Михаил Гребенюк - На участке неспокойно

- Видел, как она на тебя посмотрела? - подошел Хабаров к столику. - Ты будешь последним идиотом, и так и далее, если не познакомишься с ней!

- Все будет в порядке, не беспокойся! - развалился Анатолий на стуле. - Выпьем?

- Давай. Душа у тебя, и так и далее, нашенская, хотя обличьем ты на ученого смахиваешь.

- Тяни, значит!

- Так вот, я тебе про свою жену расскажу. - Степан выпил половину стакана и заговорил громко, наваливаясь всей грудью на столик. - С нею же не жизнь, а наказание, и так и далее. Только заходишь домой, как она к тебе, словно сумасшедшая: «А ну дыхни, идол!» Я, конечно, не позволяю ей издеваться надо мной. Однако сам понимаешь, к чему может привести такое насилие, и так и далее. Или вот еще пример…

- Разводиться тебе надо, - вяло проговорил Анатолий. Ему начинали надоедать бесконечные жалобы Хабарова.

- Ты это правильно сказал, я так и сделаю, вот увидишь. Вообще, если бы не дети, я бы давно ушел от нее. Зачем мне такая жизнь? У тебя, я вижу, дело другое.

- Я - поэт, - поднял Анатолий стакан с пивом.

- Как это понять? - откинулся назад Хабаров.

- Как хочешь, так и понимай, значит.

- Ты не обижайся. Я, к примеру, спросил это потому, что никогда не видел вашего брата.

- Ты, наверно, думал, что мы особенные?

- Ничего я не думал, зачем мне это! Прочти что-нибудь, а? Душещипательное такое… Давай выпьем сначала. Везет же мне, и так и далее!

Анатолий выпил, достал папиросу и. скосив глаза на Риту, застучал мундштуком по столику. Степан влюбленно смотрел на него, до конца еще не постигнув важности открытия нового знакомого.

- Экспромт хочешь?

- Чего?

- Экспромт?

- Это что? Водка какая заграничная? У нас, и так и далее, деньжат маловато. Не хватит, поди.

Анатолий покровительственно махнул рукой:

- Темнота!

Он снова, будто случайно, взглянул на Риту и, прикусив губы, взял в щепоть подбородок.

Степан, как поднес ко рту стакан с пивом, так и застыл. Это было совсем непонятное что-то. О нем, о Степане Хабарове, оказывается, можно говорить стихами!

Значит, он не пропащий человек, и так и далее? Жена напрасно ругает его самыми последними словами, когда он выпьет.

- Здорово! Повтори-ка еще!

Анатолий прочел четверостишие, сделав небольшую паузу перед словами: «Встретил здесь тебя, Хабаров».

- Выпьем! Ты же гений, и так и далее! Прямо Пушкин! Нет, этот, как его, вот позабыл фамилию… Здорово! Давай тяни! Пушкин! Ей-богу, Пушкин!.. Идет. - вдруг низко склонился Хабаров. - Красавица!.. Эх, сбросить бы мне годочков десять. Садись, дорогуша, садись! Чего тебе? Водки? Пива?

Горлова сверху вниз посмотрела на Хабарова, скривив тонкие сильно накрашенные губы, и присела.

- Я очень рад, - раскланялся Анатолий. - Так что же вы все-таки выпьете?

- Что вы! Я не пью… Пожалуйста, оставьте ваш стакан и пойдемте отсюда, здесь так душно…

Анатолий взглянул на часы и, словно что-то вспомнив, сказал Степану поспешно:

- Прости, старик, я тебя должен оставить.

- Огонь баба! - с завистью произнес Степан.

- Ничего особенного, - пожал плечами Анатолий и поднялся из-за столика.

- Ничего особенного, - передразнил Хабаров, оставшись один. - Знаю я тебя, и так и далее… экспорт…

Анатолий проснулся и долго с закрытыми глазами прислушивался к легким шагам, раздававшимся у его изголовья. «Кто это? Катя?» - спрашивал он самого себя и не искал ответа. Ему почему-то казалось, что как только тайна перестанет быть тайной, так обязательно произойдет что-нибудь ужасное.

- Ты еще долго будешь валяться, милый?

Анатолий соскочил с кровати и уставился перед собой полупьяными глазами:

- Ты?

- Я, милый. Почему это тебя удивляет?

- Я считал, значит…

Он запнулся, не зная, что сказать. К нему, широко улыбаясь, шла Рита. На ней был небрежно застегнутый цветной шелковый халат.

- Ты напрасно что-то считал, милый, - протянула она к нему руки.

Он приподнялся, начал жадно целовать ее…

Завтракали на кухне. Перед ними стояло несколько бутылок пива и графин с водкой, настоенной на лимоне.

- За твое счастье, - подняла первый тост Рита.

- За наше счастье, - поправил Анатолий.

Мысли о Кате, начавшие было тревожить его, исчезли, не оставив в душе следа, и мир снова показался ему прекрасным. Он посмотрел на Риту и, еще раз чокнувшись с ней, неторопливо выпил. Она выпила тоже и пьяно расхохоталась, стараясь поймать вилкой патиссон.

- Ты, значит, что?

- Вспомнила, какой ты был вчера!

- Я что-нибудь натворил?

- Ты замучил меня стихами. До двух часов ночи читал… Помнишь экспромт? «Я хочу о любви говорить, я хочу о любви молчать?..» Ты должен записать это мне в альбом!

- С удовольствием!

- Я даже плакала, когда ты прочитал мне это стихотворение, - опустила глаза Рита. - Ты такой талантливый, милый. Катя, наверно, без ума от тебя… Она не рассердится на меня?

- Люди искусства свободны во всех отношениях. Катя это прекрасно понимает и никогда не упрекнет тебя, во-от… Впрочем, ты можешь ничего не говорить ей.

- Хорошо, только ты больше не мучь меня стихами, милый…

Над Янгишахаром поднималось солнце. Небо, умытое утренней свежестью, расстилало перед ним голубой ковер. Воздух наполнялся гулкой приступавшего к работе города…

Иван Никифорович недобро сверкнул глазами, грузно вышел из-за стола, опустил вдоль тела невольно сжавшиеся руки.

- Явился?

- Явился, папаша, - весело ответил Анатолий. Он сделал вид, что не заметил недовольства тестя. - Как вы тут без меня? Живы-здоровы, значит?

- Где шлялся?

- Далеко, во-от. Только не «шлялся», папаша, зачем так грубо? У тебя дочь врач, зять поэт, Привыкай к культуре.

- Я тебе привыкну!

- Папаша, папаша, осторожнее, - отступил Анатолий. - В век атома и кибернетики кулаками, значит, не машут. Запомни это крепко.

- Бессовестный! - остановился Иван Никифорович.

- Ты посмотри, который теперь час? Тебя двое суток дома не было. Разве можно так делать?

- Папаша, во-от, значит…

- Помолчи, не перебивай. Вспомни, что говорил, когда приехал? Я поверил тебе, впустил в дом. Думал, ты действительно человеком стал. Как же понять все, что ты творишь?

- Не горячись, - попробовал улыбнуться Анатолий.

- Я не бездельничал. Работал, значит, без отдыха все время. Можно сказать, всю душу вложил, во-от.

- Знаю я, как ты работаешь!

- Не веришь? Темнота….

Пренебрежительный тон Анатолия будто бичом хлестнул Ивана Никифоровича. Он схватил зятя за руку и с силой повернул к себе.

- Отвечай, мерзавец, где был?

Анатолий хотел было уйти от ответа, однако, встретившись взглядом с глазами тестя, решил, что лучше будет, если он удовлетворит просьбу старика.