Артур Сунгуров - Тайна Дамы Дождя

Лорд Сент-Джонс задумался, а потом сказал:

- Да, могло быть и такое. Я ведь уже стар, мой мальчик, многое забывается. Почему-то мне запомнилось - Брижит…

- Пока драгоценности будут храниться в полиции, - сказал инспектор, - но когда следствие закончится, получите их обратно. Вам недолго ждать, управимся за две недели.

- Не торопитесь, - сказал граф. – Я ждал двадцать пять лет. Месяцем больше, месяцем меньше – уже не имеет значения.

- Надо рассказать об этом Рози, - сказал Фокс.

Ричард воспротивился, но инспектор его и слушать не стал.

- Возможно, ей что-то известно, - сказал он строго.

Граф, поколебавшись, принял сторону полиции.

- Пусть делают своё дело, Дик, - сказал он примирительно. – А вы ступайте с ними. Мисс Форест сейчас нуждается в поддержке.

Вопреки опасениям Ричарда, Роуз приняла известие об обнаружении изумрудов очень спокойно. Только лицо её застыло, как маска, а глаза стали огромными, и в них теперь всё было черно.

- Если ты боишься, что я буду тебя упрекать, то забудь страхи! – говорил Ричард пылко и немного патетично, когда полицейские во главе с Фоксом ушли. – Мне нужна ты, Роуз, и будь у тебя в родне хоть сто убийц и двести воров, я не стану любить тебя меньше.

- Значит, полиция считает, что всё совершил мой дядя?

- Милашка Брайан молчит, но я уверен, что он просто долго думает. Теперь, когда нашлись драгоценности, головоломка сложилась. Послушай. Садовник влюблён в жену Чарльза Сент-Джонса. Садовник украл драгоценности, чтобы заполучить её. Наверно, она кокетничала с ним, а он принял кокетство за нечто большее. Потом он видит Регину с адвокатом. Адвокат убегает, садовник убивает Регину из ревности, а потом выслеживает адвоката, подстерегает его на прогулке и сталкивает со скалы.

- А Марион? – спросила Роуз.

- Теперь мы не узнаем ничего наверняка, но скорее всего Марион воспитывала сына Регины. Поэтому адвокат помчался в Энкер-Хауз, предупредить любовницу. Может, он сам был отцом Кристофера? Тогда понятно его волнение. И тогда понятно, почему пострадала директриса приюта, и сгорел архив.

- Почему же?

Ричард так увлекся детективными рассуждениями, что не заметил странного тона Роуз.

- Потому что это была месть садовника! Это он приезжал в Вайдкомб-Мур под видом дяди! Он хотел избавиться от сына Регины, как и от неё самой. Я читал об этом в криминальных хрониках. Иногда убийца настолько одержим ненавистью к своей жертве, что уничтожает не только тело, но и вещи, которые каким-либо образом связаны с жертвой. Если ненависть переносится на вещи, почему бы ей не быть перенесённой на людей? Он приехал в приют, чтобы забрать мальчика…

- Он показал документы, если вы помните…

Ричард не обратил внимания на холодное «вы» и пустился дальше в рассуждения:

- Что мешало ему выкрасть их у адвоката? Если он оказался так ловок с похищением драгоценностей, то украсть несколько бумажек не составило труда. Итак, дальше. Кристофер усыновлён, надо ехать во Францию. Чтобы замести следы, садовник расправляется с директрисой и поджигает архив. Теперь о Кристофере нет никаких сведений. И тут сама судьба играет по его правилам – корабль утонул, сын Регины погиб. Садоник возвращается домой и прячет похищенные драгоценности, которые ему больше не нужны.

- И что же заставило его напасть сегодня на милорда?

- Я думал об этом. Страх. Вероятней всего, сначала драгоценности были спрятаны не в доме. Где-то вне дома, там их и нашла безумная Беатрис. Когда она упала со скалы и была обнаружена серьга, садовник начал опасаться, что дело, которое было похоронено четверть века назад, откроется в свете новых событий. Очень кстати от пищевого отравления пострадала мисс Бишоп, а Вилсон убил мисс Миллер, чтобы похитить деньги. При таком раскладе ещё одна смерть не показалась бы странной. Садовник приходит в Энкер-Хауз, застает графа в гостиной и пытается задушить. Но на этот раз удача ему изменила, - он остановился посреди комнаты, пораженный собственной догадливостью. – Как всё просто, Роуз! Немного везения, немного смелости – и никто не догадывался, что убийца жил рядом! Но теперь всё закончилось. По-настоящему закончилось.

Ричард хотел взять девушку за руку, она отстранилась.

- Вам надо уехать, - сказала она чужим голосом.

- Мы уедем вдвоём.

- Нет, мне надо позаботиться о похоронах и продать дом. Не хочу больше быть связанной с этим местом.

- Я буду рядом, моя дорогая. А когда ты закончишь с делами, отправимся во Францию. Сэр Джеймс тоже считает, что перемена обстановки пойдёт тебе на пользу.

- Да, он прав. Конечно. На пользу, - Роуз говорила все тем же странным голосом. – Простите, Дик, мне надо побыть одной.

- Я зайду позже, - пообещал Ричард, когда Роуз уже закрывала двери.

Она не ответила, и Ричард принял это, как знак согласия.

Он вернулся в Энкер-Хауз и как раз успел помочь Джейкобу поднять графа в его комнату для дневного отдыха.

- Дикон, задержитесь, мальчик мой, - попросил лорд Сент-Джонс. – Хочу просить вас о небольшой услуге. Мне надо написать письмо кузине в Уэксфорд, а мисс Форест я беспокоить не хочу – по понятным причинам.

- Конечно, я помогу, - Ричард с готовностью достал письменные принадлежности. Стол графа являл образчик чисто английской аккуратности. Кожаная папка с бумагами лежала на левой стороне стола, под столешницей находилась кипа белых листов, старомодная чернильница, металлические перья и декоративное перо – павлинье, украшенное стразами – в резном каменном письменном приборе, в противовес кожаной папке. Доставая гербовую бумагу из папки, Ричард неловко дернул рукой, и несколько листов слетели на пол. Бормоча извинения, художник подобрал бумаги и положил их на край стола. На верхнем вместо текста был рисунок – треугольник, на вершинах которого была написана буква «Р».

- Что это? – спросил граф, заметив рисунок. – Это мисс Форест постаралась? Вечно она чертит каракульки, где не следует. Порвите лист, Дикон, и вбросьте, пожалуйста. Рисункам не место в папке с документами.

Ричард так и сделал, а потом приготовился писать:

- Диктуйте, сэр Джеймс.

- Адрес: Ирландия, Уэксфорд, Ратньюр, для мисисс Розмари Кинселла, - граф диктовал медленно, очень четко, глядя в окно, где бледными пятнами виднелись розовые кусты. – Теперь возьмите новым абзацем, отступив от левого края листа на три пальца: дорогая Розмари. Знак восклицания. Теперь новым абзацем, отступив от левого края на два пальца: получил твое письмо, благодарю, что не забываешь, что помнишь своего кузена, который, бывало, сажал лягушек в твою корзиночку для шитья.

Старомодным, немного напыщенным слогом он справлялся о здоровье кузины, о здоровье ее супруга и детей. Потом сообщал о своем здоровье. Несколько фраз о погоде, упоминания об общих знакомых и родственниках – обыкновенное письмо старого человека. Но конец письма заставил Ричарда насторожиться.