Михаил Черненок - Девушка ищет спонсора. Тузы и шестерки

— Значит, она здесь ночевала? — уточнил Слава.

— Наверное, здесь.

— Почему неуверенно говорите?

— Да потому, милый, что не видела, в какое время Солнышкина сюда прошла. Сегодня, кажется, не входила.

— А вчера?

— Вчера не моя смена была. В восемь утра сегодня заступила.

— Со сменщицей не разговаривали?

— Особо-то нам с ней не об чем говорить. Все на десять рядов уже переговорено. Сказала она, что дежурство прошло спокойно. Ночью, когда после одиннадцати замыкаем изнутри дверь, никто не стучался.

— Бывает, стучатся?

— Сколько угодно. Весна на дворе. Девчата молодые, загуливаются без меры. Сплошь и рядом за полночь приходят ночевать. Экзамены вот только в последние дни удерживают их в комнатах. Сутками напролет зубрят учебники.

«На каждом шагу загадки!» — сердито подумал Голубев и помчался назад в училище, опасаясь, как бы еще и Нино не проморгать. Вики по-прежнему не было. Кавазашвили, по мнению Славы, отвечала на экзамене очень долго, но вышла она из аудитории веселая и показала тотчас окружившим ее сокурсницам три растопыренных пальца. В ответ раздался завистливый вздох: «С тебя — бутылка».

— Новое поколение выбирает пепси, — игриво ответила Нино и заторопилась к выходу.

Слава перехватил ее у дверей:

— Привет, счастливая.

Кавазашвили будто споткнулась:

— Здравствуйте.

— Чего пугаешься?

— Ничего.

— Где Вика?

— Я откуда знаю, где.

— Она в общежитии ночевала?

— Не знаю.

— У тебя что, красавица, память девичья? — с упреком спросил Слава и предложил выйти в скверик возле училища, чтобы поговорить без свидетелей.

Тихий майский день был солнечным и теплым. В сквере буйно цвела сирень. Хорохорились в весеннем экстазе задиристо чирикающие воробьи. По утоптанной песчаной дорожке Голубев и Кавазашвили подошли к подновленной недавно скамейке. Не сговариваясь, сели поодаль друг от друга. Слава быстрым взглядом окинул плотную фигуру Нино в укороченном выше колен ярком платье с глубоким вырезом на красивой пышной груди и посмотрел в подведенные тенями жгуче-черные глаза.

— Договоримся сразу о беседе без лукавства? — спросил он.

— Я и в прошлый раз с вами не лукавила, — тихо ответила Кавазашвили. — И вообще никогда не лукавлю.

— Никогда не лукавят только малолетние дети да простофили. Насколько понимаю, ты ведь не из них?

— Как хотите, так и понимайте.

— Что случилось с Викой?

— Ничего. Сдала экзамен и, наверно, уехала домой в Новосибирск.

Слава укоризненно покачал головой:

— А говорила, что не лукавишь…

Кавазашвили, опустив глаза, сосредоточенно стала изучать носки своих красных туфель. Помолчав, неуверенно проговорила:

— Не понимаю, что с Викой могло случиться…

— Почему она из дому убежала?

— Убежала?.. Первый раз слышу.

— Опять хитришь. Выходит, уголовному розыску это известно, а ты — подруга Вики, с которой сегодня ночевала в одной комнате, лишь от меня об этом услышала, — наугад выпалил Голубев.

Смугловатые, без косметики щеки Нина зарозовели.

— Азер по телефону Вике угрожал в Новосибирске.

— Сурен Абасов?

— Да.

— Чем грозил разбойник?

— Сказал, что если не отдастся ему добровольно, то они с Ильясом вдвоем изнасилуют ее и убьют. Вика сгоряча обозвала Азера козлом и послала… по-русски, куда надо. Потом ей страшно стало.

— Под горячую руку она может даже матом завернуть?

— Когда разозлится, Вика все может.

