просто так отдала, лишь бы не шумел на них, да не шепнул своему боссу, тьфу! Слово-то какое поганое. И власть и слова всё едино, погано!

— И как только такая вошь сумела взобраться на шею целому народу, уму непостижимо.

— Для этого режима именно такие и нужны в качестве его главных опор.

Встреча боевых товарищей была искренней, тёплой. И Николай, и Гасан, да и сам командир всячески старались подчеркнуть свою радость, сердечность. И в парилке, и за столом оба Егор и Карим были, что называется, самым дорогим его украшением. Они даже запротестовали против такого статуса. Но командир остановил их протесты: