Игорь Шинкаренко - Мистерия в парижском омнибусе

—

Что вы хотите! Я был занят своими делами… связанными с наследством. Эта задержка досадна, но не фатальна, тем не менее, ничего не потеряно, и можно попытаться наверстать время. Обратившись к альманаху Боттана мы получим полный список улиц Парижа, которые нас интересуют, и когда он будет у нас на руках, мы сможем поделить между собой поровну нашу работу по их обследованию. Вы посетили бы половину этих улиц, в то время как я обойду другую. Впрочем, есть один способ значительно сузить район поиска. Эта несчастная девушка села, как вы мне сказали, на последний омнибус у винного Рынка?

—

Да… на тот, который прибывает на конечную станцию уже после полуночи.

—

Следовательно, она возвращалась к себе домой, чтобы лечь спать. Таким образом, девушка должна жить где-то в окрестностях пляс Пигаль, и таким образом было бы разумно начать поиски с этого квартала. Вы там знаете какие-нибудь улицы с названием на…?

—

Я знаю много таких: улица Мучеников, улица Аббатисс …

—

Отлично, тогда давайте осмотрим для начала именно эти две.

—

Хм! Улица Мучеников ужасно длинна. Она начинается у церкви Нотр-Дам де Лоретт и поднимается до холма Монмартр.

—

Как! — воскликнул Фурнье, смеясь, — вы уже устали от работы!

—

Нет, но я боюсь попусту потерять время.

—

Тогда давайте вначале атакуем улицу Аббатисс.

—

Это совсем близко отсюда, эта улица Аббатисс, — сказал Верро, — и она не так длинна, как улица Аббатисс. Ничто не противится тому, чтобы мы начали именно с неё. Я говорю… мы, потому что мне показалось, что вы расположены меня сопровождать в этих поисках. Это бы меня чрезвычайно устроило. Без вас я ничего хорошего не добьюсь. Я ещё не умею разговаривать с этими портье… выведывать нужные сведения. Я не знаю, какие им задавать вопросы. Вы мне преподадите, я надеюсь, азы профессии, и когда я буду обладать первоначальным набором знаний, вы сами увидите, что из меня может получиться неплохой сыщик.

—

Я в этом убеждён, — серьёзно произнёс Фурнье. — И вы, впрочем, увидите, что это не очень трудно. Речь идёт лишь о том, что нужно иметь дерзость и некоторую проницательность. Но если вы хотите, чтобы ваше обучение было успешным, вам нужно, чтобы вы добывали сведения сами. А я буду рядом и помогу вам.

—

Идеально! Мне нравится ваш план, так что, давайте приступим сразу же к делу.

—

Ах, на сколь я люблю этот благородный жар, объявший вашу душу, так что я вашем распоряжении. И ещё раз уточним… Вы действительно не против, чтобы я забрал отравленную булавку?

—

Булавку и письмо, если вы хотите. Мне будет намного спокойнее, когда они будут находиться в ваших руках, потому что в моем жилище нет шкафа, который закрывается на ключ, а все мои карманы дырявы как один… без исключения.

—

Черт побери! Было бы неприятно потерять столь ценные вещественные доказательства, так что будьте уверены, я сохраню все в наилучшем виде и, разумеется, верну вам эти объекты при первом же вашем запросе, — сказал Фурнье, вновь укладывая порванное письмо в футляр, в котором его уже поджидала булавка.

Отец Морель, который наконец закончил чтение своей газеты, бессмысленно и глупо улыбаясь, смотрел на его манипуляции.

—

Это вас удивляет, папаша, что я прячу в своих карманах эти безделушки, — закричал ему Фурнье. — У вас для этого нет причины. Это попросту доказывает, что мой друг Верро доверяет мне.

—

Чего-чего? — спросил мужчина, вытягивая в его сторону ухо.

—

Что-то он совсем оглох, этот старый олух, — усмехнулся Верро, который уже поднялся и стоял возле стола.

Фурнье пошёл трясти хозяина заведения, пытаясь его разбудить, чтобы оплатить выпивку, и рассчитавшись, вышел. Верро последовал за ним на бульвар, и они направились бок о бок на площадь Святого Петра, которая лежит у подножия холма Монмартр. Оттуда легко попасть на улицу Аббатисс, и без сомнения, у Фурнье были причины, чтобы выбрать этот путь.

Фурнье всегда был одет очень опрятно, аккуратно, и поэтому он, возможно, постарался выбрать менее оживлённые улицы, пребывая в компании горе-художника, одетого в очень грязную блузу и увенчанного шляпой с экстравагантными полями.

—

Мой дорогой— произнёс Фурнье, когда они вошли на улицу Дорсель, — я представляю себе, что эта бедная девушка могла жить в меблированных домах… моё мнение об этом сложилось из описания, которое вы мне дали, обрисовав её костюм.

—

Это правда… туалет её не был блестящим, — прошептал Верро. — Одета как домработница. Она должна была жить в мансарде какого-нибудь доходного дома.

—

Да, и в меблированной. Я вам говорю об этом, потому что считаю, что нам пора начинать нашу инспекцию с доходных меблированных домов.

—

Хорошая мысль! Просто превосходная идея! Ах! У вас нюх, как у хорошей ищейки! Мне в голову даже не пришла такая идея. И раз вы так резонно рассуждаете, не могли бы вы, между делом, меня немного просвятить… почему убили малышку… ведь не для того же, чтобы её обворовать… при ней нашли только четырнадцать су.

—

Как! Вы до сих пор не догадались? Это — женская месть, черт возьми! Она похитила любовника или мужа у дамы, которая ей отомстила.

—

Это вполне возможно… но между тем, у нее не был облик женщины, способной отбивать чужих мужчин.

—

Прошу прощения! Но ведь вы сами мне сказали, что она была замечательно красива.

—

Да, но её лицо… скромное и честное…лицо девушки, которая никогда не покидала свою мать.

—

Ба! Первое правило сыщика-никогда не доверяться внешности. Честные и разумные девушки не циркулируют в одиночку в полночь по Парижу на омнибусах. Впрочем, мы не можем узнать это за четверть часа. Когда мы выясним, кто она, настанет время выяснить, почему её убили.

—

Бригадир, вы правы, — сказал Верро, который всегда соглашался с мнением Фурнье.

Они шли быстрым шагом, и вскоре достигли театра Монмартра. Чуть выше начиналась улица Аббатисс, которая тянулась вверх до улицы Лепик. Это была одна из лучших улиц этого квартала, и меблированные комнаты, которые изобилуют на внешнем бульваре, здесь довольно редки. Дома имеют буржуазную и респектабельную внешность, здесь находятся мэрия и почтовое отделение восемнадцатого округа. Она, впрочем, довольно мало посещаемая, и гулять по ней одно удовольствие, так как никто не затрудняет ваше движение. Вскоре, Фурнье остановился посреди мостовой, и показал на маленькую дверь, увенчанную в верхней части небольшим витражом:

—

Мой дорогой, — сказал он, — вот буи-буи, забегаловка, ниже которой пасть уже некуда, но которая, тем не менее стоит нашего пристального внимания и того, чтобы вы потрудились войти туда.

—