Евгений Сухов - Завет лихого пацана

Его тренировки едва не пошли к черту, когда он перешагнул желтую пограничную полосу. Доброжелательная улыбка, не сходившая с его лица на протяжении всего полета, вдруг застыла, выдавая внутреннее напряжение, и пришлось поднапрячься, чтобы расслабить лицевые мускулы.

Его документы были безупречны, «МИ-6» умеет работать. Но не следовало забывать, что все таможенники хорошие психологи и могут проявить внимание, среагировать даже на нервный зевок.

Уже выходя из здания, он заметил молодого мужчину, сжимавшего в правой руке газету. Это означало, что включается запасной план и до города ему придется добираться на такси самостоятельно.

Само по себе это не было неприятностью. Разведка всегда прорабатывала с десяток вариантов на самые различные случаи, а потому не стоило удивляться тому, что комбинация развивалась немного вразрез с первоначальным планом. Наверняка какой-нибудь инициативный начальник, перечеркнув прежние договоренности, решил испытать его на прочность перед предстоящей операцией и начал действовать по второму сценарию, где, кроме стальных нервов, требовалась еще недюжинная сообразительность. Если он сумеет выдержать это испытание, то справится и со всеми остальными.

«Мальчишки! — выругался в сердцах Горовой. — Вам бы мою школу!»

Остап уверенно вышел из здания аэропорта и, следуя в людском потоке, направился на остановку. В какой-то момент он ошалел от обилия русской речи, которая выливалась плотным потоком из репродукторов в зале аэропорта, из приемников проезжающих машин, на русском говорили абсолютно все прохожие! Он не просто понимал ее, он чувствовал интонацию каждого слова, воспринимал его смысловую нагрузку и с удивлением обнаруживал, насколько русская речь может быть красочной, как живо она способна передавать атмосферу разговора одними только интонациями. А матерок, резкий и одновременно певучий, позволял усиливать смысловую нагрузку каждой произнесенной фразы.

В одном месте Горовой даже немного приостановился. В холле стояли несколько мужчин, очевидно, водителей. Один из них, крепенький, невысокого росточка, лет тридцати пяти, что-то рассказывал приятелям раскатистым голосом, весело жонглируя, будто бы сдобными калачами, ядреными матерными словами.

Горовой постоял немного, осмотрелся, воскресил в памяти полузабытые фразеологические обороты и потопал себе далее.

Интуиция материя тонкая, она такая же реальность, как проплывающие над головой облака или падающий снег. Сложность заключалась в том, что она невидима. Разве возможно рассмотреть мысль, продукт возбужденных нейронов? Но в результате даже короткого общения всегда с достаточной долей уверенности можно сказать, какого мнения о тебе собеседник и что следует ожидать от него в ближайшем будущем.

А потому к собственным ощущениям Горовой относился необыкновенно внимательно. Несколько раз интуитивные ощущения предстоящей опасности спасали ему жизнь. Пятнадцать лет назад, когда он должен был лететь из Англии в Америку, он не мог заставить себя пройти регистрацию и, оттягивая установленный час, наведался в бар, чтобы отведать холодного пива.

Только заглянув в себя поглубже, он понял истинную причину своего поведения. Ему не хотелось лететь именно этим рейсом, и, сдав билет, Горовой почувствовал необыкновенное облегчение. А двенадцатью часами позже по телевидению сообщили, что самолет этот разбился где-то на Ньюфаундленде.

В другой раз, оказавшись в районе действия Ирландской освободительной армии, он вышел из бара за несколько секунд до того, как там прозвучал взрыв. Десяток посетителей, оказавшихся в тот час в заведении, были разорваны взрывной волной.

Так что к своей интуиции следовало относиться бережно, как к цветку, важно почувствовать его вкусовой аромат, вот тогда можно не опасаться за себя.

Оказавшись в аэропорту, Остап понял, что находится под наблюдением. Рассмотреть филера в толпе ожидающих было проблематично, но он вдруг отчетливо осознал, что информационное пространство, столь плотное каких-то сорок минут назад, вдруг покоробилось и покрылось трещинками, через которые тонкими струйками вытекала энергия.

Горовой почти физически ощутил неудобство.

Осмотревшись, он не заметил ничего настораживающего. Все как обычно: усталые, неторопливые носильщики, крикливые таксисты, беспокойные, суетливые пассажиры. Подобные сцены обычны в любом европейском аэропорту. И любой может быть наблюдателем. Остановившись, Горовой попытался прислушаться к собственным ощущениям. Интересно, откуда может исходить опасность? Правая сторона лица как будто бы онемела, а затем Остап почувствовал несколько неприятных укольчиков в области скулы. Он даже поднял руку, чтобы почесать возбужденное место, но ладонь застыла у лица.

Как же он раньше не обратил внимания на этого человека! Стоит себе у выхода и покуривает сигарету. У него вид человека, который кого-то поджидает, вот только имеется одна небольшая особенность — на выход он смотрит значительно реже, чем это пристало бы встречающему.

Горовой был уверен, что этот тип был не единственным наблюдателем, наверняка где-то поблизости должен находиться дублер. При наличии запаса времени можно вычислить и его. Вот только на странное поведение прибывшего старика мгновенно обратят внимание стражи порядка.

В первые минуты Горовой ловил себя на том, что его так и подмывает заговорить на русском языке, и он совершал над собой неимоверные усилия, чтобы заглушить подобное желание. Обратившись к двум таксистам по-английски, спросив, сумеют ли они подвезти его до гостиницы «Столичная» и сколько это будет стоить, Остап Горовой понял, что в России мало что изменилось — иностранные языки по-прежнему не в чести. А в глазах людей он видел самое обыкновенное недоумение — чего же эти иностранцы русский-то не учат?

Повезло только с третьей попытки.

На корявом английском таксист объявил цену. Прикинув, Горовой подумал о том, что за такие деньги можно было бы нанять вертолет, но решил из образа не выпадать и согласился.

Гостиница оказалась неплохой. За последние годы в России научились создавать комфорт, хотя не везде, а только в некоторых заповедных уголках, к которым следует причислить и гостиницы для иностранцев. Другими стали стены, поменялся интерьер, а вот глаза халдеев все те же — горящие в ожидании щедрого вознаграждения. Горовой улыбался на все четыре стороны и раздавал чаевые, правда, исключительно за дело: пронес чемодан — доллар, приоткрыл услужливо дверь — еще один, доставил в номер бутылку шампанского — получи два!

Прислуга — народ полезный и всегда очень осведомленный. Так что благосклонностью персонала пренебрегать не стоит.