Михаил Черненок - Девушка ищет спонсора. Тузы и шестерки

— Фамилия как?

— Мы его «товарищ сержант» называли.

Бирюков не сдержал усмешки:

— Эх, Федя, съел медведя… Ради чего Иванушкой-дурачком прикидываетесь?

— Ничего не прикидываюсь, правду говорю. В Приднестровье, когда заваруха началась, командиры менялись, как перчатки. Ну, а когда четырнадцатую армию возглавило присланное из Москвы новое руководство, вообще такого шороху генералы навели, что многие командиры полетели со службы к домашним очагам. Чистка была крутая.

— И даже командиров отделений «чистили»?

— Говорю, всех подряд шерстили.

— Постарайтесь все-таки фамилию «товарища сержанта» вспомнить. Не Шерстобоев?

— Какой еще Шерстобоев? — вроде собираясь с мыслями, буркнул Копалкин.

— Тимофей Терентьевич, по прозвищу Тэтэ. Теперь в Новосибирске охраняет президента коммерческого банка «Феникс», а раньше тоже служил в Бендерах, затем вместе с Вараксиным — в ОМОНе. И в Чечне был…

— Кто там из омоновцев не был… Нет, не знаю Шерстобоева и знать не хочу. Может, он вовсе не охранник, а какой-нибудь рэкетир.

— И вы, гражданин лейтенант, по рэкетирской части не безгрешны. Расскажите-ка, почему из Барнаула скрылись?

— Полковник меня оттуда увез.

— До встречи с полковником что натворили?

— Да, в общем… пустяк.

— За пустяки к уголовной ответственности не привлекают.

— А я чо, привлеченный, что ли?..

— Вы с помощью полковника успели скрыться, а подельники ваши сидят.

— Ну, в общем, можете и меня садить. Виноват, участвовал в банде, — неожиданно заявил Копалкин. — Только мы никого не убивали.

— Чем же занимались?

— Автолюбителей, которые частным извозом зарабатывают, охраняли.

— Охрана — это не преступление.

— Мы процент от дохода с них брали. Тем, кто не хотел платить, лобовые стекла у машин вдребезги разбивали и колеса прокалывали. Нанимали бомжей, которые за поллитровку готовы маму родную на тот свет отправить, и они по нашему указанию крушили несговорчивых извозчиков.

— Долго таким промыслом занимались?

— Больше трех месяцев.

— Хотели свою мечту осуществить?

— Какую?

— Приобрести собственную иномарку.

— Да ну ее… Просто, когда из ОМОНа выгнали, жить на что-то надо было. Не подыхать же с голоду.

— Как удалось уйти от ответственности?

— Омоновские ребята по знакомству подсказали, что угрозыск выследил банду и на днях повяжут всех участников. Я вовремя срикошетил из шайки в автомагазин. К моему счастью, вскоре подвернулся полковник…

С каждым ответом Копалкина Бирюков все больше и больше убеждался в том, что «адъютант», понимая безвыходность сложившегося для него положения и стараясь хоть как-то облегчить свою судьбу, избрал самый распространенный среди уголовных рецидивистов прием, когда из двух зол выбирают меньшее. Без запирательства признавшись в незаконном хранении оружия и участии в рэкетирской банде, он готов был нести за это наказание, которое при любых условиях не столь сурово, как ответственность за убийство.

По имеющимся у Бирюкова фактам пока невозможно было сделать конкретные выводы, но в том, что Копалкин прямо или косвенно причастен к убийству Пеликанова, Антон не сомневался. Особенно его насторожила «потеря» памяти Копалкина, забывшего фамилии всех своих командиров, под началом которых служил в Приднестровье. После нескольких безуспешных попыток выяснить этот вопрос, Бирюков решил, как говорится, взять быка за рога и внезапно спросил «адъютанта»:

— Куда вы уезжали от Дома офицеров, когда полковник заказывал там бланки?

— На бензозаправку, — после некоторого молчания буркнул Копалкин.

— У вас полный бак бензина был.

— До полного пяти литров не хватало.

— Какой чудак из-за такого пустяка на заправку ездит?

— Полковник подсказал. Я вначале не хотел ехать. Потом думаю: что зря стоять?.. Поеду, съезжу.

— Где заправлялись?

— На городской заправке.

— В городе деревенских заправок нет. Зачем тянете время? Говорите конкретно.

— Ну, если конкретно, то ездил на улицу Никитина. К частной заправке.

— Почему же вашу машину видели в пригороде Новосибирска?

— Кто видел?

— Работники шинно-ремонтной мастерской, где застрелили Пеликанова. Комплекцией стрелявший похож на вас. Зеленая форменная рубаха точно такая же. Лицо прикрывала маска смеющегося арлекина.

— Пусть не придумывают. Не ездил я туда.

— В таком случае, скажите, кому передавали свой пистолет и машину полковника?

— Никому не передавал. Пистолет — ерунда, а машина столько «лимонов» стоит, что за нее я в жизнь не рассчитался бы с полковником.

Бирюков улыбнулся:

— Наконец-то прозвучал убедительный ответ.

— Я и раньше правду говорил, но вы почему-то не верите мне.

— Потому что насчет Пеликанова ни единого слова правды от вас не услышал. Чего вы с ним не поделили?

— Нечего мне делить с незнакомым человеком.

— Где покупали маску арлекина?

— Нигде не покупал. Зачем мне маскироваться…

— А для какой цели прятали в багажнике машины черные маски?

— Какие?

— Матерчатые, с прорезями для глаз.

Копалкин, сильно наморщив лоб, будто вспомнил:

— А-а-а… Те тряпки еще в апреле я взял у Вараксина, чтобы салон машины от пыли протирать, да забыл про них.

— Для этого они мало годятся.

— На безрыбье, как говорится, и рак — рыба. В общем, зря подозреваете меня в убийстве. Никого я не убивал.

— Чего ж тогда схватился за пистолет, когда омоновцы машину остановили?

— Откуда я знал, кто они есть? Теперь на любой дороге можно запросто нарваться на вооруженных бандитов, наряженных в камуфляж.

— Вчера из милиции хотели в окно выпрыгнуть тоже от бандитов?

— Побоялся, что потребуете документы, а у меня, кроме временного разрешения на управление машиной, ничего нет.

— Почему?

— Не знаю, то ли в гостинице оставил, то ли потерял.

— И полковнику об этом не сказали?

— Побоялся, что выгонит…

Судя по наивным ответам, изворотливостью ума Копалкин не блистал. Об умственной ограниченности свидетельствовали и его нелепые попытки вырваться на волю после задержания. Чтобы не тратить зря время, Бирюков решил закончить предварительный допрос. Прежде, чем отправить Копалкина в изолятор, по указанию военного прокурора Слава Голубев снял с «адъютанта» лейтенантские погоны.

— Что скажешь, Константин Георгиевич? — посмотрев на Веселкина, спросил Бирюков.

— Дубовый мужик и защищается по-дубовому, — ответил Костя. — Забыть фамилии своих приднестровских командиров может лишь очень сильно контуженный.

— Такая «забывчивость» навела меня на мысль, что в Приднестровье Копалкин служил в отделении сержанта Шерстобоева, а роту возглавлял еще не разжалованный в то время до старлея майор Пеликанов.