— Как Сурен узнал, что она приехала в Новосибирск?

— Звонил Алле Аркадьевне, а той дома не было.

— Где теперь Вика скрывается?

— У кого-то из знакомых в Новосибирске.

— Ты разве не спросила, у кого?

— Спрашивала. Не говорит. Опасается, что проболтаюсь, и Сурен разыщет ее. Мол, когда двое о чем-то тайном знают, то это уже не тайна.

— А что у нее с Николаем Валентиновичем Теплоуховым произошло? — внезапно спросил Слава.

Кавазашвили растерянно моргнула:

— Мы же прошлый раз больше часа на эту тему говорили. Кроме того, что тогда сказала, мне нечего больше сказать.

Голубев нахмурился:

— Прошлый раз в нашем разговоре было больше словесной чепухи, чем деловой информации. Вчера в Новосибирске я многое о тебе узнал. Если не хочешь говорить о Вике, расскажи о своих похождениях с Теплоуховым.

— О чем это вы?! — широко раскрыв жгучие глаза, будто удивилась Нино.

— О том, какие у вас с Николаем Валентиновичем были планы насчет представительских выходов в бомондовский свет. Как ходила с ним в ресторан, ездила на дачу в Речкуновку и прочих пикантных штучках, которых тебе, как говорится, не занимать.

— Ну и что это вам даст? — словно выигрывая время для размышления, тихим голосом проговорила Нино.

— Знаешь о том, что Теплоухова отравили в Викином доме? — вместо ответа спросил Голубев.

— Знаю.

— От кого?

— От Вики.

— Что она рассказывала?

— Что сама не знает, кто и за какие грехи такой кошмар свалил на ее бедную голову.

— Хоть какие-то предположения у Вики есть на этот счет?

— Никаких. Прибежала после экзамена домой, а в доме — лысоватый, похожий вроде бы на Теплоухова, дядечка с остекленевшими глазами. После выяснилось, что это и вправду Теплоухов. Между собой мы решили: без Азера тут не обошлось. Сурен с прошлого года на Вику зуб точит. Хотел, маньяк, силой подмять под себя девчонку, а Вика, не будь дурой, всю морду ему ногтями исполосовала в кровь.

Слово за слово Кавазашвили разговорилась. То ли на нее подействовала осведомленность Голубева о ее прошлом, то ли по какой-то иной причине, но в отличие от предыдущей встречи на этот раз Нино показалась Славе значительно откровенней.

Подтвердив уже известную Голубеву информацию об интимной связи Аллы Аркадьевны с Суреном Абасовым, об увлечении Вики в школьные годы Филиппом Киркоровым и о том, как Алена Волосюк через газету искала состоятельного спонсора, она вроде бы без утайки рассказала и о себе.

Родилась на севере Тюменской области в обрусевшей грузинской семье. Отец с матерью нефтяники. В школу пошла на год позднее своих сверстников, когда жили в поселке Старый Уренгой. Потом родители переехали в Сургут, а пять лет назад перекочевали в Новосибирск. Во время переездов Нино потеряла еще один учебный год и, таким образом, оказалась в одном классе с Викой Солнышкиной, которая на два года младше ее. Училась без особого желания. Выпивкой и табаком никогда не увлекалась, а любовью стала заниматься с восьмого класса и ничего предосудительного в этом не видит. Другие теперешние девчонки начинают баловаться с мальчишками еще раньше. Жизнь ведь дается только раз и надо прожить ее так, чтобы было что в старости вспомнить. Замуж не выходит потому, что никто не берет, да и заводить семью в бестолковое время, когда черт знает, какая ерунда творится, — глупость несусветная. Одноклассницы, которые в восемнадцать лет повыскакивали за бизнесменов да крутых парней, почти все уже оказались мамами-одиночками. Дети хоть и цветы жизни, но радость они приносят лишь тогда, когда есть на что их разводить и выращивать.