Михаил Гребенюк - Дважды разыскиваемые

- Что?- поднял голову Сорокин.

- Прочтите, пожалуйста.- Мария Константиновна протянула Сорокину вырванный из тетради лист.- Нет, я сойду с ума! Я не вынесу этого, Николай Аркадьевич! Не вынесу!

Сорокин с трудом разобрал торопливые, прыгающие строки: «Мама, меня не жди. Ты ни в чем не виновата. Просто мы не поняли друг друга. Прощай. Мила».

- Что же это, что?.. Николай Аркадьевич, милый, да как же это?.. - запричитала Мария Константиновна.

- Покажите ее комнату,- встал Сорокин.

Комната Милы была пуста. По ней гулял ветер, ворвавшийся в открытое окно.

Они вышли на улицу, осмотрели небольшой садик у окна, из которого выпрыгнула Мила, перелезли через ограду и очутились на неширокой тихой улице.

- Пойдемте на автобусную остановку,- предложила Мария Константиновна. Она немного успокоилась и выглядела уже не такой разбитой, как несколько минут назад.- Пойдемте, Николай Аркадьевич!

- Пойдемте,- согласился Сорокин.

На автобусной остановке Милы не было, не было ее и в ближайшем скверике.

Через полчаса они снова сидели в гостиной. Некоторое время молчали, погруженные в тяжелые мысли. Потом Мария Константиновна с мольбой и надеждой посмотрела на Сорокина и неожиданно разрыдалась.

- Успокойтесь, пожалуйста,- попросил Сорокин.- Слезами горю не поможешь. Давайте подумаем, что делать дальше… Прошу вас, возьмите себя в руки!

- Да-да!-Мария Константиновна медленно подняла голову, вытерла слезы.- Я вас слушаю.

- Извините меня,- наклонился вперед Сорокин,- Возможно, я вторгаюсь в вашу личную жизнь… Мне необходимо знать, как вела себя Мила в последнее время. Поздно ли возвращалась домой. Часто ли не ночевала дома.

- Избави бог, Николай Аркадьевич!- в ужасе схватилась за голову Мария Константиновна. - Что вы говорите?

- Мне необходимо знать все, - строго повторил Сорокин.

- Да-а… Были случаи, когда она приходила домой поздно. Раза два, кажется, не ночевала.

- Давно?

- Я уже и не вспомню. Месяца полтора назад. Может быть, больше.

- Вы не спрашивали, где она была?

- Как не спрашивала! Это невозможно, Николай Аркадьевич! Я всегда спрашиваю ее, если она где-нибудь задерживается, тем более, если не ночует дома. Правда, я не запомнила, что она ответила мне тогда.

- Не можете ли вы назвать ее подруг?

Мария Константиновна перечислила.

- Они бывали у вас?

- Бывали,

- С ребятами?

- Что вы! - снова ужаснулась Мария Константиновна. - Как можно в такие годы ходить по квартирам с ребятами!

Сорокин встал, подошел к Марии Константиновне.

- Вы не представляете себе последствий поступка вашей дочери. Предупреждение, сделанное в записке, многозначительное. Ожидать надо всего.

- По-видимому,- кивнула Мария Константиновна.

- Я могу помочь только в том случае, если буду знать правду. Между тем, вы обходите правду. Поверьте, сейчас каждая минута дорога. Возможно даже, каждая секунда!

- Да-да, я должна сказать вам правду. Это мой долг! Не подумайте, что в этом виновата я,- вздохнула Мария Константиновна.- Я полагала, что Девочка может вырасти умной и сильной в том случае, если я предоставлю ей полную свободу. Конечно, не всегда… Ах, что за чепуху я говорю!- воскликнула Мария Константиновна.- Доченька, доченька, что же ты наделала? Где ты теперь?.. Знаете, она перед вашим приходом спросила меня - трудно было бы мне расстаться с ней? Еще что-то о смерти сказала… Николай Аркадьевич, голубчик, что же мы будем делать? Что? Я ничего не знаю, понимаете, ничего! Нет-нет, кажется, что-то знаю, вернее, догадываюсь… Она встречалась с каким-то бывшим заключенным… Нет, опять не то, опять не то,- закрутила головой Мария Константиновна.- Боже мой, неужели ее обманул кто-то? Ну почему она не обратилась ко мне, к своей маме? Почему? Разве я не помогла бы ей?

- Чем?

- Ах, Николай Аркадьевич, какая же я слепая!-Мария Константиновна не обратила внимания на вопрос Сороки-на.- Мне бы следовало увидеть все раньше ее! Нет-нет, этого не может быть!.. Я пойду к ее друзьям! Они помогут мне… Простите, Николай Аркадьевич.

Мария Константиновна быстро встала, подбежала к трюмо, поправила волосы.

- Вы пойдете к ребятам?

- Да.

- К кому?

- К Борису… Он живет недалеко от площади Куйбышева. За шестиэтажным жилым домом… Фамилию не помню.

- Цыбин,- подсказал Сорокин.

- Да-да, Цыбин… Вы его знаете?

«Ну вот, сомкнулась цепь,- с тревогой и болью подумал Сорокин.- Мила оказалась недостающим звеном. Печальное открытие! К тому же запоздалое…»

- Торопитесь! - посоветовал Сорокин. -Вечерами эти ребята дома не сидят.

- Боже мой, где же?

- В более интересном месте.

- Неужели я не застану его?

- Постарайтесь застать. Если вас постигнет неудача, поставьте меня в известность. Будем искать друзей Милы вместе.

- Вы поможете?

- Обязательно.

Тимур ждал Милу. Они условились встретиться на обычном месте и в обычное время, вот только минуты не оговорили. Мила выпросила себе право на опоздание - какие-то дела мешали ей на этот раз быть пунктуальной. «От и до», - сказала она, прощаясь накануне с Тимуром. «От и до» растягивались на целый час.

Он не огорчался. Если Мила занята, значит занята, никаких сомнений в искренности ее не может быть. Вчерашнее объяснение исключало какую бы то ни было неясность. Чувство, в котором они признались друг другу, обязывало к верности.

Прохаживаясь у троллейбусной остановки, Тимур мысленно разговаривал с Милой, досказывал то, что было вчера недосказано, повторял строки из стихотворения своего друга Андрея.

Из-за книжного киоска вдруг вынырнул человек, которого Тимур потерял вчера в «пятаке». Это был тот самый брюнет, бросивший насмешливую реплику, потом исчезнувший в неизвестном направлении. Тимур замер, пораженный: сама судьба послала ему Черного.

Брюнет, между тем, прошел мимо Тимура, задержался на некоторое время у столба со знаком «Переход», зашагал по тротуару. Настроение у него, очевидно, было великолепное. Он с любопытством вглядывался в лица прохожих, весело улыбался.

Тимур пошел следом. Держать на прицеле брюнета и одновременно самому оставаться незамеченным было трудно. Приходилось простаивать у витрин магазинов, изучать выставленные для всеобщего обозрения алюминиевые тазы, пылесосы, кастрюли, игрушки, топтаться у книжных киосков и газбудок, непринужденно глазеть по сторонам.

Около кинотеатра «Космос» брюнет купил «Огонек», сел на скамейку и стал читать. Рядом опустилась какая-то девушка. Он тотчас заговорил с ней и увлекся беседой.

Тимур решил воспользоваться этим и из будки телефона-автомата позвонил в отдел. Трубку взял Тимохин. Тимур назвал себя и попросил Сорокина.